приятный, нервирующий. От него начинается головная боль и звон в ушах. Хочется убежать подальше, но столб будто загипнотизировал его. Не пускает. «Ты взял у нас и теперь должен. – Мысли в голове загудели, как пчелиный рой. – Отдай долг! Принеси жертву! Иначе тебя ждут вечные муки!».
Спасительный звонок будильника вторгся в ночной кошмар и прервал пытку. Но головная боль и звон в ушах так и остались. Гарику пришлось проглотить таблетку обезболивающего, которая лишь немного притупила неприятные ощущения. Давно его не беспокоил озерный монстр! В прошлый раз он требовал в уплату за богатство жизнь Зои. Что ему надо на этот раз? Гарик, терзаясь нехорошим предчувствием, позвонил Ольге и поинтересовался здоровьем дочери.
– О, заботливый папочка! – рассмеялась она, и это означало, что все в порядке. – Давно ты таких вопросов не задавал!
– Говорят, грипп зверский ходит. Волнуюсь за нее, – соврал он и отключился. Зоя здорова, это хорошо. Может быть, и черный столб приснился просто так? И это ничего не значит?
Но Гарик зря надеялся. Черный столб появился в его сне и на следующую ночь. Только Гарик на этот раз стоял не на вершине, а на склоне холма. На другую ночь он очутился у его подножия, и озеро не было видно из-за плотной стены камыша, но столб торчал высоко над водой, снова смотрел на Гарика, шевелил дуплом-пастью и гудел «Мам-м – мон-н!». Озерный монстр стал еженощным кошмаром, и каждый раз Гарик оказывался к нему все ближе, а гудящий, ритмично пульсирующий звук становился громче, оставаясь в его голове после пробуждения. Поэтому Гарик боялся засыпать. Ему было страшно, что однажды он очутится совсем рядом с черным идолом, тот проглотит его, и сон превратится в вечную муку. Боялся, что не проснется больше. Из-за бессонных ночей ухудшилось самочувствие. Жизнь стала невыносима. Того и гляди, от стресса разовьется какая-нибудь нехорошая болезнь вроде онкологии. Гарик подумал с горечью, что скоро ему самому понадобится чудодейственный талисман, только вот где его теперь возьмешь? Поиски сбежавшего охранника ни к чему не привели. Магический камень был утрачен, и, похоже, навсегда. А с его исчезновением пошла под откос и вся жизнь, словно талисман оберегал его незримой божественной силой от всех напастей, и с его утратой беды накрыли его, как стая голодных волков жертву. И вернулся черный идол, словно ждал все эти годы в сторонке, когда придет его время.
Гарик не спал уже несколько ночей подряд и однажды просто выключился средь бела дня в своем «врачебном» кабинете после очередного сеанса, едва за пациентом закрылась дверь. Сразу увидел перед собой черный столб. Тот возмущенно гудел, и противный вибрирующий звук давил на барабанные перепонки, готовые лопнуть. Гарик в отчаянии крикнул в раскрытое дупло: «Чего ты хочешь от меня? Что тебе нужно?». И увидел в темном шевелящемся древесном чреве маленького ребенка. Малышу на вид было годика два. Тот посмотрел на Гарика, скривил губы и начал хныкать. Рядом с его крошечным телом лежал огромный нож с широким лезвием, вдоль которого почти по всей длине глубокой бороздой протянулся кровосток. Гарик ужаснулся и крикнул: «Нет! Я не стану убивать младенца!», но вместо этого из горла его вырвался утробный вой: «Мам-м! Мон-н! Мам-м! Мон-н!».
Проснулся он от того, что перепуганный охранник тряс его за плечи и орал: «Что с вами, Георгий Константинович? Вам плохо?». Гарик с трудом встал с кресла и заметил отражение своего лица в зеркальной дверце шкафа. Вначале даже не понял, что видит себя. Потом дошло. Зрелище его шокировало. Лицо отливало синевой, в глазах полопались все сосуды, какие есть, покрыв поверхность белков красной паутиной, а вокруг губ белела пенная кайма.
– Что с вами? «Скорую» вызвать? – снова спросил охранник, разглядывая Гарика с любопытством. – Вас всего трясло, и вы то хрипели, то выли волком.
– Нет. Иди и забудь все, что видел, – ответил Гарик, вытирая губы влажной салфеткой. – Смотри, чтоб никто не знал.
Тот удалился, подобострастно кивая. Дверь за ним закрылась, и Гарик снова рухнул в кресло, обхватив руками гудящую голову. Господи! Какая же невыносимая боль! И как же так получилось, что жизнь снова превратилась в кошмар? Черный демон требует от него жертвы и не отстанет до тех пор, пока не получит ее или… Или пока Гарик не умрет. Вспомнил легенду, рассказанную Лией на берегу озера Шайтан, о том, что на месте этого озера был храм, где поклонялись демону, просили у него богатство, а получив желаемое, убивали младенца в дупле дерева, служившего жертвенником. И тот, кто отказывался платить дань демону, начинал мучиться кошмарами по ночам, головными болями днем и, в конце концов, умирал. Считалось, что даже смерть не избавляла беднягу от пытки. Он продолжал страдать и в потустороннем мире.
Гарик должен заплатить дань демону, или его ждет та же участь. Но не мог же он убить младенца, в самом деле? Что за безумный дикий бред?! Прочь жуткие мысли, даже не сметь думать об этом! Он разозлился на себя и испугался. Не хватало еще пасть до такого страшного греха, стать детоубийцей! Но что, если он не выдержит мучений и сломается? Корчась в кресле от головной боли, Гарик не был уверен, что не способен на страшное злодейство. Горсть обезболивающих пилюль немного облегчила муку.
Больные перестали выздоравливать после его сеансов. Вопросы посыпались на девушек с «ресепшн», которых атаковали заплатившие за исцеление и требующие результата. Гарик распорядился отвечать так: «Действие талисмана не всегда мгновенное. Выздоровление может наступать постепенно. Это зависит от степени тяжести заболевания. Наберитесь терпения и ждите». Люди охотно верили. А что им еще оставалось?
И бизнес продолжал процветать. Родственники больных несли в оздоровительный центр круглые суммы, но умножающееся богатство больше не приносило радости. Кошмары по ночам и мучения днем изматывали так, что Гарик едва находил в себе силы жить. Он и думать не мог о том, чтобы прекратить этот мошеннический отъем денег у тех, кто отдавал последнее за надежду на выздоровление. Гарику было не до них. Он сам готов был отдать все, что было, тому, кто взялся бы ему помочь. Но в том-то и дело, что обратиться ему было не к кому. Гарику было так плохо, что для проведения сеансов с «талисманом» пришлось найти себе замену. Фальшивый камень можно было без боязни доверить кому угодно. Пропадет – купит еще. Сам же сутками не выходил из квартиры, валяясь, скрючившись, в постели, потеряв счет времени.
Однажды примчался Андрей. Гарик едва дополз до двери. Увидев друга в жутком состоянии, был поражен:
– Ну и видок! Ты сколько суток бухал? Завязывай, тебе это на пользу не идет.
– Сам знаю. Чего приехал?
– Сматываться тебе надо. В центре полиция. Кто-то заявление подал. Тебя обвиняют в мошенничестве.
– Опять! – Гарик скривился. Показалось, все его зубы заболели одновременно.
– Давай помогу собраться. Валить надо прямо сейчас, вот-вот заявятся и сюда. За границу уже поздно, перехватят в аэропорту. Надо тебе в захолустье каком-нибудь спрятаться. Есть родственники в деревне?
– Родственников нет, а деревня есть, – ответил Гарик, вспомнив об Окунево.
– Что ж ты раньше-то не свалил? Долго тянул! – ворчал Андрей, роясь в шкафу и складывая в сумку вещи на свой выбор.
– Да не знаю. Все, вроде, нормально было, – вяло ответил Гарик.
– Нет, ну ты даешь. Мы же договаривались, что ты уедешь. Центр оформлен на тебя. Когда талисман пропал, ясно было, что долго так тянуть нельзя. Пока больные выздоравливали, никто не жаловался. Все были довольны. А как чудеса прекратились, в полицию побежали. Надо было сваливать по-тихому, пока не поняли, а ты чего-то расслабился. Ты с выпивкой поосторожнее. Она столько людей загубила.
– Не надо нотаций, – процедил Гарик сквозь зубы, и тон его голоса так не понравился Андрею, что тот обернулся и подозрительно посмотрел на него:
– Слушай, мне кажется, ты реально чем-то болен. Выглядишь так, как будто вот-вот помрешь.
Гарик тяжело вздохнул. В самом деле, помер бы с радостью, если б знал, что там, за чертой, мучения прекратятся.
– Поезжай на моей машине, свою здесь оставь. Я вернусь домой на такси. – Андрей подал ему набитую сумку и пакет с продуктами. – Еды у тебя в холодильнике мало, все собрал. В супермаркет лучше не заезжай, там камеры кругом. Ты хоть сам вести сможешь?
– Попробую.
Они вышли в подъезд. Андрей запер дверь квартиры и отдал ключи.
– Телефон лучше выбрось. Приедешь на место, попросишь у кого- нибудь и обязательно мне позвони. Я буду ждать, – сказал он на прощание.
Гарик вырулил со двора на автомобиле Андрея. В последний миг взглянул в зеркало заднего вида. Друг стоял под дождем, ссутулившись, с угрюмым выражением лица. Подумал, что вряд ли они еще увидятся – по крайней мере, в этой жизни.
Город выглядел серым и неуютным под свинцовым октябрьским небом. Поток машин, мчащихся по дорогам, разбрызгивал в стороны лужи, заставляя пешеходов отскакивать от обочин. Гарик ехал, как в тумане. Сквозь несмолкающий звон в ушах до него доносились раздраженные гудки. Наверное, что-то он делал неправильно, но не мог понять, что. Однажды заметил, что проскочил «на красный», уже минуя светофор на противоположной стороне перекрестка. Едва успел затормозить на пешеходном переходе, чуть не раздавив толпу людей. Когда городские джунгли остались позади, вздохнул с облегчением. На загородном шоссе ехать стало проще: меньше риска сбить кого-то, и светофоров нет. Ему хотелось поскорее добраться до Окунево. Там живет Артамир, который помог ему в прошлый раз. Вдруг и теперь сумеет найти способ спасти его? Но преодолеть бездорожье, размытое затяжными осенними дождями, оказалось непросто. И хотя у Андрея тоже был мощный джип с огромными колесами, он то и дело рисковал забуксовать в черной вязкой гуще. Мотор ревел, как бешеный бык, от мокрого капота валил пар, и, в конце концов, джип сел на днище в глубокой колее, развороченной тракторными колесами, примерно в десяти километрах от Окунево. Гарик и не подумал остаться на месте в ожидании помощи. Сидеть без движения было невыносимо. Он выбрался, провалившись в грязное месиво до середины голени, и, забыв даже заглушить двигатель, заковылял вперед. Осенний дождь моросил без остановки все три часа, пока он шел к деревне, вымочив до нитки всю одежду. Но, как ни странно, от этого стало легче. Холодная ткань, липнущая к телу, и струи воды, стекающие по лицу, притупили разрывающую голову боль, охладили разгоряченный мозг.