Старый Глисс поморщился, словно раскусил лимон, и рискнул возразить хозяину:
– Я бы не был с-столько категорич-шен, мой герц-сог. Граф мог прос-сто не с-сдержаться, услышав с-столь обидные реч-ши с-слуги. Магич-шеская угроза ис-счше-шез-сла только пос-сле того, как С-силиус-с Армаз-со отош-шел, а это говорит не в его польз-су. Но, даж-ше ес-с-сли он невиновен, все равно нельз-ся ведь проигнорировать с-столь откровенный выз-сов от графа?
– Ты как всегда прав, Глисс, мы не можем отклонить вызов на дуэль, не уронив чести нашей семьи. Только почему граф выжидал два дня? За этим скрывается какой-то тайный умысел, которого мы пока не можем понять. Что произошло за эти два дня? Ведь явно что-то изменило расклад сил, если уж наш противник решился на столь откровенный вызов?
Наступило долгое молчание, никто из нас троих не знал ответа на эти вопросы. Наконец герцог отложил перо, посмотрел на меня красными от усталости глазами и сказал, что я могу быть свободен. Это было неожиданно, я ведь втайне надеялся получить какую-то награду или хотя бы услышать слова благодарности за спасение чести его младшей дочери. Уже в дверях я обернулся и спросил:
– Мой герцог, а известно ли что-нибудь о караване, вышедшем из Древнего Брода? Ведь еще сутки назад он должен был прибыть в Холфорд.
Герцог и маг, словно вдруг поняв что-то, удивленно и даже растерянно переглянулись, затем старый дворянин, не сдержав эмоций, воскликнул:
– Точно! Думаю, именно задержка каравана и стала причиной такой неожиданной смелости наших противников. Ведь с караваном шел наш лучший боец, репутация Роббера Смертоносного гремит повсеместно. Они бы не рискнули вызвать нас на дуэль, будь среди нас великий мечник.
– Похож-ше, наш-ши противники ч-што-то пронюхали о пропавш-шем караване, – добавил вампир. – У меня появилось нехорош-шее предч-ш-шувс-ствие по поводу этой с-странной з-садержки.
Честно говоря, я спрашивал о караване совсем по другой причине. У меня там остались практически все мои личные вещи – я не смог взять их с собой, улетая на грифоне, и без того вес был немалый. Мне пришлось оставить купленную на зимней ярмарке одежду, щит, шлем, тесак и гномий топор, мешочек с монетами и целую сумку белья. Я очень ждал прибытия каравана, так как сейчас у меня, кроме экипировки с гербом Кафиштенов и одной пары нижнего белья, не было вообще никаких вещей. Однако мой вопрос оказался на удивление своевременным, он явно вывел из мыслительного ступора герцога и мага.
– С Роббером или без него, но Кафиштены никогда не боялись вызова на дуэль. Пора научить этих наглецов вежливости! – решительно сказал герцог, явно воодушевляясь. – Как получившая вызов сторона, мы можем сами выбирать условия, Армазо же назначают место и время. На что они надеются? Ведь кроме братьев Секачей, я что-то не припомню у Армазо сильных бойцов, остальные охранники графа намного слабее. Поэтому воспользуемся этим обстоятельством и решим так: выставляем по трое поединщиков с каждой стороны, используем только холодное оружие. Герг останется со мной на всякий случай, от нас пойдет Никита и те близнецы-мечники, которых ты перекупил у Молштенов в прошлом году. Да, именно так и поступим! Глисс, отправь сейчас же ответ Армазо.
Я попрощался и вышел из кабинета герцога. В коридоре меня ждал мрачный Никита, который должен был проводить меня обратно в башню высокородной леди Камилетты. Честно говоря, не понимаю, зачем мне нужен был провожатый – я и сам бы дошел. Но Никита объяснил, что у него такой приказ: по замку за пределами башни высокородной леди Камилетты мне не разрешено передвигаться без сопровождения, хотя причину этого запрета он пояснить не мог.
По пути я сообщил своему провожатому о его предстоящей дуэли с людьми графа Армазо, но гигант лишь беззаботно махнул рукой. Никита был великим мастером меча и давно уже не мандражировал перед очередной схваткой. Но все же мое возбуждение от предстоящей дуэли не осталось им незамеченным:
– Если хочешь, возьму тебя своим секундантом, и ты сам увидишь весь поединок, – предложил мне Никита.
Конечно, я сразу же согласился, только попросил разъяснить обязанности секундантов. Никита с готовностью ответил:
– Секунданты не участвуют в сражении, но следят за соблюдением правил дуэли – проверяют оружие на предмет отсутствия яда или запрещенной магии, а также контролируют ход всех схваток и вовремя останавливают бой, если один из участников упал или не способен продолжать сражение. Обычно со мной в качестве секунданта выходили Роббер или Герг, если они сами не были участниками поединков. Но первый еще не вернулся в столицу, а второго, как я понял, не отпускает герцог. Так что, Петр, у тебя есть прекрасный шанс увидеть настоящую дуэль, а не тот цирк, что ты устроил осенью на Арене, – рассмеялся громила добродушно.
– Никита, ты был на трибуне в тот день? – удивился я.
– Да, я тогда сопровождал герцога и веселился вместе с ним, когда ты бревном раскидывал братьев Секачей. Вот мы и пришли. Осталось сообщить высокородной леди о твоей роли секунданта и получить ее согласие, только после этого я смогу взять тебя с собой.
– Об этом не может быть и речи, это слишком опасно! – Камилетта в ночной рубахе со сверкающими от гнева глазами и взъерошенными волосами выглядела злющей ведьмой.
Я уже минут десять пытался ее успокоить и объяснить, что отправляюсь на дуэль не участником, а всего лишь наблюдающим за соблюдением правил секундантом. Но все было тщетно, высокородная леди уперлась и не соглашалась изменить свое решение. Камилетта злилась и повышала на меня голос. Присутствовавшая при этом разговоре нянька даже сбегала за успокаивающим лекарством для своей подопечной, но лекарство не помогло, Камилетта продолжала сердиться и кричать.
– Но, Ками, я же буду выглядеть полнейшим идиотом в глазах Никиты! Он предложил мне быть его секундантом, я уже дал согласие, а теперь буду вынужден идти на попятную. Это же просто унизительно! Он подумает, что я струсил или не умею держать слово.
– Да мне плевать, что о тебе подумает этот головорез! – бесновалась дочь герцога. – Главное, ты останешься цел и невредим, а я не лишусь пажа, телохранителя и друга. Они Армазо, а значит, подлецы! Они никогда не сражаются честно! Они точно придумают какую-нибудь хитрость, и лишние свидетели беззакония им точно не нужны. К тому же ты несколько раз оскорбил весь их род и даже самого графа Силиуса Армазо. Ты думаешь, они такое забудут?!
– Значит, ты тоже считаешь, что мне не стоило встревать и защищать тебя от оскорблений во время траурной церемонии? – сквозь зубы со злостью выдавил я.
Дочь герцога замерла и посмотрела мне прямо в глаза, в ее взгляде блеснул опасный холод. Отстраненным ровным голосом она поинтересовалась, кто еще так считает.
– Твой отец и маг Глисс считают, что я поступил неразумно, своими действиями и словами дав графу Силиусу Армазо повод требовать сатисфакцию. Скажи мне хоть ты, разве я был неправ?!
– Да, ты был неправ, – тихо проговорила Камилетта. – Когда-то давно я сама своей несдержанностью дала моим недругам удобный повод для оскорблений. Поэтому я прекрасно знала, как меня встретят после долгого отсутствия, и давно уже морально подготовилась к подобным выходкам. Конечно же, мне приятно, что ты заступился за меня. Но это было ошибкой – я бы сама справилась и не сорвалась, а так ты подставил всю мою семью под удар. Именно твое поведение спровоцировало этот вызов на дуэль, которая непонятно чем закончится. Если Армазо победят в этой принципиальной схватке, это нанесет серьезный удар по репутации моего отца в Совете Рыцарства.
Я серьезно задумался. Получается, я не только не помог дочери герцога, а наоборот, навредил. Понятно, почему я так и не услышал похвалы от Мазуро Кафиштена. Хорошо, хоть наказания не последовало. Леди Камилетта же расценила мое молчание как знак согласия со своими словами.
– Петр, ты не пойдешь на эту дуэль, это мое последнее и окончательное слово. Все, разговор окончен, можешь идти.
Впервые с момента нашего знакомства мне не удалось переубедить высокородную леди. Все мои доводы не подействовали, больше никаких аргументов у меня не осталось. Я покорно направился в свою комнату. Однако уже в дверях обернулся и спросил:
– Три дня назад высокородная леди просила меня подумать над ее предложением…
– Да, и что ты решил? – холодно спросила девушка.
Но ее бесстрастный голос меня не обманул – по тому, как Камилетта мгновенно напряглась, я понял, насколько важен для нее ответ на этот вопрос.
– К сожалению, я не могу принять ваше предложение, высокородная леди, – ответил я и быстро продолжил, глядя на вытягивающееся от обиды лицо девушки: – Меня категорически не устраивает ситуация, когда мне не доверяют.
– Не доверяют?! – вскричала возмущенная девушка. – Да тебе доверили охрану моей жизни! Какого еще доверия ты хочешь?
– Я считаю, что если уж мне доверили охрану жизни, достоинства и личных секретов высокородной леди, то и в мелочах мне можно доверять. Но я вижу лишь тотальный контроль, ограничение своей свободы и необходимость согласовывать все свои действия с нанимательницей. Сейчас я не могу даже выйти из башни, охрана меня не пропускает, поэтому сижу в неволе, как преступник. Но ограничение свободы все же не главное, я готов это терпеть. Для меня совершенно невыносима ситуация, когда меня вынуждают сидеть сложа руки и молча наблюдать, как моей нанимательнице наносят оскорбления и обиды. Если вы, леди Камилетта, готовы терпеть подобное обращение, это ваше право. Но мне это кажется недопустимым. Я убежден, что каждый, кто дерзнет хоть раз криво посмотреть на высокородную леди, должен непременно получить по заслугам! Только так можно остановить насмешников и восстановить вашу репутацию. Это касается и брошенного вашей семье вызова – задета ведь не честь графа Армазо, а именно ваша честь. Графу не позволили безнаказанно глумиться и издеваться над вами, вот он и кипятится от злости. Это я нанес оскорбление вашему недругу, и именно я обязан присутствовать при развязке конфликта, пусть и в качестве всего лишь секунданта, чтобы никто из злопыхателей не сказал в будущем, что ваш телохранитель струсил и укрылся за спинами других охранников.