даэна не была легкой и быстрой — истерзанное тело, множество ожогов, кровоподтеки… Тейнар выглядел значительно лучше и, по крайней мере, еще дышал.
Освобождая его от веревок, Ломенар обнаружил, что одно из крыльев Иннера сломано. Выглядел перелом довольно скверно: обломок кости торчал наружу, около раны кожа под перьями воспалилась. Вряд ли заражение успело проникнуть в кровь, но нужно было спешить, иначе спасти крыло будет куда труднее. Ломенар помог тейнару спуститься и, поддерживая под руку, повел — точнее, потащил — наружу. Иннер с трудом переставлял ноги, чуть слышно стонал сквозь зубы и все бормотал:
— Я рассказал им, рассказал…
— Все хорошо. Не думай об этом, — успокаивал Ломенар, но после очередной такой фразы не выдержал: — Хорошо, что случилось? Они искали Альмаро? Они теперь знают, где Ультуна?
— Их интересует только Измиер, — хрипло прошептал тейнар. — Я же следил за ним раньше, я сказал…
— Тогда это неважно. Просто иди. Уже недалеко осталось.
Несмотря на весь свой целительский дар, с тейнаром Ломенару пришлось повозиться. Хорошо, что у Иннера оставалось достаточно жизненных сил, и, хотя он и был сильно обезвожен и получил несколько небольших ранений и ожогов, в остальном, можно сказать, почти не пострадал. Не считая крыла. Похоже, амдары быстро нашли его слабое место — тейнар не мыслил жизни без полетов, он скорее голову бы отдал, чем простился с возможностью летать. Угрожай они ему по-другому, возможно, и не смогли бы его разговорить; по крайней мере, держался бы он гораздо дольше. Перелом оказался сложным, и одно амдарское лечение тут не могло помочь, так что Ломенару пришлось промывать рану, правильно cкладывать кости, закреплять их дощечками и только потом ускорять заживление с помощью своих способностей. Сейчас ему не приходилось, как в госпитале, намеренно замедлять лечение, но все же на него потребовалась целая декана. В очередной раз осторожно раздвигая пестрые коричневые перья, Ломенар поймал себя на мысли, что впервые за долгое время не сдерживает свои способности, — ощущение свободы было потрясающим.
Один раз к больному заходил Альмаро, и они долго о чем-то говорили наедине. Полуэльф опасался за товарища — вдруг тот и впрямь разболтал что-то важное, — но все обошлось. Магистр выглядел задумчивым, но не слишком обеспокоенным. Вскоре он позвал Ломенара к себе.
— Я говорил, что за верность в Ультуне ждет награда, а ты проявил себя достойно. В деньгах, насколько я знаю, ты и так не нуждаешься, поэтому я решил дать тебе это. Думаю, как раз тебе оно пригодится.
Так у Ломенара появилось Кольцо Полуночи. Камень в кольце мог поглощать стихии, извлеченные с помощью нитей, и перекидывать их обратно на ту сторону. Скорость поглощения зависела от нагретости камня. В обычном состоянии кольцо действовало очень слабо, и Ломенар мог не опасаться, что оно помешает ему самому вызывать стихии. Для человека это кольцо бесполезно, пытаться нагреть его магическим огнем бессмысленно — камень тут же поглотит его. Так что, кто бы ни создал эту вещь, она явно предназначалась для амдара, способного охлаждать или нагревать любой предмет в любой точке, не касаясь нитей. Наполовину амдару оно также подходило как нельзя лучше.
Пока шло лечение Иннера, Ломенар вынужденно проводил с ним довольно много времени и вскоре обнаружил, что предпочитает общество тейнара всем прочим ультунцам. Наверное, потому, что тот не отличался разговорчивостью, о себе говорил мало и полуэльфа вопросами не донимал, но молчать в его обществе было даже уютно. Однако позже выяснилось, что Иннер — прекрасный собеседник и замечательный рассказчик.
Первое время выздоравливающий тейнар спал много, и сидевший возле него Ломенар решил продолжить изучение книжных сокровищ, хранившихся в Ультуне.
Одной из книг, что он принес в комнату Иннера, оказалось «Описание восточных земель и Крепостных гор, а также созданий, их населяющих» некоего Орбина, «мужа ученого и многими достоинствами отмеченного». Судя по витиеватости изложения и устаревшим сведениям, написан сей труд был никак не менее пятисот лет назад, пусть и являлся, вне всякого сомнения, позднейшим списком с оригинала, и при желании Ломенар мог легко подобрать что-то более современное и достоверное. Однако в этой книге была довольно подробно описана страна тейнаров в Крепостных горах — та самая, откуда были родом Нилед и, очевидно, Иннер, так как других поселений тейнаров Ломенар не знал. Ему безумно хотелось узнать больше об этом народе, и он надеялся извлечь из старинного текста хоть крупицу знаний.
Он так увлекся, что не заметил, как проснулся Иннер, и поэтому вздрогнул, услышав:
— Что читаешь?
Увидев название, Иннер недоуменно сдвинул брови, попросил полистать и надолго замолчал, вчитываясь в ту главу, где Орбин рассуждал об общественном устройстве крылатого народа. Он хмурился все сильнее, а потом вдруг расхохотался — звонко и весело.
— Неужели ты веришь тому, что пишет этот дурак? — отсмеявшись, спросил он.
Ломенар пожал плечами:
— Я не так уж много знаю о вашем народе, чтобы успешно отделять правду от вымысла. Учитель рассказывал мне о тейнарах, но, поскольку лично он не был знаком ни с одним из них, сомневаюсь, что его рассказы были более правдивы.
— Да ты только послушай: «Доподлинно известно, что крылатые люди, или тинари, как они себя именуют, обликом более схожи с птицами, нежели с людьми, и род свой продолжают подобно птицам, откладывая яйца…» Ручаюсь, что он сам не был в нашей стране, наверняка опрашивал жителей окрестных деревень, а те только и рады были наплести небылиц.
— Тогда, может быть, ты мне расскажешь, как все обстоит на самом деле? — прямо спросил Ломенар, ощутив, что сейчас Иннер готов ему ответить. И не ошибся. Товарищ улыбнулся и отложил книгу.
— Почему бы и нет? Теперь понятно, почему люди считают себя выше других. Я бы тоже крылатых чудаков из этой книги не мог серьезно воспринимать. Интересно, историю и культуру амдаров и урисков они так же коверкают?
Эта беседа стала первой в длинной череде подобных. Иннер рассказывал не только о тейнарах, но и о других народах, о землях, в которых побывал, впрочем, о себе по-прежнему не говоря ни слова. Они часто спорили, обсуждая несуразицы в очередной книге, и Иннер всегда безжалостно развеивал то или иное предубеждение. Вскоре полуэльф стал доверять суждениям тейнара.
Когда крыло окончательно зажило и Иннер снова смог летать, не чувствуя боли, он предложил Ломенару сопровождать его в полете над ночным городом. Это с его стороны было знаком абсолютного доверия, и юноша это оценил. Ночь выдалась на редкость ясная; темно-синее небо казалось бездонным. Виарен лежал под ними, окутанный сном, вдоль главных улиц цепочками змеились огоньки фонарей. Прохладный ветер струился вокруг, Иннер плавно взмахивал мощными крыльями, ловя воздушные потоки, и Ломенар сам был и ветром, и птицей, и лучом света, серебристым клинком пронзающим тьму… Сердце Ломенара отчаянно билось от страха и восторга. До Ультуны он и мечтать о подобном не мог.
Так постепенно между Ломенаром и Иннером зародилась дружба. Раньше общались они не так часто, работая вместе только от случая к случаю, теперь же стали постоянными напарниками. Каждый чувствовал ответственность за жизнь другого. Между делом Иннер взялся обучать Ломенара искусству боя терой — узким тонким клинком, оружием тейнаров. Иннер владел им в совершенстве и охотно делился секретами мастерства с другом, а под конец и вовсе подарил теру ему.
И все же, несмотря на благодарность Альмаро и дружбу с Иннером, Ломенар начал чувствовать себя в Ультуне неуютно. Он и раньше понимал, что не цветы тут выращивает, что его работа грязная и опасная… но «Ультуна» означало «сила». Одно это слово внушало страх, потому до сих пор Ломенара не покидало ощущение безнаказанности. Теперь же он не просто понимал, что это не так, а убедился на собственном опыте. Кроме того, тут он привык шпионить, избивать людей, даже убивать научился, и не то чтобы ему это нравилось, но он начал считать это нормальным, а вылечив тейнара, вспомнил, что можно жить по-другому. Да, он не забыл, каковы люди на самом деле, и не искал везде подвоха после несчастья с Иннером и Угни. Просто, по-прежнему считая Лоэна глупым и наивным, он начал сомневаться и в правильности жизни Ломенара.
Но все это были лишь сомнения и неприятные мысли. Ультуна по-прежнему оставалась его домом, пусть и не столь уютным, как казалось когда-то.
Серьезные неприятности начались с наступлением Талатерна. Король Виллард тяжело заболел, неизвестно было, поправится ли он, и управление страной принял на себя принц Риолен. Прежде никто не воспринимал мальчишку всерьез, и зря. Вскоре выяснилось, что его понимание власти в корне не совпадает со взглядами короля — судя по всему, раньше тот просто не позволял ему принимать решения или как-то влиять на свои.
С самого начала принц показал себя уверенным и самостоятельным, первым делом наведя порядок как в Большом Совете, так и в Светлом, и без того ослабленном отсутствием Измиера. Временный глава Светлого Совета не обладал упорством Верховного мага, и ему оставалось только подчиниться правителю. Принц заявил, что нынешняя политика Арденны неприемлема, страна абсолютно не готова к военным действиям, но стремится противопоставить себя всем прочим народам, притом что даже отношения с Сехавией ухудшаются день ото дня. Он напомнил людям про те времена, когда Арденна бесперебойно торговала с даэнами и урисками, подчеркнув, что стране это было только на пользу, люди в Виарене жили куда лучше, а испортились эти отношения из-за глупых предрассудков.
После подобных заявлений в городе начались волнения. Горожане собирались группами на площадях, выкрикивая протесты, призывая народ не позволить нелюдям вернуться в столицу.
Однако принц знал слабые места людей. Во все концы города он разослал ораторов, несущих его слово. Он подчеркивал, как тяжело нынче приходится простым ремесленникам или крестьянам, и те не могли не согласиться; говорил о том, что прадеды жили в куда более счастливое время, и горожане припоминали подобные рассказы стариков. Протестующих разгоняли, но по возможности бескровно, и, потеряв поддержку простого народа, те постепенно затихли. Верховного жреца, который открыто выступал против политики новоиспеченного правителя, принц Риолен заменил, как и некоторых министров, затем начал переговоры с