даэнами, и, хотя до полного взаимопонимания было еще далеко, в Иаральте в городе появились первые гости из Удена — единственного даэнского поселения в северной части Арденны. Пока всего пара десятков, но все понимали, что это лишь начало.
Даэны держались главных улиц и площадей, где им почти не грозила опасность; недовольные жители и впрямь не рисковали нападать на виду у городской стражи. В скором времени люди оценили качество их товаров, в особенности тканей: ткачи и красильщики Виарена казались жалкими недоучками рядом с низкорослыми бородачами. Даэны и сами охотно покупали товар в лавках города: бумагу и книги, кожаную одежду и обувь, посуду, щедро расплачиваясь самоцветами. Поговаривали, что в будущем принц начнет налаживать отношения с урисками, а там, глядишь, и до амдаров с тейнарами дело дойдет. Аристократы в целом поддержали политику принца, особенно род Ярлин, откуда происходила мать Риолена, и род Гвинерат, а градоначальник Виарена, хоть и ворчал украдкой у себя в резиденции (ультунцы подслушали), открыто не противился изменениям.
Ломенару нравились эти перемены, как и многим в Ультуне, но он видел, что Альмаро не разделяет взглядов принца Риолена, и скоро выяснилось почему.
Подчинив своей воле Светлый Совет, принц не собирался останавливаться на достигнутом, также он занялся и Ультуной. Ломенар понимал, что принц молод, его действия обусловлены не жаждой власти и нежеланием с кем-то ее делить, а наивным юношеским представлением, что в городе должен быть только один настоящий правитель. Риолен заботился о благе людей, как он его понимал, и не хотел, чтобы кто-то мог помешать его действиям. Ультунцам, однако, от этого было не легче.
Сначала нескольких братьев Темного ордена поймали на ночных улицах во время выполнения очередного задания Магистра и отправили под стражу. Вытащить их из тюрьмы не удалось: принц удвоил охрану и сменил старшего надзирателя. Тот жестко следил за дисциплиной, его подчиненные не доверяли решеткам и замкам и каждую долю обходили камеры, так что теперь, даже тайно проникнув в застенки, незаметно перемещаться по коридорам у людей Альмаро не получалось. Риолен усилил охрану и на улицах, и действовать ультунцам стало куда труднее.
Непостижимым способом люди правителя обнаружили один из входов в Ультуну, сунуться туда не решились, но установили за ним слежку. Альмаро узнал об этом достаточно быстро и приказал завалить вход, попутно обрушив пару ближайших туннелей и сделав открытие принца бесполезным. Однако оставить это без ответа Ультуна не могла. Вскоре выяснилось, что о входе принцу рассказал некий Мак Ловкач, один из осведомителей Темного ордена, польстившийся на награду принца, обещанную за любые сведения о Цитадели-под-землей. Каким образом о входе узнал сам Ловкач, никогда в подземный город не допускавшийся, оставалось загадкой. Впрочем, он вполне оправдывал свое прозвище: в конце концов, именно умением узнавать чужие тайны он и был полезен Ультуне до этих пор.
Мак заслуживал наказания, но не его одного могло привлечь золото принца. Возможно, у того были уже и другие доносчики, и их желание выдавать тайны Ультуны следовало пресечь как можно быстрее, так что Альмаро принял решение — убить Ловкача, а его труп выставить на видном месте, прикрепив к нему послание возможным предателям. К сожалению, оставить тело на одной из центральных улиц или крупных площадей теперь было невозможно: даже если удастся сделать это незаметно, вскоре городская стража обнаружит его и уберет до того, как послание увидят горожане. Потому было решено прибить тело к столбу где-нибудь на окраине, ведь слухи расползутся в любом случае.
И вот Ломенар с Иннером, а также Грун и Одвар уже больше доли сидели в трактире, не спеша пожевывая тушеную говядину, допивая по третьей кружке кваса и поглядывая на противоположный конец зала, где развлекался Ловкач — крепкий малый средних лет. Чуть начавшая седеть щетина топорщилась на его круглом лице как щетка.
Это было довольно приличное заведение с крепкими дубовыми столами, просторным залом, сейчас погруженным в полумрак, большим выбором блюд. Публику здесь развлекал целый оркестр, и не жалких попрошаек, что бренчат как попало в кабаках ремесленных кварталов, а настоящих музыкантов. Гулять в таком месте до этих пор Маку было не по карману, даже несмотря на его сомнительные делишки, приносящие неплохой доход. По всему выходило — доносчик пропивал награду Риолена, возможно, уже не первый день.
Ловкач уже разошелся вовсю, он отплясывал в центре зала, заигрывая с одной из местных девиц — пышнотелой, хоть и не первой свежести. Судя по всему, она была вполне не против уйти отсюда с Маком, просто хотела перед этим повеселиться тут подольше. Наконец парочка, пошатываясь, направилась к выходу. Девица почти висела на спутнике и что-то щебетала ему на ухо; увлеченный, он даже не взглянул на ультунцев. Те тихо скользнули следом.
Ломенар обогнал его на улице и встал на пути. Доносчик поднял глаза, и пьяный взгляд его вмиг прояснился, в нем появился страх. В тот же миг Одвар ударил его по затылку рукоятью меча, а Грун подхватил рухнувшее тело. Иннер зажал девице рот ладонью и оттащил за угол. Оставалось надеяться, что несколько монет смогут успокоить ее и повода для более жестких мер она не даст.
Грун и Одвар поволокли тело Ловкача по заснеженной улице сквозь начинающуюся метель. Со стороны они мало чем отличались от подвыпивших компаний, каких хватало в городе в это время. К тому же сквозь летящие хлопья снега даже с расстояния в несколько ланов[17] они казались лишь темными силуэтами. Ломенар с Иннером шли за ними в некотором отдалении. Троица свернула в один из переулков; друзья, дойдя до того же угла, вышли из-за дома и увидели, что картина резко поменялась.
Ловкач, все еще не пришедший в сознание, теперь валялся на земле, а перед недавно тащившими его ультунцами стоял высокий темноволосый парень с мечом в руке. Он не был одет как стражник, но уверенная стойка выдавала в нем опытного бойца. Одвар, тоже обнажив оружие, молча напал на незнакомца. Ломенар спешил на помощь со всех ног, слыша позади лишь дыхание тейнара — его легкую поступь он не различал. На бегу он увидел, как человек нырнул под лезвие Одвара и колющим ударом вогнал меч тому в грудь.
Ломенар замер, задохнувшись, словно удар настиг его самого. Он буквально ощутил тупую боль между ребер: он уже испытывал ее прежде, хоть тогда меч был деревянным. Воин стоял к нему боком, снегопад и волосы, падающие на его лицо, не давали толком его разглядеть, но этот финт Ломенар узнал, и впервые он видел, как этот удар убивает.
Мимо пронесся Иннер — клинок уже блестел в его руке. Грун тем временем швырнул нож, но промахнулся — воин быстро увернулся. Теперь даэн стоял безоружный, следя за лезвием нацеленного на него меча.
Мощная волна воздуха смела обоих противников в сторону, прижав к стене. Иннер с разбегу кинулся на человека, замахнувшись мечом.
— Нет! — прорезал морозный воздух голос Ломенара.
Снегопад мешал точно оценить расстояние, и все же он попал. Пламя вспыхнуло в воздухе, опалив руку тейнара и заставив того выронить оружие.
— Сдурел?! — глаза Иннера сверкали бешенством. — Он же только что прикончил Одвара!
— Я его знаю, — выдохнул Ломенар, подбегая, и сам прижал кончик теры к горлу человека.
— Не дергайся! — прорычал он ему. — И брось свою железку!
Меч упал на снег.
— Это страж из королевского замка. Возможно, даже из личной охраны короля или Риолена, я точно не помню. Его смерть нам так легко не спустят. Ты зачем полез, недоумок? — это уже стражнику. — Жить надоело? Патрулировать улицы не твоя забота! Пошел вон! — он махнул терой в сторону.
Все это время Ломенар не смотрел стражу в глаза, вообще как мог отворачивался от него, пряча лицо в тени капюшона. И он старался не думать, замечает ли это Иннер, а главное, не думать, узнал ли его все-таки… Не думать!..
— Что, вот так его и отпустим? — сузил глаза Иннер.
— Уже отпустили, — Ломенар сам не ожидал от себя настолько спокойного тона, но удивляться этому уже не мог. Все эмоции выкипели; позже они наверняка нахлынут с новой силой, но сейчас осталась лишь темная как ночь пустота. Он даже не обратил внимания на то, как стражник вывернулся из-под его руки и затерялся в тени домов.
— А этот? Наше задание? — Грун пнул ногой Ловкача; тот застонал и пошевелился.
Ломенар задумался на мгновение.
— Тащить его дальше становится слишком опасно, а оставлять здесь нельзя, тот парень может вернуться, и не один. Думаю, голова предателя тоже будет смотреться вполне убедительно. Мы выставим только ее там же, где собирались, — решил он, нагибаясь за мечом Одвара.
Стоило остаться в одиночестве, отгородившись от мира дверью своей комнаты, как спокойствие покинуло его. Глухая тоска обрушилась, как поток грязной воды из уличного желоба. Только что он на миг заглянул в свою прошлую жизнь, в мир Лоэна, куда теперь не было возврата, и осознал в полной мере, насколько Ультуна ему чужда. Все это время он сравнивал Альмаро, нынешнего себя и других жителей подземного города с Измиером, Аллаком и жаждущей крови толпой в тронном зале Виарена и неизменно приходил к выводу, что Цитадель-под-землей — меньшее зло. Эта ночь напомнила ему, что есть и другие люди: простые горожане, что теперь мирно уживались с даэнами, принц Риолен, который сделал это возможным…
…Йорэн. Наконец он заставил себя произнести это имя. Все это время он упорно старался не думать о нем — Ломенару знать его ни к чему, а Лоэну было нестерпимо стыдно за поступки того, в кого он превратился. Может, не по своей воле он выбрал этот путь, но это уже не имело значения: сейчас он зашел в тупик. Ему не хотелось задерживаться здесь ни на секану, но идти-то по-прежнему некуда.
Утро не принесло ни перемен, ни облегчения: он по-прежнему оставался Ломенаром, верным слугой Магистра Альмаро, как бы от этого ни было тошно.