Представив Лоэна, Филлит вышла с Рунаром в соседнюю комнату, оставив мальчика одного в кабинете. Сначала Лоэн заинтересовался рабочим столом, но обнаружил там только перья, карандаши и толстые тетради для записей. Затем, полюбовавшись безделушками на полке, мальчик повернулся к стеллажу с книгами. Вот это оказалось интереснее: «Введение в стихиеведение. 5-й курс», «Животный и растительный мир Виэлии», «Второе Буйство Стихий как причина политических конфликтов Эпохи Огня», «Удивительное путешествие на остров Эммеру, населенный Детьми Света»…
«Ого! Да это же остров, который давным-давно затонул, уничтоженный гневом стихий! Возможно, самое таинственное место в мире! Филлит говорила, именно там когда-то жили эльфы!» — вспомнил Лоэн и достал книгу. Устроившись на небольшом диванчике напротив ректорского стола, он с головой погрузился в незнакомый мир.
Автор книги, носивший непривычное имя Киан ар-Камрин, ярко и увлекательно рассказывал о том, что, не иначе, видел собственными глазами. Перед Лоэном как наяву вставали обрывистые берега и поросшие лесом горы, с которых низвергались хрустальные водопады, указывающий путь кораблям маяк в виде огромного сияющего шара, разноцветные огни дворца правителя… Филлит проговорила с Рунаром не меньше двух долей[5], но, когда она вернулась, мальчик оторвался от книги с сожалением: он бы с удовольствием читал ее до глубокой ночи.
Рунар появился следом за Филлит, неся небольшую деревянную шкатулку. Лоэн очень удивился, когда ректор протянул шкатулку ему.
— Это тебе, — маг ласково улыбался. — Открой, не бойся.
В шкатулке на бархатной подушечке лежал кулон в форме септаграммы[6] из белого металла с крупным камнем в центре.
— Зачем это мне? Я не девчонка, чтобы носить украшения!
— Это не просто украшение. Посмотри внимательнее.
Лоэн осторожно вытащил кулон из шкатулки. Тот мягко лег в ладонь, металл на ощупь был прохладным и гладким. Сначала ничего не происходило, но потом пальцы стало слегка покалывать, словно он перед этим долго держал их в горячей воде, а камень, вначале показавшийся мальчику темным, слабо засветился, переливаясь красным и зеленым. Лоэн видел подобное много раз: в домике Филлит в одно из окон были вставлены разноцветные стекла, и в ясные дни солнце превращало бедную комнату в сказочный дворец. Теперь же волшебный свет тихо лежал у него в ладони. Мальчик даже огорчился, когда камень стал гаснуть. Пропало и покалывание, но выпускать из рук удивительную вещь не хотелось.
— Что это? — спросил он шепотом.
Рунар положил руку ему на плечо.
— Этот кулон принадлежал твоему отцу и много для него значил, он носил его постоянно. В нашу последнюю встречу он оставил кулон мне на хранение, предполагая, что не вернется. В любом случае он твой по праву.
Смущенный и обрадованный Лоэн бережно надел кулон и тщательно упрятал нежданное сокровище под рубашку. Он, конечно, верил рассказам Филлит об эльфах и своем отце, но все это казалось ему далеким, туманным и недостижимым. Только сейчас, получив этот то ли подарок, то ли наследство, он ощутил себя частью волшебного мира, которого никогда не видел.
— Прощай, мой дорогой, — Филлит обняла и поцеловала его. — Если мы и увидимся, то нескоро. Удачи тебе, и да хранят тебя Стихии!
Глава 2. Новые друзья и новые враги
Now I’m learning what is right
as the fire burns the night,
Gonna find my way to truth
tonight… Now it is my time.
Walking through darkness with me
I see the light can you see,
Finding the power that grows in you
This is for real[7].
— Постой! — Эльдалин, захваченная рассказом Ломенара, до того сидела тихо, но тут уже не выдержала. — Ты сказал, что твоего отца звали… зовут Амартэль и что тебе от него достался кулон?
Юноша удивленно поднял голову, его глаза сузились.
— Ну да. А в чем дело?
— Можно посмотреть?
Пожав плечами, Ломенар достал украшение из-под рубашки. Снимать, однако, не стал, и девушке пришлось наклониться вперед, чтобы рассмотреть поближе.
Сомнений больше не осталось.
— Это же ориана, символ правителя клана, у моего отца такая же! — выпалила Эльдалин и осеклась: как она могла так глупо выдать себя! Однако собеседник, похоже, не обратил внимания на ее промах, думая о своем.
— Правителя клана, говоришь?
— Ты, наверное, знаешь, — заторопилась принцесса, — что простым амдарам… ну, то есть нам, запрещено носить украшения с драгоценными камнями, это привилегия правителей. По такому кулону их и узнают.
Ломенар неуловимым движением спрятал ориану обратно и прижал ее рукой:
— Что тебе известно о моем отце?
Эльдалин молчала, опасаясь подставиться еще больше, и он резко произнес:
— Говори!
— Если его имя Амартэль, то он правитель клана Агальмарита[8]. Именно агальмарит украшает твой кулон. Амдарских кланов всего семь, потому и у ориан по семь лучей… то есть кланов-то теперь уже шесть, наверное. Говорят, почти все Агальмариты погибли, потому что Амартэль… — девушка запнулась, глядя в темные глубокие глаза собеседника. — Амартэль преступил законы Стихий. Он пытался создать могущественное оружие, чтобы завоевать мир, но не справился с его мощью… Клан Агальмарита откололся от прочих более ста лет назад, они жили на Оссианде, а оттуда вести идут долго. У нас осталось всего несколько Агальмаритов, которые отказались последовать за своим правителем. Больше мне об Амартэле ничего не известно. Возможно, он еще жив. Я даже не знала, что у него есть сын!..
— Значит, преступник… — медленно проговорил Ломенар, словно пробуя это слово на вкус, и его рука снова сжала ориану под рубашкой. — Что ж, сын пошел по стопам отца.
Отныне для Лоэна началась новая жизнь. Он поселился в башне Рунара — ректор сразу взял мальчика к себе, хотя Академия предоставляла студентам общежитие. Впервые в жизни у Лоэна была своя комната — большая, светлая, с высоким расписным потолком и двумя огромными окнами. Мягкая кровать с горой подушек, гобелены на стенах, книжный шкаф… Лоэн быстро привык к тому, что все это теперь его, а чтобы попасть на занятия, ему нужно всего лишь спуститься по лестнице и перейти внутренний двор, где вокруг фонтана шелестят зелеными кронами деревья.
Благодаря занятиям с Филлит мальчик вместо подготовительного курса, обязательного для простолюдинов и чужеземцев, спокойно отправился на первый. Учеба нравилась ему, учителя были им очень довольны — он все схватывал на лету и вскоре обогнал сверстников. Занятия магией доставляли ему ни с чем не сравнимую радость, это было так же естественно, как дышать, — каждая частичка его тела оживала, он раскрывался, подобно тянущемуся к солнцу цветку. Заметив его интерес и усердие, Рунар стал заниматься с ним дополнительно, открывая ему все новые и новые тайны. Лоэн очень привязался к магу, да и тот полюбил его как родного. Поладили они и с Ройеном, секретарем и помощником Рунара, занимавшим небольшую уютную комнату на первом этаже башни. И хотя близких друзей среди однокурсников у полуэльфа так и не появилось, его никто не задирал и не дразнил — во всяком случае, не больше, чем кого-либо другого, и точно не из-за внешности. То ли благодаря более свободным взглядам жителей столицы, то ли потому, что будущих магов с самого начала приучали к разнообразию окружающего мира и к тому, что значит иметь дар и отличаться от других, но жилось Лоэну очень даже неплохо, и впервые с детских лет он дышал полной грудью, не опасаясь насмешек. Напротив, многие однокурсники сами просили у него совета и помощи.
Неприятности начались, когда Лоэну исполнилось пятнадцать лет и его после пятого курса взяли сразу на седьмой: программу шестого курса полуэльф освоил экстерном, и Рунар решил, что воспитаннику нет смысла терять год. Совет Магистров ректора поддержал, но на седьмом курсе Лоэн неожиданно оказался в одиночестве: другие студенты, на два-три года старше, поначалу смотрели на него как на несмышленыша, а потом, убедившись, что он не только не глупее их, но в чем-то и превосходит, стали завидовать. Свою роль сыграла и значительная доля аристократов среди семикурсников: естественно, они не считали ровней простолюдина, к тому же незаконнорожденного. Да, у Лоэна остались приятели с прежнего курса, но слишком часто видеться с ними не получалось из-за плотного учебного расписания. Волей-неволей юному полуэльфу пришлось вспомнить, каково это — быть одному. Однако это не слишком тяготило его: именно тогда он пристрастился к изучению эльфийского. Точнее, амдарского — теперь студент отлично знал все подлинные названия Детей Стихий.
Иностранным языкам в Академии Магии издавна уделялось огромное внимание, к обязанностям будущих магов относилось умение объясниться с любым жителем мира. Языки соседних государств — Сехавии, Бьёрлунда и Хаммара — входили в обязательную программу обучения, языки Детей Стихий давно уже перешли в разряд предметов по выбору, но продолжали преподаваться, несмотря на то что большинство обитателей материка Виэлии и не вспоминали об иных народах, если вообще верили в них. Неудивительно, что Лоэн оказался единственным желающим изучать язык Детей Света; занимался с ним сам Энерот, магистр лингвистики, старинный приятель Рунара. Полуэльф усваивал язык своего отца с поразительной легкостью, и Энерот не мог нахвалиться способным юношей. А сам Лоэн ощущал, как отзывается его сердце на каждое новое слово этого чужого и вместе с тем почти родного языка; странные образы теснились у него в голове, и порой он начинал тосковать о чем-то несбыточном… О чем? Он сам не знал. Тогда-то он и придумал себе новое тайное имя — Ломенар, «Пламя Во Тьме».