м. Она, даже таясь от него, как-то ко мне приехала, рассказала кто она, — женщина, перехватив взгляд Унге, поправилась. — Мы к тому времени, как он с новой женой познакомился, уже долгое время в разводе были. У меня к Анжелике претензий нет, она, можно сказать, и скрепила отца с дочерью. Другая бы наоборот, а она пока не свела их вместе, так и не успокоилась.
— Стоп, — сказала Унге. — То есть Олеся — это ваша дочь! Верно?
— Девушка, простите, у вас имя сложное, — смутилась женщина, — безусловно, моя.
— Тогда, значит, я принесла вам очень плохие новости, — проговорила Унге.
Сейчас она вспоминала, как окаменело лицо женщины, после того, что она ей сказала, как сухонькие пальцы пытались набрать нужный номер, как долго в рыданиях тряслась голова, лежащая на столе.
— Анжелика, почему ты мне не сказала?! — кричала Лариса в трубку, когда прошёл первый шок. — Ты совсем из ума выжила? Моя девочка неизвестно где, а что ты творишь?
В дверь Унге тихонечко постучали, она сначала испуганно вскинулась, потом выдохнула и подумала, что вокруг довольно много сотрудников внутренних органов и, наверное, если бы ей кто-то хотел причинить вред, то вряд ли бы стал стучать.
— Привет, — на пороге стоял Медикамент. — Только закончил возиться с упырём Красуцким и мальчишкой. Пацана жалко, совсем молодой ещё.
— А куда Лашников с ним ехал?
— Это знакомых племянник, — без разрешения пройдя в комнату и водрузив на стол пакет с продуктами, сказал Денис. — Прости за наглость, но ты не могла бы что-нибудь пожрать сообразить. А то я просто с ног падаю. Лашников прямо с головы не слезал, пока я Сапонина осматривал. Единственное что могу сказать — он и правда под землёй провёл долгое время или в закрытом помещении. Кожа сухая, бледная, лёгкие точно давно воздуха свежего не видели.
— Понятно. А я бьюсь над родственными связями Олеси, — Унге задумалась. — Скажи, пожалуйста, ничего странного в анализах Бондарева не нашлось?
— Нет. Но меня всё равно что-то смущает. В конце концов, есть такие токсины, которые, после того как отслужат свою службу, уже и не найти, — Медикамент развёл руками и потыкал пальцем в пакет. — Я заслужил ужин?
— Ах, да, конечно, — спохватилась Унге и стала доставать сэндвичи, пиво и чипсы. — А что я должна приготовить? — она недоумённо на него посмотрела.
— Ничего, должна просто составить компанию. Сейчас Мамыкин припрётся. Нерей работает, а Лашников, после последних событий, ушёл в глухую оборону и даже не берёт трубку. Написал, что хочет побыть один. Ну а Малинину и Береговому пиво точно нельзя.
— Понятно. А Соня?
— Она в больнице дежурит возле Малинина.
В этот момент в дверь снова постучали, и в комнату вошла Софья. Она остановилась посредине, глянула на лежащие пластиковые коробки и проговорила:
— Не помешаю?
— Конечно, нет, — Унге сделала пригласительный жест. — Денис только что пришёл, сейчас Мамыкин подтянется.
— Как там наш отважный полковник? — спросил Медикамент.
— Пришёл в себя, шутит, уже пытается работать, — пространно ответила Софья.
— Может, не стоило оставлять его одного? — как бы между прочим заметила Унге.
— Он не один, к нему жена приехала, — вяло обронила Соня и, повертев в руках бутылку пива, решительно её открыла, посмотрев на вошедшего Мамыкина. — Мне просто необходима перезагрузка, — она резко опрокинула горлышко бутылки в рот и за один раз осушила почти половину. — И ещё мне кажется, что все мы топчемся на одном месте, кружим вокруг да около и ни черта не делаем.
— У тебя есть конкретные предложения? — Мамыкин вяло пожевал бутерброд, а потом, вздохнув, начал придирчиво сверять сроки годности.
— Да, у меня есть предложение разобраться во всём этом мракобесии. И буквально под микроскопом всё проверить и не ставить в тёмный угол все мои видения или что я там делаю, — Соня глотнула пива, с громким треском открыла пакетик с чипсами и вздохнула, — Я, вообще, не очень понимаю, что мы делаем и кого конкретно ищем? Главным фигурантом был Сапонин. Сегодня, как я понимаю, его ликвидировали.
— Ну да, но я так скажу, — Мамыкин брезгливо стряхнул крошки с колен, — у меня сложилось такое впечатление, что одежду товарищ Сапонин купил буквально перед тем, как в лес десантироваться, а заодно ещё и в дезинфекторе весь искупался. Ничего нет, кроме следов дезинфекции.
— Марку дезинфектора можно определить? — оживилась Унге.
— Ну я пошаманил, сейчас поставил на выявление, к утру будут хоть какие-то результаты, — криминалист вздохнул. — Хотя надежды очень мало, я не думаю, что они использовали что-то специфическое.
— Я, пожалуй, повторю вопрос, — несколько развязано сказала Соня, — что мы сейчас делаем? Кого ищем?
— Что ты хочешь? — Денис в упор посмотрел на Софью. — Ведь сама всё прекрасно знаешь.
— Я хочу наконец вырваться из этой клоаки. Меня задолбали эти ямы, эти странные галлюцинации, которые я вижу и мне до чёртиков надоело то, что меня никто не воспринимает всерьёз, — на этих словах Соня встала и, шутливо поклонившись, вышла со словами: — Я спать.
Оставшиеся, переглянувшись, немного помолчали, и Унге вслух произнесла:
— Может быть такое, что приёмная мать Олеси знает что-то про ям, и что Олеся тоже из этого рода? Иначе зачем она так настаивала на общении отца и дочери, ведь обычно бывает наоборот. И именно ей Олеся прислала фото с посохом. Может, девочку и не похищали, а она, так сказать, была в теме.
— В смысле? — нахмурился Денис.
— Девочкам в таком возрасте проще всего задурить мозг. Предположим она из ям и её качественно обработали, и она добровольно к ним пошла. Зачем это всё Анжелике, пока непонятно, но нужно просто покопаться в её прошлом, — проговорила Унге.
— Убралась, однако, наша Соня с бутылки пива, — крякнул Мамыкин. — Мне, кстати, помогли коллеги из ветеринарии… Короче, кровавые письмена на стенах рисовали кровью кролика, козы и лошади. Кто-нибудь что-то знает об этом? Ну, может быть, с какой-то мистической точки зрения.
— Я только с анатомической, — буркнул Денис.
— Специалист по мистике у нас ушёл в астрал, — едва улыбнулась Унге, заканчивая писать сообщение. — Попросила помощи у хороших знакомых, пусть аккуратно посмотрят, что у Анжелики в жизненном анамнезе. А Ларисе я утром позвоню, поспрашиваю, кто у них есть в семейном древе. Мы с ней в момент встречи подробно прошлись по всем знакомым, но почти все они уже были в моём списке, и везде я слышала почти что одно и то же.
Ручка на двери ушла вниз, полотно скрипнуло и в комнату вошёл Нерей. Илья молча присел, устало протёр лицо руками, взял предложенную бутылку пива и после первого глотка произнёс:
— Интересно, а Малинина под пытками заставили жениться на этой женщине? Это ад какой-то, меня сложно вывести из себя. Но она умудрилась, я чуть не заорал на неё. Она мне рассказала про себя всё, вплоть до графика своего цикла. Это было невыносимо.
— А зачем ты с ней общался? — спросила Унге.
— Егор попросил. Ольге кто-то позвонил и рассказал, что Егор в больнице и ранен.
— И что? По-моему, это нормальная практика, — пожал плечами Мамыкин.
— Не в этом случае точно. Кто-то намеренно выбивает Малинина из расследования.
— То есть прострелить ему плечо, этого мало?
— А где второе входное отверстие? — вдруг сказал Мамыкин.
— Что? — Унге посмотрела на него.
— Через лобовое стекло было только одно отверстие. — Мамыкин нахмурился. — Но Малинина ранили и прошили голову Красуцкому разными пулями.
— Какими?
— Здесь тоже есть загадка. Красуцкого положили снайперской классикой: патрон семь шестьдесят два. А вот Малинину досталась пулька меньшего калибра, очень похожим на автоматный, — мрачно проговорил Медикамент.
— Фигня какая-то, — задумался Мамыкин. — Получается, Малинина ранили, когда он уже вышел из машины? Значит, там был кто-то ещё?
— А что, у автоматов бывают глушители? Ведь выстрелов никто не слышал. Только хлопки, — пробормотала Унге. — Нужно снова ехать на место.
— По крайней мере, нужно утра дождаться, — сказал Мамыкин, раздувая ноздри. — Сейчас мы мало что увидим. И нам нужно покумекать, в какой стороне искать и сколько метров покрыть. В принципе, давайте почертим на бумажке, это не сложно сделать.
У Мамыкина зазвонил телефон, он глянул на номер и сразу нажал на кнопку ответа. На экране был видеовызов с аппарата Лашникова, тот выглядел крайне усталым и казалось постарел за несколько часов.
— Привет. Где все?
— В общаге.
— Буду через полчаса, есть кое-какие соображения, — Лашников отключился, а в дверь негромко постучали, потом в приоткрытую щель просунулась заспанная голова вахтёрши, и она сурово пробормотала:
— Ну что вы людям спать не даёте? Ну тише-то можно? И своей этой скажите, если придёт после трёх, я точно уже не пущу. Надоели вошкаться туда-сюда.
— Какой этой нашей? — настороженно спросила Унге.
— Ну, я не знаю, как по имени. Ну вас две женского пола из Питера, вот, значится, второй, — нахмурилась вахтёрша.
— А когда она ушла?
— Ну с полчаса, наверное, — вздохнула вахтёрша. — Слушайте, а у вас тортика нету? Раз уж разбудили, я б хоть чаю попила.
Соня вышла из здания общежития, вдохнула полной грудью сырой ночной воздух, развеяла кислородом свежий хмель в голове и на секунду прикрыла глаза. Она понимала, что смертельно устала бояться, думать, а главное — жить в каком-то странном мареве не своих мыслей. Сейчас было безумно глупо тащиться на улицу, но ей нужен был простор, и ещё почему-то пугали четыре стены общежития. А на улице сейчас было хорошо, тихо и царило спокойствие. Софья узрела, что через дорогу на стене тлеет вывеска круглосуточного магазина, похлопала себя по карманам широких штанов, нащупала кошелёк и пошла за водой. Она быстро проскочила по пешеходному переходу, дёрнула дверь и вошла внутрь. В небольшом насквозь пропахшем гниющими овощами и подтухшим мясом пространстве было безлюдно, даже за прилавком никто не стоял. Соня постучала по потрескавшемуся дереву прилавка, покрутилась на месте, но никто не отзывался. Тогда она вздохнула, положила на прилавок купюру и, взяв из холодильника воду, откупорила её и с наслаждением отпила шипящую газировку.