— Сразу после взрыва. То есть я его больше не видел.
— Где он был до этого? Кто его последний видел? — Илья высмотрел стоящий почти у самых ворот фермы раскидистый клён.
— Он возле нас с Касаткиным стоял, — Мамыкин бежал впереди и уже был по колено в воде. — Это было в районе вон того, — он поискал глазами место, где они расстались с Егором, — возле того сарая. — Да что ж такое-то! — вдруг гаркнул Мамыкин и рванул ещё быстрее вперёд.
— Ты куда? — спохватился Лашников и припустил за ним.
Мамыкин тем временем, бредя по пояс в воде, подошёл к собачьему вольеру, откуда на него, из последних сил высовывая морду из воды, смотрела собака.
— Нож есть? — отрывисто спросил криминалист у Лашникова.
— Перочинный, — отозвался Игорь. — Рудя, пошли, не до собаки сейчас, Малинина нужно искать, и вода сильно пребывает.
— Извини, я как-то не привык взвешивать жизнь на весах ценности, — зло рявкнул криминалист и, выхватив ножик из рук оперативника, стал рвать тонкие прутья сетки. — Зараза, она похоже на цепь привязана. — прошипел Рудольф и, вдохнув побольше воздуха, нырнул и стал продираться сквозь узкое отверстие, проделанное им в решётчатой стенке.
Нащупав собачью шкуру, криминалист стал сдирать с неё ошейник, пытался раскрыть проржавевший карабин, пока наконец у него не получилось расстегнуть намокший брезентовый ремень на шее собаки. Животина, почувствовав, что её больше ничего не держит, стала работать лапами и сначала бестолково билась о стену. Мамыкин вынырнул на поверхность, схватил её за шиворот и просто выпихнул через проделанный выход наружу.
— Лашников, отволоки её где она на лапы сможет встать! — крикнул он.
— Ты сам-то вылезать собираешься?! — крикнул Лашников, перехватывая собаку.
— Да погоди ты, — отмахнулся Мамыкин и снова нырнул.
Отстёгивая животное от цепи, криминалист заметил, что несмотря на всю убогость вольера, как и всей фермы, конкретно в этом месте был новый пол, и старая будка стояла на возвышении, сделанном из хороших струганных досок. Оглядев всё вокруг, насколько позволял запас дыхания и мутность воды, тащившей лесной мусор, Мамыкин снова вынырнул и, тяжело дыша, стал пробираться наружу.
— Что ты там делаешь? — крикнул он Нерею, сидевшему на толстой ветви клёна.
— Отсюда видно хорошо. Признаков жизни нет, — вздохнул Нерей, — только доски плавают, ведра пустые и всякий хлам. Из живых только коза ошалело блеет.
Мамыкин зло сверкнул глазами, глубоко вздохнул и, перебравшись через затонувшие ворота, быстрым кролем поплыл в сторону перепуганного животного.
Уже позже, когда промокшие, понурые люди снова собрались возле машин, Мамыкин сидел на земле, уронив голову на руки, Нерей не сильно лупил кулаком по стволу дерева, а Унге просто смотрела вдаль.
— Когда водолазы приедут? — спросил Мамыкин у Лашникова, который только закончил говорить по телефону.
— Местные отозвались, я с ними пойду, сейчас снарягу привезут. Профи ждать долго, но наши работают не хуже. Хотя в условиях такой мути не факт, что что-то найдём. — Лашников тяжело вздохнул. — Я просто не верю, что Егор Николаевич не выбрался.
— Ой, слушай, не нагоняй жути, — отмахнулся Нерей.
— Кстати, козу с собакой водила забрал, который вас сюда привёз, — сказал Лашников. — Он за городом живёт, сказал, присмотрит. Я его отпустил, а то он совсем уже выдохся. Тем более что он Касаткина повёз.
— Касаткин поехал с козой и собакой? — недоверчиво спросил Нерей.
— Касаткина наверх вызвали, а свободных машин не было.
— Там в собачьем вольере что-то не так, — сказал Мамыкин и громко закашлялся, — блин, опять бронхит обострился. Пол новый и подставка под будку тоже новая, хотя вокруг всё разваливается. Не пойму, — он пожал плечами и приложил ладонь ко лбу, — хреново, похоже, температура вверх поползла. Короче, когда нырять пойдёте, ты глянь, что там такое.
— Хорошо, обязательно, — сразу согласился Лашников.
— Рудольф, поехали, я тебя в больницу отвезу, — проговорила Унге. — Сидеть сейчас на ветру не лучшее занятие, всё равно сейчас здесь мы не поможем.
— Мне сразу в морг нужно, — проговорил Мамыкин.
— Не смешно, — отрезала Унге.
— А я и не смеялся, у меня там часть оборудования есть. Пирожкин меня спиртом исцелит не хуже, чем антибиотиками.
Мамыкин с Унге уезжали с тяжёлым сердцем, в машине висело душное молчание, криминалист, прижимая к себе чемодан, просто смотрел в одну точку, а Алас вела машину на автомате, мысленно пытаясь понять, что нужно сейчас предпринять. Вдруг у Мамыкина в чемодане зазвонил телефон.
— Работает? — спросила Унге.
— Чемодан специальный выбирал, не тонет и не промокает и спалить очень сложно, — буркнул Мамыкин и, открыв замки, увидел, что звонит незнакомый номер. — Слушаю вас.
— Рудик, это Света. Привет. Слушай, по твоему запросу ничего не нашла. Слишком мала концентрация почвы, чтобы что-то выяснить.
— В смысле? — Мамыкин ещё раз покосился на номер телефона. — Свет, ты, что ли?
— Конечно, я. Не узнал? Так вот, Рудик, не смогла я пробить анализ, прости.
— Света, погоди, — Мамыкин включил громкую связь и начал рыться в номерах контактов, — ты мне с утра прислала координаты места, куда нужно ехать. Мы собственно съездили туда уже.
— Не, малыш, ты что-то путаешь, я сегодня пол-утра в спа была. Сейчас на работу приехала и увидела, что все тесты готовы, но ничего определённого сказать не могу.
— Понял тебя, — криминалист оборвал её на полуслове. — Спасибо, пока, — Мамыкин задумчиво повесил трубку и проговорил: — Ни черта не понимаю. Вот же номер её, — Рудольф нашёл контакт под наименованием «Светланы (геолог)», набрал номер, но такой абонент в сети не был зарегистрирован. И именно с этого номера сегодня для него пришли данные о местонахождении фермы, откуда они сейчас возвращались. — Унге, а кто у нас по айти самый соображалистый?
— Я бы Софье позвонила, в их конторе ребята экстра-класса есть.
С самого утра Соня не находила себе места. Для собственного успокоения она пересмотрела все закоулки в комнате, перетрясла кладовку в коридоре, обшарила даже ванную комнату, чем вызвала крайнее неудовольствие соседей. Коробки, в которой лежали записи по делу, не было нигде.
— Сумасшествие какое-то, — прошептала она сама себе и устало опустилась на стул, стоявший прямо в коридоре.
— Доброе утро, — мимо Сони быстрым шагом прошла одна из соседок, но вдруг остановилась, — я всё, конечно, понимаю, что вам категорически всё равно, что рядом живут люди. Но у меня маленький ребёнок, — вдруг с вызовом сказала она.
Соня, не сразу поняв, что женщина обращается к ней, подняла глаза и переспросила:
— Что простите?
— Не прощу! — почти выкрикнула неприятная дама с копной иссушенных светлой краской волос и криво накрашенными губами. — Я не знаю, что там за работа такая, что вас месяцами не бывает, но вы, видать, не знаете, что такое добросердечные отношения с соседями.
— Давайте ближе к сути, — неожиданно грубо оборвала её Соня, у которой и без этих криков раскалывалась голова.
— Если к вам ходят ночные гости, то пусть делают это тише.
— Ко мне кто-то приходил? — оживилась Соня.
— Вы вроде не производите вид пьющей, а то, что к вам подруга ночью приходила, не помните. Может, вы каким-то другими средствами увлекаетесь? Надо, чтобы участковый вас на учёт поставил.
— Простите, я действительно плохо что-либо помню о вчерашнем вечере. Я, видимо, чем-то отравилась и только-только пытаюсь в себя прийти.
— Н-да, — женщина недоверчиво оглядела бледную Софью. — У тебя хоть уголь-то есть активированный?
— Нет, — Соня отрицательно помотала головой, — я же только из командировки вернулась.
— Ой, одно беспокойство, — выдохнула женщина, но в голосе её были слышны жалостливые нотки. — Сиди уж, сейчас тебе абсорбент какой-нибудь принесу.
— А вы сказали, что ко мне кто-то заходил, — вдогонку ей обронила Соня.
— Ну к тебе, не к тебе — не знаю, — соседка притормозила возле своей комнаты, — но шорохалась тут какая-то. Может, правда, и к Валерке заруливала, бывают у него тут всякие. Меня, кстати, Зина зовут, — дама сделала большие глаза и исчезла в недрах своей комнаты.
Через полчаса, отделавшись от сердобольной соседки и не выудив от неё больше ни слова о странной ночной гостье, Соня безуспешно стучалась к Валерке, потом к другим соседям, но будний день разогнал всех по рабочим местам, и сейчас она вряд ли могла бы получить хоть какие-то ответы. Немного придя в себя, Софья попрощалась с Зиной, спешившей на работу, и осталась одна в большом, запутанном в клубке коридоров жилище. Ей и самой пора было собираться: нужно непременно было попасть в офис, чтобы выяснить, что происходит и почему внутренние органы, ранее активно сотрудничавшие, сейчас не просто отказывают в информации, но грозят преследованиями и проводят обыски в конторе. Соня прошла в свою комнату, скинула одежду, которую ещё не успела снять после возвращения и, накинув халат, пошла в душ. Она открутила вентиль, сопло старого крана сухо заворчало, несколько раз чихнуло, и наконец полилась еле тёплая вода, быстро набравшая нужную температуру. Соня подставила под хлещущие струи воды спину, взгляд её бесцельно бродил по колотой дешёвой кафельной плитке, лежавшей на стенках. Она почти расслабилась, как вдруг судорога страха мёртвой хваткой вцепилась в горло. Соня увидела, что ручка на двери медленно опускается, и дверь тихонечко пытаются открыть. Софья на секунду замерла, потом аккуратно, чтобы её не было слышно, вышла из чугунной чаши ванной и, кое-как нацепив халат, стала испуганно озираться, пытаясь понять, как ей отсюда выбраться. О том, что это кто-то из соседей, не могло быть и речи: для удобства на двери всегда висела табличка и когда помещение было занято, табличка просто переворачивалась красной стороной.
Соня подумала, что, если тонкое полотно всё-таки вскроют, ей совершенно некуда деваться, и хотя ванная комната была приличных размеров, здесь было всё на виду. Несколько стиральных машин, две душевые кабины и собственно пострадавшая от времени чаша, откуда только что выскочила Софья. Ручка всё ещё нервно дёргалась, Сонины руки дрожали, а мысли варились в огненном бульоне страха и ничего дельного, кроме как кричать изо всех сил, она придумать не могла. Вдруг за дверью движение остановилось, в коридоре послышались громкие шаги, какой-то вскрик, на пол рухнуло явно что-то тяжёлое и послышался хлопок входной двери. Выждав ещё немного, Софья на дрожащих ногах подошла к двери, тихонько повернула замок и, приоткрыв полотно двери, увидела, что в темноте коридора мешком валяется человеческое тело. Не зная, что делать дальше, Соня просто набрала номер полиции, после чего, продиктовав свой адрес, собралась с духом, вышла и поняла, что ей не придётся проверять жив человек или нет: из разорванного лезвием широкого разреза на горле мужчины хлестала кровь. Софья медленно сползла спиной по стене и теперь только смотрела, как тёмное стекло красного пятна растекается и медленно подбирается к её босым ногам.