— Андрей Михайлович, но ведь договор был другой, — возразил Малинин.
— Егор, ты же не на рынке, чтобы договариваться. Всё! С Иваницким работает уже моё начальство, — Касаткин голосом выделил эту часть. — Меня даже не ставят в курс дела. Так что в твоих интересах сейчас сотрудничать и передать дела. И я так понял, что вас ещё будет допрашивать собственная безопасность.
— О как! А чем не угодили? — Малинин присел за стол и вперил взгляд в блестящую лаком столешницу.
— Егор, ты, если хочешь профессию сменить, так и скажи. Мне твои выкрутасы не интересны. Проблем и так выше крыши.
— Андрей Михайлович, я всё понял, — вздохнул Малинин. — Буду разбираться на месте.
Вместе с тем как он повесил трубку, в кабинет открылась дверь и, распахнув руки, с улыбкой вошёл Иваницкий.
— Нехорошо, Егор Николаевич, нехорошо, — проговорил он. — Мы вас и не чаяли увидеть живым, а вы, так сказать, воскресли и даже не удосужились нанести визит.
— Ну для начала, я был не в курсе, что должен нанести визит. Вы, как я вижу, — Малинин окинул взглядом пустые полки стеллажей, где раньше стояли материалы дела, — не постеснялись в моё отсутствие похозяйничать здесь.
— Вы, Егор Николаевич, если не в курсе дела, то я вас уведомлю, что я не наношу дружеские визиты, я действую по приказу. И материалы дела не являются вашей собственностью. А раз дело передано мне, то не обессудьте. Тем более ещё вчера вы считались пропавшим без вести.
— Ладно, Кирилл Сергеевич, — миролюбиво заметил Малинин, — на меня, знаете ли, тоже всякого навалилось. Я ж всё понимаю.
Лоб Иваницкого прорезала тонкая морщинка, он нервно дёрнул губой и недоверчиво покосился на Малинина.
— То есть сотрудничать согласны?
— От меня вы получите полное содействие. Только позвольте выспаться, — Малинин широко зевнул до хруста в челюсти, — а то я совсем не в форме.
— Ну хорошо, — протянул следователь. — Тогда завтра жду вас часов в одиннадцать утра.
Когда Иваницкий ушёл, Малинин поднял трубку и, выждав пока ответят, проговорил:
— Юра, ну что?
— Работаем, Егор Николаевич, — глухо сказал оперативник. — Пасников просит ещё немного времени.
— Хорошо, — Малинин помолчал, потом добавил: — Тебе Унге не звонила?
— Нет. А должна была?
— Мало ли, — тихо отозвался Малинин, — ладно, Юра, давай, заболтал ты меня.
У Егора абсолютно не складывался пазл, действия противника были хаотичными, порой даже противоречивыми. Сейчас Пасников работал над тем, чтобы понять, кто всё-таки прислал Мамыкину сообщение о ферме. Потому что, исходя из сообщения, следственную группу направили туда намеренно, но в то, что этот жест чьей-то доброй воли, Малинину верилось с трудом.
Егор печально осмотрел пустые полки, попытался внутренне успокоиться, но пружина холодного бешенства всё время выстреливала вверх и очень мешала рассуждать здраво. Сейчас Малинину бы помог давно заведённый ритуал: разложенные вокруг кипы материалов дела, полстакана коньяка и бессонная ночь, но ничего из вышеперечисленного не было доступно. Одно — ввиду того что Иваницкий вывез всё до последнего листка бумаги, а другое — по причине полного отсутствия здоровья.
Ближе к вечеру Унге приехала в город, втиснула внедорожник Малинина на незанятое пятно парковки возле дома и нервно выдохнула. Длительная поездка по скоростному шоссе, стояние в пробках на въезде и таскание по кабинетам безумно занятых чиновников совсем лишило её сил. Радовало то, что к этому часу она уже обладала нужной ей информацией.
— Алло, Егор Николаевич, — Унге успела подняться домой и растянуться в пенной ванне, — в принципе я узнала много чего интересного, завтра попробую наведаться к Соне, если пустят.
— Хорошо, завтра вечером жду обратно, — кратко сказал Малинин и повесил трубку.
Но вслед за его звонком, сразу же последовал другой. Унге удивлённо посмотрела на номер, с сожалением глянула на нетронутый бокал вина, стоящий рядом на бортике, и нажала на кнопку ответа.
— Я слушаю. У вас что-то случилось?
— Да, да. Она мне звонила! — кричала в трубку мать Олеси.
— Постойте, успокойтесь. Кто звонил? — нахмурилась Унге.
— Олеся, дочь моя. Она просит забрать её. Она плачет.
— Олеся сказала, где она находится? — Унге начала спешно вытираться.
— Нет, она только плакала и выслала мне какие-то координаты… Я не умею с этим обращаться.
— Я сейчас к вам приеду. Никому не открывайте дверь и никуда не выходите.
Унге выскочила из ванной, вихрем промчалась по квартире, на ходу натягивая на распаренное тело пластырь джинсов. Схватив с вешалки куртку, она сунула ноги в обувь и уже скоро выводила неудобную громаду машины со двора. Ночной город стелился пустой дорогой, освещал путь фонарями и вывесками, подмигивал жёлтыми светофорами, и Унге летела, превышая все возможные скоростные пределы.
— Егор Николаевич, я еду к родной матери Олеси, она сказала, что дочка ей звонила и выслала координаты своего местоположения, — Унге послала голосовое сообщение в молчаливый телефон Малинина. — До вас дозвониться не смогла.
Влетев на тихие улицы спального района, она немного запуталась в тёмной веренице домов, потом наконец отыскала нужный и только сейчас почувствовала, как взмокла у неё спина. Подбежав к парадной двери, Унге рванула на себя разболтанную ручку и вместе с дребезжащим разъезжающейся древесиной полотном вытащила из нутра дома заплаканную мать Олеси.
— Вы куда?
— Я, я, — женщина надсадно рыдала, размазывая по щекам слёзы, — мне объяснили, как найти… В телефон вбить, я еду туда.
— Куда? Я вам что сказала сделать?! Быстро домой, — командным голосом проговорила Унге. — Если вы хотите найти дочь свою, тогда не мешайте это делать профессионалам, — рявкнула она и буквально втолкнула женщину обратно.
Зайдя в квартиру, Унге усадила безвольно обмякшую мать Олеси на кухонный стул, налила в стакан воды и спросила:
— Капли есть? Что-нибудь успокаивающее.
— Там, — вяло отозвалась хозяйка квартиры, ткнув пальцем в сторону одного из шкафчиков.
— А вы не сидите молча, рассказывайте, — Унге поняла, что на женщину отрезвляюще действует, если не давать ей раскисать.
— Она не то чтобы звонила, прислала сообщение голосом, — мать всхлипнула. — Вот, сами послушайте.
Она несколько раз ткнула по экрану, и в помещение ворвался глухой голос девушки:
«Мам, она меня обманула, мам, пожалуйста, как-то найди меня. Скажи папе, чтобы подключил связи. Я ему пыталась звонить, но телефон выключен. Я не могу долго говорить, но вот сумела геоточку словить, меня здесь держат.».
— Дайте телефон, — Унге поставила рюмку с каплями, чей едкий аромат сразу расползся по кухне.
Быстро перекинув всю информацию Малинину, Нерею и Мамыкину, Унге открыла карты и проговорила:
— Это явно не Карельск, она где-то в Питере, — Унге перевела взгляд на женщину. — Что может означать фраза «она меня обманула»?
— Не знаю, — еле слышно прошелестела словами мать Олеси.
— Подумайте, пожалуйста, кому она настолько доверяла, что могла ночью уйти с этим человеком. Скорее всего, это значит, что Олеся кому-то доверилась и ушла добровольно, поэтому следов борьбы и прочего не было на месте происшествия. Ну, кроме телефона, который валялся в траве, но это мог быть отвлекающий манёвр, — проговорила Унге.
— Может быть, нам стоит туда поехать, а потом разбираться? — женщина подняла на Унге глаза, испещрённые красной сосудистой сеткой.
— Не нам, а мне, — вздохнула Унге. — Сидите дома, ждите моего звонка.
Выйдя в дышащую дневным теплом ночь, Унге села в машину, прочертила в навигаторе маршрут до нужного места и тронулась с места. Сейчас она ехала на север города и, судя по всему, сейчас ей придётся в одиночестве бродить в какой-то промзоне.
— Алло, Рудольф, привет, — Унге набрала номер криминалиста.
— Да что ж ни днём, ни ночью от вас покоя нет? Что тебе? — заспанным голосом еле проговорил Мамыкин.
— Олеся объявилась. Я не могу дозвониться до Малинина, сейчас еду по координатам геоточки, что она скинула.
— Ты больная, что ли? Одна едешь? Мало уже калек в отделе? — разъярился Мамыкин.
— Я в Питере, и никто из вас не успеет сюда доехать. Я не могу самолично принять решение и подключить кого-то, поэтому я еду одна, — в сердцах сказала Унге. — Но я не могу не поехать. Девушка нуждается в помощи, она надиктовала матери сообщение и отправила.
— Жди, — коротко сказал Мамыкин.
— Угу, — буркнула Унге и остановилась в скрытом темнотой переулке между двумя большими складами.
Дальше она точно не могла проехать: здесь обрывались аккуратные цивилизованные площади и простирался пустырь, но подъезд по нему был перегорожен несколькими бетонными плитами, за которыми шёл ров.
— Чудесно, — тихо сказала Унге, глянула на мерцающую точку на навигаторе и вышла из машины.
До цели, если верить картам, было ещё двести пятьдесят метров и сейчас в полнейшей темноте Унге казалось, что это слишком большое расстояние, чтобы преодолевать его в одиночестве, пешком и ночью. Телефон, поставленный на беззвучный режим, завибрировал, Унге вытащила аппарат и увидела, что ей звонит Денис.
— Куда ехать? — кратко спросил он. — И не вздумай без меня дёргаться!
— Да, я сейчас сброшу координаты.
Медикамент приехал буквально через пятнадцать минут, он припарковался рядом с внедорожником и, выскочив на улицу, подошёл к Унге, маячившей около пустыря.
— Откуда ты здесь? — спросила Унге.
— Я час назад по делам приехал, мне рано утром в лабе нужно быть в клинике. Собрали срочное совещание по поводу тел, которые мы обнаружили. Куда идти?
— Вот, — Унге ткнула в красную точку. — Девушка скинула эти координаты.
— Ближе подъехать не вариант?
— Нет, — Унге помотала головой, — я прошлась, этот кусок пустыря с двух сторон заборы огораживают, а сюда въезд перекрыт, сам видишь.
— Ладно, пошли посмотрим, — вздохнул Денис.