ейчас, не пойдёшь на примирение, значит, покажешь всем, что Тахмировы как были, так и остались бешеными мясниками. Ты потеряешь всё, чего добился. Вот и подумай, стоит ли оно того? Как старший рода подумай. О сыне, о брате… — А чего обо мне думать? — нехорошо так усмехнулся Тайгир. — Мои бойцы наготове. Только отмашки ждут. — А я Кайрата с побратимом отправил, когда сюда поехал. А то у меня Влад всё в себя прийти не может после того, как у него Арлан нож попросил. Не спрашивай зачем, я слово дал. — Добавил Сабир. — Вы что? Вы обезумели? — вытаращился старик, пока все остальные молчали. — Амиран, ты всегда был рассудителен и сдержан. Вот скажи, допустил бы ты сам подобное, если бы этой твоей женщины не было бы? — Но она есть. И всегда будет. — После этого я вышел, не прощаясь. Следом за мной шли Тайгир и Сабир. Старик был прав. Ещё зимой я даже не сомневался бы. Но тем, что смог добиться, отойти от того, что собой представляла семья при отце и Расиме, не рисковал бы. Слишком тяжело мне достались эти крохи. Но сейчас… У меня есть та, которая для меня настоящая ценность. Моя Нимфа.
Тайгир сразу уехал, а вот Сабир ещё задержался. — Как она? — спросил он у меня. — Плохо. Но иногда становится похожа на себя прежнюю. Когда думает, что меня нет поблизости, а Арлан рядом. Хотя сын сейчас от Миланы почти не отходит. — Ответил я. — Мне когда Влад сказал, куда сорвался, я ушам своим не поверил. — Покачал головой Сабир. — Знаешь, я думал, что на этапе "дам кулаком в лицо", ты остановился. — Ты о чём сейчас? — не понял я. — Ты не помнишь? — приподнял бровь Сабир. — Наш с тобой разговор в тот день, когда я узнал, что моя Кира жива. Когда увидел её. После твоей отповеди, я тебе пожелал самому не наделать ошибок, когда ты встретишь свою женщину. И ты мне тогда насмешничая пообещал, что когда ты такую встретишь, то сразу руки распустишь, прям кулаком в лицо, потом бабу в доме заведешь, чтоб у тебя в доме командовала, а самое главное нажрëшься, чтоб себя не помнить и изнасилуешь. Я ещё, когда узнал, что ты, найдя Арлана, ударил по лицу девушку, что помогла мальчишке, несколько дней ржал, что всё, отбегался Амиран. А уж когда с Миланой познакомился, только и ждал, когда ты на свадьбу пригласишь. Взбесился, когда сказали, что она другого предпочла? Ревность? — Ты даже не представляешь как. Думал, рехнулся. Наговорил ей… Вспоминать стыдно. — Понимание в голосе и взгляде Сабира словно прорвало плотину. — Я о том нашем разговоре и не помнил. Но жениться решил. А потом… Убить её готов был, на цепь посадить. Теперь сам как побитый пёс, только что не скулю. И рад бы на цепь, только к той цепи не пускают. Сейчас всё перед глазами, как надо было сделать, что проверить… Куда в тот момент мозги делись, не знаю. Очевидных вещей не заметил, не проверил. — А нет там мозгов, не до них. Обида, что бросила, предала. Хочется вырвать из души дрянь такую, вместе с той болью, что изнутри всё жжёт. А потом в себя приходишь, а вокруг только руины и пепелище вместо счастливой жизни, и твои косяки как на ладони. Все ошибки. А ты стоишь дурак оскотинившийся, и в пустой башке гудят только две мысли, как я это сразу не увидел и не понял, и как теперь всё, что натворил, исправлять. — Хлопнул меня по плечу Сабир. — Мне до сих пор Киру необходимо видеть, обнимать, слышать. Всё забыть не могу, как думал, что её нет. А потом, что не простит. — Тебе повезло. — Сабир согласно кивнул. — Что ты делал, чтобы простила? Обратно приняла? — Ну, у нас немного другая ситуация. Мне нужно было, чтобы она безопасно себя в доме чувствовала, и рядом со мной. Чтобы понимала, что от её слова всё зависит. Все замки в доме поменял, сам её охранял, людей своих перетряхнул. Тех охранников, что её насилием пугали, закопал. Собаку завели. Её друзей и родственников в дом позвал. Гараевых и вас. — Перечислил Сабир. — И замуж. По всем законам, канонам, традициям. Чтобы точно понимала, что она значит. Что не какая-то девка на время. Что никто, кроме неё не нужен. — Да уж, мне попробуй теперь докажи. — Задумался я. — И это тебе ещё только что появившийся племянничек, не начал прям с порога замену искать, на хорошего мужа, чтоб твоя женщина из-за тебя больше не плакала. — Припомнил Сабир. — Да уж конечно! Плохо ты знаешь моего сына. — Улыбнулся я. — Да ладно? Сейчас приеду Кире расскажу. — Засмеялся Сабир. — Поеду я. Надо Кире сказать, что всё хорошо. И с тобой, и Милану никто не обидел. А то она из-за вас волнуется уже несколько дней. А ей нельзя. И вообще нельзя, а теперь особенно. — Ну да, привет ей передавай. — И только потом я понял, о чём мне только что сказал Сабир. — Сабир! Вы чего? Кира ребёнка ждёт? — Да, совсем недавно узнали. Сам ещё поверить не могу. — Сверкнул оскалом Сабир, садясь в машину. Вечером, уже после того, как Шадар с семьёй уехал, я сидел в своём кабинете. И хотя пялился я в экран компьютера, куда приходила почта, мысли мои были далеко. Ситуации у нас с Сабиром разные. Но вот кое-что сделать так же, как и он, мне не помешает. Подожду немного, чтобы Милана окрепла и приглашу её подруг. Хотя нет, спрошу у Миланы. Может ей сейчас нужнее.
И людей перетрясти. Особенно в доме. Не откладывая дел на потом, пригласил Амани в кабинет. Девушка вошла явно волнуясь. — Проходи, Амани, присаживайся. Поговорить хочу. Я поставил тебя старшей над прислугой. Как ты думаешь, справляешься? — спросил я. — В доме чисто, еда приготовлена, ничего лишнего не добавляется, козней и склок нет. — Перечислила она. — Наверное, справляюсь. — Хорошо. А что про других женщин скажешь? Каким-то образом за пределами этого дома известно, что происходит у меня в семье. — Я внимательно смотрел на девушку. — Как ты это объяснишь? — Простите, Амиран Аланович. — Сильно нервничая и крутя в пальцах ткань юбки, Амани опустила голову, но, тем не менее, продолжила говорить. — Все женщины, что работают в вашем доме, очень разные. Есть такие, как старая Аши, которая говорит, что ей без разницы какая моч… Что там в голову хозяину ударит. Сказал, вот жена и хозяйка, значит, так оно и есть. Скажет, пятки ей лизать, значит так и надо. С этой, мол, ещё нам всем очень повезло, не высокомерная дура и не стерва. И воспитанная, и с уважением ко всем, и ведёт себя словно аристократка. И чисто всё, грязь после себя нигде не оставит, гонор не показывает, дурью ради того, чтоб свою значимость показать, не занимается. А делает, что и положено женщине: дитë воспитывает и мужику еду готовит. Есть такие, кто только кривится, мол, тоже мне хозяйка. Но они привыкли, что у Баянат были в свите. И после её ухода им тяжело. А в основном, все такие как я. Никому не нужные, одинокие. Многие сюда попали исключительно по милости Баянат. Других она выжила. Поэтому и делали всё, что она велела. Мало кто осмеливался с ней спорить. А Баянат уж очень Эльмире радовалась. Да и понятно, она же ей хоть и дальняя, но тётка. Некоторые девочки с того дня, как хозяйка вернулась, плачут постоянно, боятся, что их выгонят. — Не понял. Что значит, по милости Баянат и отчего боятся? — насторожился я. — Когда Баянат говорила вам, что женщины нужны для работы, то вы ей просто говорили, да или нет. А выбирала и подбирала она. О том, кто мы и откуда, тоже рассказывала она. По факту вы только и знаете, что дома мы не нужны, многие одиноки. А многим из нас просто некуда идти, а если и возвращаться, то уж лучше, как вы сказали на задний двор. — Рассказывала мне о делах в моём же доме Амани. — За меня бабушка заплатила Баянат. А вон Лаири ждёт, когда хозяйка спускаться сама начнёт. Хочет в ноги кинуться. Надеется, что хозяйка заступится. Говорит она добрая, у злых людей цветы не растут. — Таак… — как всё интересно. — Сначала ты мне рассказываешь, чего там совершила эта девушка, что теперь надеется на защиту Миланы, а потом объяснишь про вот это, заплатила. — Давайте наоборот. Понятнее будет. Моя мама познакомилась где-то с парнем, не из её деревни. То ли к родственникам приехал, то ли к друзьям. Поверила всем его обещаниям и сбежала. — Торопливо начала рассказывать она. — А тот погулял, а выполнять обещания не спешил. Потом маму его родня выгнала. Он на другой, "порядочной", женился. Маме деваться было некуда, вернулась к родителям. Только лучше бы не возвращалась. Отец и брат ей позора не простили. Били её так, что она иногда по несколько дней отлëживалась, поручали грязную и тяжёлую работу, в дом жить не пустили. В сарае она жила, с овцами и козами. На чердаке. А когда стало понятно, что она беременна… Рожала меня мама одна, в том же сарае. Как выжила неизвестно. Я жила с ней. Ели то, что козы не доедят. А если дед или дядя увидели, что мне мама из ведра с кухни какой кусок выловила, её били. И мне доставалось. А у меня ещё и родимое пятно на щеке. А когда мне четырнадцать было, бабушка начала мне лицо грязью и навозом мазать и горбиться велела. Баянат приехала к родне в соседнюю деревню, она родственница моего отца. Вот бабушка её и попросила меня хоть куда забрать. Мамы к тому времени уже не стало. Не отошла после очередных побоев. Баянат сначала не хотела, но потом ей бабушка отдала все свои украшения и деньги, что копила всю жизнь. И я оказалась здесь. Если меня отсюда выгонят, куда мне идти? Да мне задний двор милостью покажется. А Лаири муж сестры соблазнил. Они в городе жили, её сестра забеременела, и её отправили помогать. У мужа сестры дом рядом с городом и хозяйство. А жил он отдельно, денег на помощников не хватало. Потом пока у Лаири сестра в роддоме была, он её чем-то напоил и сделал что хотел, да ещё и фотографий наделал непотребных. И угрожал всем показать, если она откажется с ним…ну это. А когда вскрылось, он сказал, что это она виновата. Мол, вот, фотографии слала. Видели у Лаири ожог через всю щëку? Это её сестра. Сковородку с плиты схватила и в лицо кинула. Ей никто и не поверил, что она не виновата. Её Баянат отдали, а всем сказали, что она умерла. Она и вздохнуть боялась слишком громко. И всё, что Баянат велела, делала. Та велела, во время уборки принести телефон хозяйки, Лаири принесла. Велела по вещам пролезть, Лаири и полезла. Там… Перед отпуском вашим, сообщение пришло от другого мужа хозяйки. А ответила Баянат, с другого телефона. У неё их несколько было. Она хотела, пока хозяйка спит, этого мужчину в дом привести, а потом, мол, вот застала, какой разврат в доме. Вот Лаири и надеется, что если честно всё расскажет и прощения попросит, то может хозяйка её пожалеет. — Иди, позови её. — Отправил я Амани. Вовремя я спохватился. Вот значит, почему Милана, то не обращала внимания на сообщения от бывшего мужа, то потом разом читала. И сама ли она писала о встрече, когда я планировал поездку с сыном на море? Нет, с утра охрану на уши поставлю. Про каждую бабу в своём доме хочу всю подноготную знать. Всех подружек Баянат вон отсюда. — Звали хозяин? — пролепетала трясущаяся как от озноба девушка лет двадцати. — Проходите. Амани, прикрой дверь. Лаири, как часто ты приносила Баянат телефон Миланы? — девушка вздрогнула и побледнела так, что я думал, сейчас в обморок упадёт. — Раз в неделю, полторы. — Ответила она, а я себя в очередной раз похвалил. Камер понавесил по всему дому, а просмотреть мозгов ни разу не хватило. — А почему мне не рассказала? Хотя бы после того, как я выгнал Баянат? — спросил я. — Так она же ваша родственница, главная в доме была, а вы её вон, за не так сказанное слово. Она женщинам на кухне перед уходом рассказывала. А я кто? Меня и искать не будут. — Залилась слезами она. — Баянат мне рассказ