– Steh auf! Vorwärts! Wirst du fersucheh fortzulaufen – ich werde schießen[43].
Из всей фразы я более-менее понял только «ауф» – вроде бы «встать», «форвардс» и «шиссен» – ну, тут понятно, кино про войну смотрел. Впрочем, перевод и не требовался, поскольку фриц многозначительно дернул стволом «МР-40».
– Не ори, фашист проклятый, и без тебя в ушах звенит!
Я с трудом встал и, покачиваясь, огляделся.
– А еще раз меня тронешь, я тебе ухо откушу, тварь! – добавил я, глядя в свинячьи глазки унтершарфюрера. Стоящий рядом с ним ротенфюрер наклонился к уху здоровяка и что-то прошептал. Видимо, перевел мои высказывания, причем со всеми оскорбительными эпитетами, поскольку унтер изменился в лице и заехал затыльником приклада мне в живот. Вернее, попытался заехать. Я не очень изящно, сказывался удар по голове, уклонился, а когда фриц потерял равновесие и начал падать, ускорил этот процесс пинком. И надо же – специально не целился, но попал весьма удачно – точно в промежность. Хрюкнув, унтер рухнул на землю, а ротенфюрер немедленно приставил к моей груди ствол автомата.
Терять мне было нечего – смерть меня не пугала. Обидно, конечно, снова погибнуть, не добравшись до Вождя, но не критично: «перезагружусь» и повторю попытку. Пока неведомая технология не подводила ни разу, так что не стоило сомневаться – и в этот раз ничего не изменится. О том, что буду делать без Володьки в изменившемся в очередной раз будущем, я в этот момент не думал.
Схватившись за ствол автомата, я без промедления попытался выкрутить оружие из рук эсэсовца. Немец удивился и машинально нажал на спусковой крючок. Он явно первоначально не хотел меня убивать и автоматом тыкал, только чтобы попугать, заставить покорится. Щелкнула короткая, патрона на три, очередь, левый бок обожгло огнем, руки почему-то сразу ослабели, и я выпустил ствол «МР-40».
Секундой позже ослабели ноги, подогнулись колени, и я начал плавно заваливаться на землю. Уже вскочивший унтер вознамерился было «занести мне в душу с ноги», но товарищ придержал его за плечо, громко прошептав:
– Kurt, halt! Der Russe sucht den Tot selbst! Aber wir müssen ihn unbedingt bis zum Kommando lebendig halten – man merkt das er dicke Gans ist[44].
Что здоровяк Курт ответил ротенфюреру, я уже не слышал – стремительно проваливался в забытье. Эх, хорошо бы очнуться в будущем!