Гуннар Рыжий поравнялся со мной, бросил искоса взгляд из-под выцветшей рыжины спутанных кудрей.
― Как дела, молодой Орм?
― Неплохо, Гуннар, ― ответил я между вдохом и выдохом, не замедляя шага.
Он немного помолчал, слышны были только скрип и позвякивание пожитков, хрюканье и натужное пыхтение. Наконец он сказал:
― Мы проделали долгий путь за малое время.
― Пожалуй, ― отозвался я, не понимая, к чему он клонит.
― Сдается мне, ты помечен, ― медленно продолжал он, и я настороженно посмотрел на него.
― Помечен? Кем? Он пожал плечами.
― Может, Одином. Но помечен. И Эйнар это знает.
― Эйнар? ― теперь я растерялся.
Он схватил меня за руку, и мы остановились, остальные нас обходили, некоторые тихо ругались из-за того, что мы стоим на пути.
― Я думаю, ты ― судьба Эйнара, ― сказал Гуннар низким настойчивым голосом, глядя направо и налево, следя, чтобы нас не услышали. ― Все плохое случилось с ним после того, как ты пришел.
― Я? ― отозвался я удивленно, а потом решил, что понял, о чем речь. ― Мы с тобой сели на «Сохатого» одновременно. Почему не ты погибель Эйнара? Почему я, Гуннар Рыжий?
― Я думал об этом, ― ответил он так искренне, что я устыдился своих подозрений. ― Но белый медведь был знаком... Эйнар пришел за тобой, взял тебя на корабль из-за медведя. Не скажу, кто из богов украл его удачу ― хотя уверен, что это Один, ― но он использовал для этого тебя.
Это, конечно, была чепуха, и я не мог избавиться от ощущения, что Гуннар говорит не все, поэтому покачал головой и взвалил на плечо пожитки.
― Эйнар так думает, ― сказал Гуннар Рыжий, и теперь я понял, зачем он остановил меня. Наши взгляды скрестились.
― Правда?
Он кивнул. Потом хлопнул меня по плечу.
― Давай поспешим, молодой Орм, иначе мы отстанем.
Ближе к вечеру мы ступили на луговую траву, все еще желтую, с пробивающейся зеленью. Потом, когда появились первые звезды, Нос Мешком и Стейнтор вернулись со своих поисков и подошли к Эйнару.
― Мы видели скот, ― сказал Нос Мешком.
― Бык и три дойные коровы, ― добавил Стейнтор.
― И мальчишку с желтыми волосами, который их пас, ― закончил Нос Мешком.
― А он вас видел? ― спросил Эйнар, и в ответ оба скривили губы.
Он погладил усы, а потом объявил, что мы встанем лагерем в лощине, обрамленной деревьями, которую прошли несколько минут назад. Разведем только один костер, для стряпни, в яме, чтобы не было видно.
Позже, после того как мы поели, он подозвал меня туда, где сидел с Гуннаром Рыжим, Кетилем Вороной, Скапти и Иллуги Годи ― верными псами Обетного Братства.
― Орм, ― сказал он. Лицо у него по другую сторону костра было темное, как могила, волосы ― будто саван. ― Скажи мне правду. Достаточно ли в порядке голова Хильд, чтобы она могла пойти к своему народу и объяснить, что мы ничего плохого не сделаем?
Я задумался и поймал себя на том, что скребу подбородок, как делал мой отец, ― чешу пробившийся пушок. Я задумался не о том, что у меня спросили ― у Хильды вполне хватило бы разума, ― но о том, почему был задан такой вопрос.
Означал он, как я решил, что Эйнар боится обитателей деревни. В конце концов они обратили в бегство отряд Вигфуса и были, вероятно, достаточно упорными бойцами. Видимо, он хотел выяснить, можно ли уговорить жителей деревни стать нашими помощниками. Если нет, он их затопчет, быстро и решительно, под покровом тьмы.
Я бы так не стал поступать.
Сложность в том, сказал я ему, что Хильд вряд ли захочет это делать, что она пришла сюда за своей сагой и ей нужно оказаться в той кузнице. Еще я сказал, что если у нас есть какая-то надежда добраться до конца этой китовьей дороги, нам нужно, чтобы Хильд была с нами.
А добрые люди из Коксальми этого не потерпят.
― Ты думаешь, они убьют ее? ― спросил Эйнар.
Я кивнул. Скапти хмыкнул, а потом сплюнул в догорающие угли.
― Откуда ты столько знаешь? Я вижу, тебе дорога эта девка, но она половину дня не в себе. А ты мальчишка ― клянусь титьками Фригг, ты не пробыл с нами даже одного сезона и едва вырос настолько, чтобы тебе была по размеру кольчуга, в которой ты расхаживаешь.
Я ощетинился, привстал, и большой Скапти помахал рукой.
― Тише, тише ― я никого не хотел обидеть. Не путай меня с медведем, молодой Орм.
Послышались смешки, я растерял гнев, смутился и снова поскреб лицо.
― Она отведет нас в кузницу, если ты отвяжешь ее и доверишься ей, ― сказал я, ощутив легкий укол страха за возможную ошибку. ― Может, мы сумеем вести себя тихо и проскользнем туда и обратно без всякого вреда.
― Я думал, кузница находится в деревне, ― рыкнул Кетиль Ворона.
― Нет. Насколько я понимаю, она на небольшом холме поблизости. Деревенские считают эту землю владениями бога, они боятся его и никогда не ходят туда, по словам Хильд.
Здесь я прилгнул. Ничего такого Хильд не говорила, разве что в бреду разок-другой обмолвилась, а об остальном я догадался.
Эйнар обдумал, потом кивнул.
― Войдем, выйдем, а потом двинемся на запад, к «Сохатому», ― сказал он.
― И дальше, ― проворчал Скапти, ― туда, где есть что-нибудь кроме рыбы.
Следующее утро выдалось туманным, сизые пряди змеились вокруг наших лодыжек, ложились в низинах и под деревьями, как дым.
За несколько минут мы оказались на вершине холма. Туман скатывался вниз по склону, и утреннее солнце сжигало его клочья. Голый склон вел к опушке большого леса, где сверкала река.
Хильд остановилась и указала на скалистый выступ за рекой и деревьями, почти голый, если не считать рощицы чахлых пихт.
― Кузница находится внизу, ― сказала она, а потом повернулась к северу. ― А деревня в часе ходьбы в ту сторону. Я ходила туда иногда, но та... ― она осеклась, обхватила себя руками и тихо вздохнула.
Кетиль Ворона с сомнением посмотрел на Эйнара. Хильд пошатнулась, и Иллуги Годи поддержал ее. Я подошел и услышал, как она говорит ― словно пытаясь отдышаться:
― Старый вход закрыт. Не пройти. Только с вершины. Не пройти, Орм. Понимаешь? Не пройти... ― Глаза ее закатились, и она упала на меня.
― Епть... ― сказал Скапти. ― Теперь придется ее тащить.
― О чем это она? ― осведомился Эйнар.
Я объяснил ему, пока мы шли дальше. Тяжесть Хильд разделили на четверых, положив женщину на ложе из копий.
Мы миновали шепчущие деревья, пересекли, шлепая, быстрый, доходивший до колен поток и двинулись наверх, туда, где земля начала подниматься, а деревья поредели. Мало-помалу склон становился круче, и Эйнар приказал остановиться, а Гейр Нос Мешком и Стейнтор скользнули вперед.
― Мы нашли тропинку, ― сказал, вернувшись, Нос Мешком.
― И дверь.
Тропинка была едва различима и вела к вырубленному в скале входу. В глубине виднелась крепкая деревянная дверь.
― Когда-то тут был рудник, ― заметил кто-то; присмотревшись, мы увидели дряхлые остатки старых деревянных брусьев.
― Хорошая дверь, ― сказал Бодвар. Раньше он был плотником и мог оценить работу. ― Но ее чинили несколько раз, причем совсем недавно.
Он показал, где ― на полотне лежали новые толстые поперечины.
― Вигфус, ― пробормотал Эйнар, и мы все увидели зарубки, оставленные топором. Значит, кто-то починил сломанную Вигфусом дверь. Похоже, местные не так уж боятся горной кузницы.
Скапти ухватился за край поперечины и потянул. Когда так не получилось, он толкнул, потом сдвинул шлем вверх и почесался.
― Вот так штука, ― сказал он. ― Заперта изнутри.
― Значит, там кто-то есть. ― Кетиль Ворона фыркнул. ― Может, постучимся?
― Так и поступил Вигфус, ― сказал Валкнут, снимая шлем и вытирая пот со лба. ― И где он теперь?
― По-моему, ― вставил Бодвар, ― эту дверь не открывали очень долго. Посмотрите, в углу петли птичье гнездо.
Он был прав. И чем дольше мы смотрели, тем древнее казалась нам дверь. Все молчали, Эйнар поглаживал себя по подбородку. Наконец он сказал:
― Нос Мешком, Стейнтор, поищите другой вход. Остальные пойдут с Хильд на вершину.
― Это гора, ― возразил Стейнтор. ― Чтобы обойти ее вокруг, понадобится несколько часов.
― Вот и начинай! ― рявкнул Эйнар, и они ушли, один налево, другой направо.
Остальные взяли ношу и приготовились подниматься. Никто не разговаривал. Если бы их спросили, почему, они ответили бы, что берегут дыхание, но головы у них были заняты цвергами, троллями и прочими существами, которые живут в недрах, оберегая сокровища.
Большинство мечтало найти здесь сокровища Атли ― и некоторые простаки были настолько глупы, что думали, будто оно действительно зарыто здесь.
На самом деле, как выяснилось, все гадали, кто запер дверь изнутри горы.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Долго, мучительно, обливаясь потом. Всего четыре коротких слова, и хотелось бы мне, чтобы добраться до вершины этой проклятой богами кузнечной горы было так же легко, как их произнести. Но я запомнил тяготы подъема в основном потому, что был в кольчуге: вес маленького мальчика на моих плечах. Кольчуга, все остальное ― и два щита, потому что мне было совестно и я предложил разделить бремя одного из тех, кто нес Хильд на ложе из копий.
Придя на вершину, я буквально отодрал от ступней сапоги в пятнах соли и шерстяные портянки и бросил равнодушный взгляд на столбик из камней. Холодный воздух, коснувшись моих ноющих ног, чуть не заставил меня стонать от удовольствия. Осмотрев самые болезненные ссадины, я огляделся.
Все остальные были не в лучшем состоянии. Люди выворачивались из кольчуг, стягивали с себя слои льна и шерсти, сидели, опустив головы, с них капало от неожиданно жаркого солнца. У Скапти лицо было такое, словно вот-вот лопнет.
Но Эйнар если и страдал, то и виду не подал. Он стоял, задумчиво глядя на столбик из камней и шесты, которые его окружали. На всех, кроме четырех, были черепа, злобно скалившиеся, побитые непогодой. На четырех же насажены были головы с пустыми глазницами, облезшими губами и проклеванными щеками.