— Но как мы найдем ее? — выкрикнула я. — Как, Джастин? Над ней ведь сплошная скала!
— Есть разные способы… Что-нибудь да придумаем. Земля любит загадывать нам загадки, но у каждой загадки всегда есть отгадка. Флер обязательно снова превратится из птички в женщину, и мы непременно отыщем ту тропу, по которой Кристабель сможет уйти из страны лесного короля. И мы спасем Данику из лап горных бесов. Есть множество всяких решений для этих задач, нужно лишь отыскать верное…
— Но как же мы его отыщем? — снова вскричала я. Мне казалось, что чем дальше мы заходим в драконовы владения, тем глубже увязаем в различных бедах. — Да стоит нам повернуться, и одна из нас исчезает! Теперь, наверно, твоя очередь…
— Я не исчезну! Я тебе обещаю…
— Или моя…
— Я знаю кое-какие загадки, — послышался рядом чей-то голос. — Может быть, я смогу вам помочь?
Мы отпрянули друг от друга, потрясенные так, словно рядом с нами заговорило дерево; хотя, возможно, в этой немыслимой стране деревья и умеют говорить.
Но то была женщина. В черном плаще с серебряной каймой. Из-под капюшона плаща были видны ее светлые волосы; прекрасные синие глаза цвета темного ириса смотрели мрачновато-спокойно.
В руке светловолосая женщина держала странный посох, похожий на черную кривоватую ветку. В черную древесину посоха был инкрустирован самоцвет того же цвета темного ириса, что и ее глаза. Голос ее звучал тихо; она, похоже, была ничуть не удивлена нашим появлением. Возможно, обитателей этих мест ничем удивить было нельзя. Поскольку мы молчали, она заговорила снова:
— Меня зовут Айрекрос. Вы подвергаетесь огромной опасности, ибо находитесь теперь в непосредственной близости от страшного дракона. Вы должны понимать это.
— Мы явились сюда, чтобы спасти одного арфиста, — с горечью промолвила я. — Нас было пятеро, когда мы пересекли границу этих земель.
— Ах вот как!
— Знаешь ли ты этого дракона, госпожа моя?
Она ответила не сразу. Джастин со мною рядом и вовсе как-то странно застыла. Черный кривой посох, похоже, шевельнулся сам собой, а камень, вделанный в него, и вовсе, точно живой, смотрел то туда, то сюда.
Наконец женщина по имени Айрекрос промолвила:
— Вы можете спрашивать меня о чем угодно.
— Но я же только что спросила! — растерянно пробормотала я, и тут Джастин крепко сжала мое плечо.
Я посмотрела на нее: лицо ее было очень бледно, глаза горели странным ярким светом, который был хорошо мне знаком, — значит, она почуяла нечто неуловимое и теперь пытается понять, что же это такое. В такие моменты Джастин становилась совершенно невозможной.
— Айрекрос, — тихо сказала она, — мое имя Нитсажд.
Женщина улыбнулась.
— Что ты делаешь? — прошипела я сквозь зубы.
— Это такая игра, — едва слышно выдохнула Джастин. — Вопрос — ответ. Она расскажет нам все, что нужно.
— Но почему это обязательно должно быть игрой? — запротестовала я.
Джастин и та женщина не сводили друг с друга глаз, немыслимые соперницы, готовые начать изысканную и опасную схватку умов. Они, казалось, были уже полностью поглощены друг другом, сгорали от любопытства и нетерпения, ничего не видели и не слышали вокруг…
— Джастин! — громко окликнула я подругу.
— Тебе ведь хочется получить обратно этого арфиста, да? — проговорила незнакомка.
Я с трудом повторила ее имя вслух и закрыла глаза.
Джастин кивнула:
— Мы за этим сюда и пришли. А если я проиграю?
— Тогда я получу тебя, — просто ответила Айрекрос. — И ты станешь моей ученицей. — Она снова улыбнулась — совсем не зло и без всякой угрозы. — На семь лет.
Мне стало трудно дышать.
— Нет! — выкрикнула я, хотя едва могла говорить, и, стиснув руку Джастин, сильно ее встряхнула. — Джастин, Джастин, прошу тебя!
На какое-то мгновение мне удалось привлечь к себе если и не ее взгляд, то по крайней мере ее внимание.
— Все хорошо, Анна, — проговорила она очень тихо. — Мы получим этого арфиста, не вступая в бой, и спасем Флер, Кристабель и Данику.
— Джастин! — заорала я.
И все бесконечные утесы и выступы у нас над головой повторили ее имя; огромные птицы с широкими зубчатыми крыльями неторопливо вылетели из леса.
Но Джастин в отличие от птиц и скал меня так и не услышала.
— Ты гостья в здешних краях, — милостиво предложила ей Айрекрос, — и можешь спрашивать первой.
— Где та дорога, что ведет в страну лесного короля?
— Белый олень в дубовом лесу всегда следует тем путем, что ведет в страну короля арфистов, — отвечала Айрекрос, — и если ты пойдешь за ним, то будешь идти с утра и до ночи без отдыха и без оружия. Что такое «Песнь Дюкирка», и на каком инструменте она впервые была исполнена?
— «Песнь Дюкирка» — последнее творение убиенного поэта; она посвящена его возлюбленной и была исполнена перед окнами ее высокой башни на инструменте, сделанном, можно сказать, из перьев, когда все птицы в лесу, услыхав эту песнь, подхватили ее и превратили в плач об убитом поэте. — Джастин мгновенно ответила на этот вопрос, и я слегка перевела дух: она всю жизнь рассказывала нам подобные истории. — Как поймать в ловушку ведьму, что живет в лесу на границе этих земель, застав ее в истинном обличье, и как лишить ее силы?
— Ведьму, стерегущую границы этих земель, нужно посадить в железную клетку, а ее волшебный посох — это та ложка, которой она помешивает свое колдовское зелье. Что с огня начинается и огнем кончается, а меж огнями полосой черно-белой простирается?
— Ночь, — тут же ответила Джастин. Даже я знала эту загадку.
На лице женщины на мгновение возникла улыбка, похожая на тонкий светлый серпик месяца.
— Где проходит тропа, что ведет к корням этой горы, и чего обитатели горных недр боятся больше всего на свете? — спросила Джастин.
— Это огненная тропа, ибо огонь открывает проход среди их камней, а больше всего на свете они боятся света. Что всегда должно наступить, но прожить его нельзя, что имеет имя, но само как бы и не существует, что длиннее суток, но порой короче дня?
Джастин помедлила лишь мгновение.
— Завтрашний день, — сказала она и прибавила: — Зимой.
Женщина снова улыбнулась своей прелестной улыбкой, а я тихо вздохнула от облегчения.
— Что защитит нас от дракона? — спросила Джастин.
Некоторое время Айрекрос задумчиво на нее смотрела, словно отыскивая ответ на какой-то свой собственный, очень личный вопрос. Однако ответ ее был очень прост:
— Вежливость, — сказала она и тут же спросила: — Где спрятано истинное имя Черного Тремптора?
Джастин молчала. Я чувствовала, как трепещут ее душа и разум — точно обессилевшая птичка, тщетно ищущая в воздухе опору. Молчание затягивалось; по моему телу бродили ледяные пальцы озноба.
— Не знаю, — сказала наконец Джастин, и женщина ответила:
— Имя дракона скрыто внутри одной загадки.
Джастин, прочитав мои мысли, крепко стиснула мне запястье и еле слышно выдохнула:
— Только не вступай с ней в бой.
— Но это же не… — начала было я.
— Ответ правильный.
Женщина задумчиво сдвинула брови и спросила:
— Ты что-нибудь еще хочешь узнать? — Она легко коснулась своим посохом плеча Джастин, и при этом синеватый самоцвет, обращенный к бледному лицу моей подруги, вдруг вспыхнул ярким аметистовым светом, точно признавая ее. — Имя мне — Колдовство, — сказала Айрекрос, — и то же имя носит путь, которым я следую. И ты будешь идти со мною по этому пути целых семь лет. А потом, возможно, и сама захочешь не уйти, а остаться.
— Скажи мне, — взмолилась я, — как ее спасти! Ведь все остальное ты мне уже сказала.
Айрекрос покачала головой и улыбнулась своей мимолетной «лунной» улыбкой. А Джастин наконец посмотрела прямо на меня, и в ее глазах я прочла ответ на свой вопрос.
Я стояла, онемев от горя, и сквозь слезы смотрела, как она от меня уходит. Ни молить, ни проклинать я не могла — то была игра внутри другой игры, и я проиграла в ней; только я одна.
Джастин еще раз оглянулась на меня, но меня по-настоящему она уже не видела; теперь она видела только тот путь, к которому стремилась всю жизнь.
И тогда я наконец повернулась к ней спиной и двинулась дальше, навстречу дракону.
Только теперь я осталась совершенно одна. Никакие сокровища не привлекали мой взор, ничей голос не нашептывал мне мое имя. Даже дракон не желал здороваться со мною. Бродя среди отвесных скал и провалов, по залам и коридорам с каменными стенами, я слышала лишь, как стонет ветер меж обнажившимися костями горы.
Я заходила все глубже в это царство камня. На стенах бесконечных коридоров сверкали яркие мазки, точно на крыльях прекрасных бабочек: то были выделения драконьего тела, а также отдельные чешуйки, содранные с его боков грубым камнем. Некоторые чешуйки отливали сине-зелено-черным, другие сверкали, как пламя.
Однажды я нашла кусочек драконьего когтя, твердого, как рог; сам коготь был явно длиннее целой моей руки.
Иногда в коридорах отчетливо пахло серой, а иногда — дымом, но чаще всего сквозняк, рыскавший в залах и переходах, приносил запах горячего камня.
Наконец я услышала звуки арфы.
И увидела арфиста. Он сидел, по колено утопая в золоте и драгоценных камнях, в какой-то темной яме и устало перебирал струны арфы одной рукой. Вторая его рука в золотых кандалах была прикована золотой цепью к золотому штырю, вбитому в стену ямы.
Увидев меня, арфист от изумления широко раскрыл глаза, но не произнес ни слова. Он действительно оказался стройным золотоволосым красавцем, но, сидя в яме на цепи, явно давно не мылся и не расчесывал своих золотых кудрей; пахло от него, надо сказать, отвратительно.
Но даже и теперь мне было совершенно ясно, почему Селендайн так хотела его вернуть.
— Кто ты? — еле слышно выдохнул он, когда я, разгребая сокровища, подобралась к нему поближе.
— Анна, кузина Селендайн. Между прочим, она почти весь свой двор отправила тебя выручать.
— Многовато же времени вам потребовалось, чтобы меня отыскать! — проворчал он