о, и он остановился, удивленный. Напротив застыла заплаканная Лиза Линг, с которой он вовсе не собирался заговаривать. – Простите, но разве вы близко знали генерала?
– Разве нужно знать близко чтобы… жалеть?
Он задумался, разрываясь, не зная, что анализировать – собственное смятение, или удивление на ее лице.
– Он был довольно жестким человеком. Мне было бы сложно…
– Его никто не любил. – Согласилась Лиза, комкая в руке платок с монограммой ВКС. – А вы так и вообще…
– Я?
– Вы отстранили его от командования. Не помните? Тогда вы заблокировали зал…
– На тот момент это было единственно верным решением. – Рефлекторно отчеканил он, и тут же пожалел об этом – бессмысленный ответ в безумном контексте разговора. Лиза моргнула и выпрямилась, словно он отдал ей приказ:
– Я могу идти?
– Подождите. Вы полагаете, что я сделал это… из-за своего отношения к генералу?
– Это… сломало его. – Теперь она с преувеличенным вниманием рассматривала плиты из кремового пластика у себя под ногами. – Мне всегда казалось, что он держался на одной воле… а вы…
– Отнял у него смысл жизни?
– Очень… верная формулировка. Как всегда, полковник. Я могу идти?
– Можете… впрочем постойте. Я действительно, абсолютно не намеревался повредить ему. Вы мне не верите?
– Верю. – Она кивнула, не поднимая глаз. – Но это ведь еще хуже…
– Почему?
– Вы просто не заметили, как растоптали его. Верно?
Она прошла мимо, не дожидаясь ответа, проигнорировав его удивление, и жалкую попытку улыбнуться. Имена все так же бежали по куполу, и он стал смотреть на них, успокаивая дыхание, и пытаясь анализировать, ища логику в ее словах, нечто, что он упустил. Выходящие приветствовали его, рассеянно кивнула дочь генерала, следя глазами за визуальными маркерами, видимыми только ей, вероятно, ведущими к внешним докам. Представитель Конклава все еще беседовал с последним из генералов. Клод глубоко вдохнул, собираясь – случайная, нелогичная мысль, подстегнутая словами Лизы, пришла ему в голову, подталкивая к столь же нелогичному действию.
Он улыбнулся и двинулся вперед.
Керамический стержень повернулся в руке посланца при его приближении, разворачивая к нему плоское навершие посоха – экран, с красным иероглифом посередине. Клод слегка поклонился – еще один архаичный и бессмысленный ритуал, учитывая приветствия по беспроводной связи, которыми он уже обменялся с командором. С посланцем он даже не поздоровался – разговор того с генералом тек в совершенно другой плоскости, архаично и медленно.
– «Вам что-то нужно, Предсказатель?»
Зашифрованный пакет данных, выстреливший из ретранслятора, содержал легкий намек на неудовольствие, которое Клод списал на раздражение от похоронного ритуала – хотя обычно командору не были свойственны человеческие эмоции.
– «Решил использовать этот канал для связи. Он наиболее защищен.»
– «Секретное сообщение?»
– «Просьба.»
– «Слушаю.»
– «Прошу предоставить мне доступ к данным по коммуникационному блоку «Эвридики.»
– «Вас интересует захваченный объект?»
– «Да.»
– «Вы намерены мотивировать эту просьбу недостатком данных по вашей текущей задаче?»
– «Совершенно верно.»
Иероглиф изменился. Когда-то Клод потратил некоторое время, чтобы найти в недрах базы данных эти знаки – слова китайского языка в древнем начертании.
«Ветер» на навершии посоха сменился «Водой».
– «Не вижу смысла лгать вам, Предсказатель. Вы один из самых талантливых аналитиков системы, и, по моим расчетам, сумеете экстраполировать недостающий объем данных в течении пары недель. Однако, счет сейчас идет на дни, и я не могу позволить вам вмешаться.»
– «Вы сомневаетесь в моей лояльности?»
– «Я не хочу заставлять вас принимать решения, которые сделают невозможными вашу дальнейшую работу в качестве предсказателя.»
– «Вы полагаете, что я настолько ненадежен?»
– «У меня есть ваша карта, Предсказатель. Неужели вы думаете, что Конклав не отрабатывает ведущие кадры самым подробным образом? Я принимаю все меры, чтобы защитить вас.»
– «Защитить? Вы вербуете банды на поверхности, управляете их перемещениями, ставите им задачи. Ведете сделки в Крепостях, нанимаете вооруженные группы. Мне пришлось ввести новый класс маркеров для ваших действий. Неужели это действительно необходимо – скрывать от меня информацию?»
– «Я мог бы солгать вам, предсказатель. Мог бы сфабриковать данные – но вы бы увидели это, и очень скоро. Я знаю, что вы найдете ответ, и не хочу, чтобы вы мешали мне – но и ваша работа мне необходима.»
– «И вы хотите продолжать в том же духе? Мы как две руки одного человека, которые действуют независимо, не зная друг о друге.»
– «Ошибаетесь.» – Иероглиф мигнул. – «Я знаю о вас все.»
– «Тем хуже для меня – я не могу принимать верные решения, располагая только половиной данных.»
– «До сих пор вы не ошибались.»
Иероглиф мигнул снова, словно в пространстве, скрытом за черным экраном, зашевелилось нечто огромное. Клод почти видел это: невидимые нити информационных связей, тянущиеся от ретранслятора к коммутаторам шлюза, бегущие вдоль оболочки станции и уходящие вглубь, в колодцы, заполненные оптическими кабелями, к мириадам сенсоров на внешней обшивке, стрелам антенн и выпуклым башенкам лазеров дальней связи. Сеть, поддающаяся описанию только как математическое множество, слишком большая, чтобы не быть абстракцией, и слишком запутанная, чтобы когда-либо быть изображенной с помощью схем или чертежей, дублирующая саму себя несколько раз. И замкнутая, неспособная расти, сходящаяся в одну, математически ничтожную точку.
Бронированный диск, пробитый несущими стержнями астровычислителей, черный, поглощающий любой свет. Полное отсутствие воздуха, и обычных систем жизнеобеспечения. Ремонтные автоматы, медленно шагающие в пустоте по древней обшивке. Геостационарная орбита, и пустота вокруг – надежнее любых стен. Вакуум, пронизанный потоками информации, утрачивающей здесь свою структуру, и становящейся частью большего.
Частью Конклава. Частью Командора Рихтера.
– «Не ошибался.» – Согласился Клод, чувствуя, как приходят в движение информационные массивы с той стороны, дробятся вероятности, обосновывая каждое его слово. Расчеты показывают, что он выйдет из-под контроля, скорее всего – в результате нервного срыва, вызванного утратой мотивации. Командор ждет этого – значит, нужно оправдать его ожидания:
– «Но боюсь, что в сложившейся ситуации лучшим выходом для меня будет подать прошение о переводе из ВКС. Я не могу и дальше нести ответственность за операции, проводимые вами – тем более, в условиях введения чрезвычайного положения.»
– «Чрезвычайного положения?» – Командор, похоже, рассчитывал услышать нечто другое. – «Вы полагаете, что для него есть повод?»
– «Мной были получены косвенные данные по взлому компьютерной сети «Эвридики», шестьдесят два часа назад. На четыреста секунд был потерян контроль над основными системами жизнеобеспечения, электроникой боксов содержания, и камерами наблюдения. Затем, после скачка напряжения в боксе усиленной секретности, контроль восстановился. Скачок напряжения был вызван разрядом тайзеров, не так ли? Вы разбудили его, и он сломал всю сложную электронику, до которой смог дотянуться. Хорошо, что бокс автоматизирован, и рядом не оказалось ни одного человека.»
– «Вы умеете извлекать информацию, и это я знаю. Гораздо больше меня интересуют ваши выводы… полковник.»
– «Мы на пороге войны. У нас нет технологий, позволяющих объяснить происходящее на поверхности – а это значит, что мы вот-вот потеряем над ней контроль. А если это произойдет…»
– «Смотрите чуть дальше.» – Иероглиф, висящий в виртуальном пространстве, стал ярче, будто налившись кровью. – «Рассчитайте эффективность применения термоядерного оружия в условиях невосприимчивости к радиации и рассеянности населения. Все, что мы сможем сделать в случае конфликта – это уничтожить технологические базы, подорвав собственную жизнеспособность.»
– «Но этому существу, которое мы захватили, не нужна никакая техника.»
– «Что приводит нас к неизбежному выводу – нам не выиграть такую войну. Обычная зачистка поверхности не поможет.»
– «Уровня Второго Глобального конфликта? Мы уже дважды почти полностью уничтожали жизнь на поверхности – но теперь вы говорите мне, что мы проиграем? Командор, вы скрываете информацию, потому что решили сдаться без боя? В этом случае разрешите мне немедленно предоставить вам свое прошение об отставке!»
– «Не переживайте так, предсказатель.» – В пространстве, выбрасывающем сообщения командора Клоду почудился намек на снисходительную улыбку. Его собственное сердце билось так сильно, что, казалось, вот-вот разорвет грудную клетку – и системы диагностики, расположенные в ретрансляторе, без сомнения, готовы были истолковать это. Одна ложь скрывала другую, и он решил пойти еще дальше:
– «Командор, в случае, если вы немедленно не отстраните меня от командования, я буду вынужден принять все возможные меры для того, чтобы помешать вам!»
– «Предсказатель?»
– «Я не позволю вам проиграть эту войну!»
– «Немедленно прекратите истерику!» – Тон сообщения был резким, но в нем не было и намека на гнев. – «Вы умеете делать выводы, но на этот раз вы ошиблись. Я не собираюсь сдаваться, и я не собираюсь отстранять вас.»
– «Но я не могу работать без…»
– «Успокойтесь немедленно! Вы вкладываете в свою работу слишком много эмоций, предсказатель. Ваше досье указывает на возможность подобных срывов, и я рекомендую вам принять меры во избежание их повторения. Я не потреплю отсутствия ментальной дисциплины в своих подразделениях – особенно у человека, на которого я так рассчитываю. Мы не проиграем эту войну, Клод!»
– «Командор?»
– «Вы получите необходимый уровень доступа для проведения вычислений. В рамках разумного, конечно.»
– «Мы собираемся сражаться, командор?»