ли может быть меньше. Под конец, уже еле ворочал ногами, и решил, что пора передохнуть и слегка подсушиться. Конечно о костерке даже не мечтал. Наверняка все промокло и воспользоваться спичками вряд ли удастся. Выбрав небольшую полянку в одной из прибрежных рощиц, и раздевшись до нага, поразвесил на ветвях березок свои вещи. После чего, обратил свое внимание на заплечный мешок, доставшийся мне совершенно неожиданно.
И вот здесь-то меня ожидал небольшой сюрприз. Первое, что мне попало в руки, едва я развязал горловину мешка, так это кожаный кисет с настоящим самосадом. Конечно он немного драл горло, но будучи смешан с какой-то травкой, совсем не походил на махорку. К тому же благодаря коже кисета, спички, что оказались внутри совсем не промокли, и я, достав из собственного кармана небольшую деревянную трубочку, сделанную мне умельцами, когда я еще гулял на свободе, с удовольствием закурил. А сделав пару затяжек, опомнился и натянув на ноги сапоги, ринулся собирать хворост. И вскоре, возле меня горел костерок, который не только согревал меня, но и гораздо быстрее подсушивал мою одежду.
В заплечном мешке, кроме кисета с табаком, оказалась плотная брезентовая куртка, в которую собственно и были завернуты все остальные вещи. Именно поэтому, заплечный мешок не пошел сразу ко дну, а уверенно держал меня на плаву до самого берега. Конечно куртка не уберегла остальные вещи от сырости, но хотя бы они не оказались насквозь мокрыми. Там же обернутые этой курткой находилось слегка подмокшее чистое нижнее белье, две пары запасных портянок, довольно приличная рубашка — косоворотка, кусок ткани, похоже заменяющий бывшему владельцу полотенце и даже кусок хозяйственного мыла, чему я очень обрадовался. На самом дне мешка, нашлись две основательно отсыревшие буханки хлеба. Я тут же аккуратно извлек их и вещмешка положил на лист лопуха, а после на какой-то камень, поближе к костерку. И некоторое время, поворачивал его то одной, то другой стороной. Вода довольно быстро испарилась, а сам хлеб казался, будто только что вынутым из печи. Правда немного стал попахивать дымком, но это было уже не страшно.
Подсушив хлеб, я подхватив мыло, вышел на берег Иртыша, и основательно помылся, приводя себя в порядок и избавляясь от тюремных запахов. После чего вновь вышел на полянку, вытерся, взял свежее белье, и натянул на себя, после чего подхватив свое, вновь отправился на берег реки, где устроил небольшую постирушку. Вернувшись назад поразвесил постиранное, и слегка перекусил имеющимся хлебом, жалея о том, что не догадался сам выбросить впереди себя свой мешок. Впрочем, тогда не было времени рассуждать. И хорошо, что случилось так, как случилось. Конечно меня будут искать, но скорее всего искать будут не меня, а француза Сержа Дюпре. Кто знает, будут ли солдатики оповещены о том, что француз знает русский язык. Что-то мне кажется вряд ли. А раз так, пора вернуться к своему прежнему имени. И называться Сергеем Луговым.
С документами так и вообще нет никаких проблем. Насколько я знаю, паспортов сейчас у обычных людей не имеется. Даже у водителей и то не имеется сейчас водительского удостоверения. Те кто учился вождению в гражданских организациях имеет, что-то вроде свидетельства об обучении, которое чаще всего находится на предприятии, в котором он работает. При себе водитель имеет, разве что путевку, с указанием маршрута следования. Хотя нет, у военнослужащих, до недавнего времени имелась «Красноармейская книжка» или служебное удостоверение у той же милиции или работников НКВД. У всех остальных, встречались иногда какие-то справки, выданные непонятно кем и когда. А у большинства, не было даже этого. То есть если я назовусь своим прежним именем, то никаких особенных проблем быть не должно.
Куда иду? Ну, например, мечтаю устроиться на стройку в Тобольске. Слышал, что там неплохо платят, дают паек и тому подобное. Думаю, прокатит, тем более, что направляюсь на север. С этими мыслями я дожевал сегодняшнюю пайку, отложив остальное на потом, и начал облачаться в свою одежду, которая к этому времени, уже подсохла. Куртка, припрятанная в мешке, оказалась слегка великовата, но это было даже к лучшему, она прекрасно села поверх моей фуфайки. В итоге, одевшись и подхватив с собою мешок, отправился дальше вниз по течению Иртыша, даже не помышляя о том, чтобы вернуться обратно и попытаться добраться до Омска.
Как оказалось, проплыл, да и убежал я не так уж и далеко. И если так посмотреть, то фактически остался в пределах того же Омска, правда город находился на правом берегу реки, а я на левом, но тем не менее все прекрасно просматривалось с одного берега на другом. Поэтому следующий час, я старался двигаться, оставаясь за деревьями. Просто не хотелось рисоваться перед случайными путниками. А вот когда роща закончилась, передо мною раскинулась довольно большая деревня, и потому пришлось срочно возвращаться обратно за деревья и некоторое время пробираться между ними, делая огромный круг, пока деревня не осталась позади меня. Стоило мне приблизиться обратно к берегу, я увидел довольно большую пристань, со стоящими на ней лодками и баркасами самого разного типа и размера. Когда-то раньше слышал о том, что где-то здесь должен находиться поселок Рыбачий. Похоже это был именно он.
Учитывая то, что дело близилось к ночи, решил, что кража не самого большого ялика, останется не заметной, хотя бы до утра, и потому осторожно спустившись к пристани, отвязал болтающуюся на прибрежных волнах небольшую шлюпку, привязанную к вбитому в берег колышку. Осмотревшись и не найдя в поле зрения ни единой живой души, забросил в нее свой заплечный мешок, и оттолкнув ее от берега запрыгнул в нее сам. Вставив весла в уключины, постарался, как можно быстрее оказаться за излучиной реки, после чего отдался на волю течению, изредка поправляя ход лодки рулем, установленным на транце.
Грести, точнее подправлять ход лодки, спускающейся вниз по течению Иртыша, пришлось очень долго. Порой из-за того, что сидел на лодке почти не шевелясь, закрывались глаза. И тогда наклоняясь над водами реки я умывался, чтобы отогнать сон, и плыл дальше. В конце концов, в какой-то момент меня все-таки разморило, и я уснул, привалившись к одному из бортов, и проспал похоже довольно долго, проснувшись уже тогда, когда надо мною во всю светило солнышко, находящееся почти в зените. Сам же я вместе с лодкой находился в каких-то прибрежных камышах.
Еще находясь в должности переводчика, я как-то среди бумаг, находящихся в архиве, случайно обнаружил старую еще имперских времен карту Омской губернии. Что интересно, в архиве, где я работал, можно было найти все, что угодно, касающееся не только строящегося Магнитогорска, а вообще всей территории России. Порой создавалось впечатление, что весь этот архив создавался по принципу: «Шоб було». То есть брали все подряд, чуть ли не в охапку или мешками, и перевозили на новое место. Большей частью здесь были какие-то бумаги, принадлежащие Челябинскому городскому совету.Попадались карты города, какие-то распоряжения касающиеся округа, и тому подобные бумаги. Но среди них, можно было найти и карты соседних областей, и многое другое. Вот как раз карта Омской губернии меня заинтересовала больше всего.
Разумеется, забрать ее с собою, я не смог, но зато нашел-таки то место, которое было указано на фрагменте карты, лежащей в письме неизвестного мне Матвея Сердюкова. И сейчас примерно представлял, куда именно я хочу попасть и какие расстояния, мне придется преодолеть. Например, до устья Тары, по реке Иртыш, как минимум две сотни верст. И то это расстояние было вычислено с помощью, обычной линейки которую я прикладывал к карте, и умножал на масштаб. Не думаю, чтобы карта такого размера была весьма точной, но примерные расстояния, я все же вычислил.
По прямой, до устья реки Бергамак, было примерно столько же, но, во-первых, я ни разу не таежник и заблудиться в лесу для меня проще простого, а во-вторых, как говорится, лучше плохо ехать, ну или плыть, чем хорошо идти. И сейчас, когда у меня, неожиданно появилась лодочка, я подумал, что доплыть до устья Тары, пусть даже на это уйдет пара дней, гораздо лучше, чем идти это расстояние пешком. Потом, можно будет так же подняться до Бергамаке, на веслах, благо течение у Тары, даже меньше, чем на Иртыше, а оттуда добраться до того самого заветного места. А после обратным ходом спуститься до Иртыша, и дальше до Оби.
Я запомнил самое главное. Река Тара была первым по счету правым притоком Иртыша после Оми, которая протекает в черте Омска. То же самое касалось и Бергамака. Считая от устья, Бергамак был первым притоком с той же правой стороны, но уже по Таре. Так что двигаясь по реке, заблудиться я не боялся.
На большее я пока не загадывал, но по большому счету, иного выбора, у меня просто не было. Так или иначе, мне нужно было выбираться из Советского Союза, а буду я выбираться из него с некоторыми ценностями, добытыми в схроне, или совсем пустым, большой роли не играет. Точнее говоря играет для меня, в том смысле, если мне удастся мой замысел, я смогу поправить свои дела. А если меня поймают на границе или где-то еще, большой разницы в том, иду ли я с золотом и валютой или пустой мне кажется не будет. Скорее пристрелят, а после будут выяснять кто я такой, и как сюда попал.
Глава 2
2
Лодочка оказалась замечательной, хотя бы тем, что на корме в небольшом рундуке, прикрытом сидением, обнаружился немного ржавый, но достаточно острый топорик, насаженный на корявое топорище, которое едва его удерживало. Но даже в таком виде, это было огромным плюсом, учитывая, что у меня не было вообще ни единой железки, которую можно было использовать в качестве ножа. Здесь же нашелся и слегка закопчённый котелок с крышечкой, литра на полтора-два, деревянная слегка обгрызенная по краю ложка и небольшой мешочек с каменной солью. Соли в нем оказалось не больше спичечного коробка, да и та была несколько грязновата, но и это было за радость. Все эти находки очень меня порадовали. Кроме того, на самом дне рундука, нашлась небольшая коробочка с рыболовными крючками, самых разных размеров. Конечно это были самодельные крючки, скорее от деревенского кузнеца, но не думаю, что от этого они стали хуже. Правда кроме них ничего не было, но у меня с собою имелись суровые нитки, намотанные на небольшую шпульку, и толстая цыганская игла, которые я, еще находясь в тюрьме выменял у одного из зэка, на половину пачки махорки. Последняя у меня тогда отсырела, и приобрела такой вонючий привкус, что я хотел ее просто выбросить. Но походу мужичку, вполне годилась и такая. В результате чего, он и отдал мне половину имеющихся у него ниток и цыганскую иглу. И сейчас, я уже прикидывал где мне срубить удилище, и попытаться поймать хоть что-то себе на ужин.