Вскоре Саша понял, что лучше места не найдёт. К тому же он устал как собака, замёрз как мышь, а ещё кожей чувствовал, что надо найти укрытие до темноты. У этого дома был один серьёзный недостаток: сразу за бывшим огородом – густой лес. А где лес, там и звери. Здесь они явно чувствуют себя более вольготно, чем на трассах и в бывших городах. Человеком здесь даже не пахнет.
Однако именно в этом доме он решил прожить зиму.
С волками жить – по-волчьи выть. Но среди людей жить – как два волка выть. А может, и головы не досчитаться. На снегу во дворе Саша заметил несколько цепочек заячьих следов. Больших следов не было видно. Зайцев он не боится, наоборот, ещё попытает счастья с ними.
Была ещё одна серьёзная проблема. Саша понимал, что невероятно мягкая первая половина зимы закончилась и надвигается зима настоящая. Переходы, которые при нуле градусов давались ему легко, при минус пятидесяти доконают его за пару суток. Даже при его врождённой сопротивляемости к холоду, которая явно была связана с отбором, через который они прошли в Зиму.
Он вряд ли дойдёт до Орловки при такой погоде. Ему сильно везло весь прошлый месяц, да и предыдущий – холодные периоды случались, но морозы не стояли больше пары-тройки дней. И он принял за должное то, что было редкой удачей и лотереей. Ударили бы морозы раньше – и до Кургана бы не дошёл. Да даже до Омска. Отморозил бы нос, пальцы, или сердце бы остановилось.
Дверь открывалась с жутким скрипом, и в первый раз пришлось приложить недюжинное усилие. Надо смазать. Сколько лет сюда не заходили? Не так уж далеко от большой трассы, а вокруг – первобытное запустение.
Можно представить, что тут делается летом. Сейчас деревья торчат как палки из двухметровых сугробов, а летом тут, наверное, бурьян выше человеческого роста.
Но летом его здесь не будет. Так или иначе.
Ветер гулял со свистом в сенях, где стояли резиновые галоши и сапоги прежних хозяев, и валялось ведро без дна. Как и в других домах, из оконных проёмов намело сугробы, пол покрывал толстый многолетний слой листьев и веток.
Кое-какая мебель жалась по стенам в единственной большой комнате, не разделённой перегородками.
Стол, пара стульев, комод, две кровати. Всё или ржавое, или перекошенное, вспученное, скособоченное. Шкафа нет, вместо него – полки, повалившиеся одна на другую. Треснутое зеркало в углу. На полу бельевая верёвка с остатками полусгнивших тряпок.
Маленькую кухню отделяла от этого «зала» только большая печка. Там, в углу, ещё полки, часть которых тоже упала, и небольшой шкафчик. С трудом открыл его с помощью выдерги – так заржавели петли, – но внутри только панцири насекомых, какая-то труха и несколько разномастных тарелок.
На полу кухни среди спрессованных листьев валяются ржавые банки, осколки посуды, кастрюли и кое-какая утварь. Тут же перевёрнутая бесполезная маленькая электрическая плитка и раковина… значит, в доме имелся водопровод. Примитивный, правда. Ага, вот и труба… дырявая, как решето. Видимо, вода поступала из какой-то ёмкости. Сейчас, ясное дело, из колодца придётся поднимать. Главное, чтобы оттуда она не ушла.
Это он уже проверил, в первую очередь. Слава богу, вода в колодце была. И слой льда не очень толстый, он смог его проломить. Почему-то Саша подумал, что там, в глубине, вода не так заражена.
Ванны и унитаза нет. Удобства – во дворе. Странно было ожидать иного.
Саша надеялся, что, приложив усилия, сможет сделать дом обитаемым.
Кое-как забрался на чердак по хлипкой полусгнившей лестнице. Даже под его невеликим весом перекладины скрипели, хрустели и прогибались, а две и вовсе переломились. Хорошо, что Саша был к этому готов, и ему удалось не свалиться. Перекрытия и стропила были в приличном состоянии. Снега, как он и ожидал, намело довольно много через щели в обрешётке. Надо бы его с чердака скинуть. Но он подумает об этом завтра. А сегодня ещё надо проверить дымоход.
Проявляя чудеса ловкости, спустился с чердака и занялся печкой. Поджёг растопку – бумагу и куски старого картона, всё это он по-хозяйски собирал при любой возможности в городских квартирах, сушил и расходовал всегда очень экономно. Загорелись щепки, потом занялись и дрова. Из трубы пошёл дымок. Вроде тяга есть… Значит, дом можно приватизировать. Или арендовать? Не знал Младший таких тонкостей.
Вряд ли кто-то возмутится и обжалует его право пожить здесь. В «признаков» парень не верил.
Щели в печи хорошо бы замазать, но он не представлял, где взять зимой в глуши какой-нибудь материал для этого. Кроме глины, ничего в голову не приходило. Опять дефицит знаний. Хотя с виду печурка почти целая. Продержится.
Туалет во дворе развалился, и даже место, где он стоял, невозможно было определить. Но это ерунда. Главное – в яму не провалиться. Там уже всё давно перегнило, но не хотелось бы сломать ногу. Может, взять завтра дрын подлиннее и пройтись по участку, поискать, потыкать снег. Обычно сортиры ставили на задворках. Похоже, эта деревня стоит мёртвой давно. Когда её покинул последний житель – только боги знают. Может, немногие уцелевшие коротали долгие зимние вечера ещё несколько лет после катастрофы и пытались вырастить скудные урожаи за короткое лето. А может, кто-то из городских беженцев прятался тут или пережидал самые страшные дни Зимы. Но все они сгинули десятки лет назад.
Стёкла Саша вставлять не умел, они не пригодились бы, даже если бы и отыскал их в чьём-нибудь сарае. Ничего похожего на плёнку тоже не нашлось. Поэтому пришлось заколотить окна наглухо. В комнате стало совсем темно, зато гораздо теплее. Заодно и согрелся от работы.
Но сквозняки в доме всё равно остались неслабые.
«Не пойдёт. Всё тепло будет выдуваться».
Надо законопатить щели между брёвнами, они сильно рассохлись. Если на улице минус сорок, хорошо бы в доме нагреть хотя бы до нуля. Он всё равно не собирается раздеваться, а спать будет в куртке и штанах в застёгнутом мешке. Может, дополнительно соорудит что-то вроде палатки в комнате. Или полог натянет над кроватью.
Первая ночь на новом месте прошла спокойно. Он ещё недостаточно окреп после лучевой болезни. Вроде бы сегодня ничего особенного не сделал, но очень устал. Едва растянулся в своем мешке, как тут же провалился в сон. Утром сквозь щели в неплотно пригнанных досках, которыми он вчера забил окна, просочился бледный слабый свет. В комнате уже можно было всё рассмотреть. Это, конечно, хорошо, но температура в доме сейчас была примерно как на улице. Печка давно прогорела и остыла. Саша понял, что вчера за хозяйственными хлопотами так и не поел. Ничего, вот он разберётся с самыми неотложными делами, хорошенько протопит в комнате и поест в тепле и в безопасности. А потом можно продолжать работы по благоустройству, но уже без аврала. Поработает – отдохнёт. Он никуда пока не торопится.
Сначала заткнул самые крупные щели, хотя на это ушла уйма времени. Потом понял, что холодом тянет и сверху. Потолок не имел никакой обшивки. Надо снова лезть на чердак и положить там какой-нибудь утеплитель.
Он опять начал бродить по соседним участкам, по уцелевшим сараям и гаражам. Всё, что могло пригодиться, стаскивал к себе, как суслик в норку. Саша знал, что для утепления перекрытий годится минеральная вата. Но если он обдирал её откуда-то, она тут же рассыпалась в руках. Ещё подошёл бы керамзит. Вот только как он выглядит? Можно использовать пенопласт и даже шлак и золу из печки. Конечно, быстро он не доведёт всё до ума. Постепенно будет делать.
Надо позаботиться и о запасе топлива. Тут должны были топить углём. Он видел во многих дворах постройки, похожие на углярки. Надо покопаться там. А вот дров в деревне сколько хочешь. Но надо найти достаточно сухие, чтобы с их помощью сушить новые партии. Хотя уголь даёт тепла куда больше. Но годен ли он ещё?
Это хорошо, что сюда не провели газ. А электричество, видимо, стоило дорого, чтобы только им обогреваться. Саша знал, что предки умели делать хорошие электрообогреватели и нагревательные панели, но понятия не имел о тарифах на электроэнергию. Догадывался, что стоило это недёшево. Если бы тут стояли эти сложные системы, а не печка, его ждал бы сейчас крупный облом.
Уголь так уголь. Привычно. Хоть крыши этих сараюшек и провалилась, а внутрь нанесло земли, но, если покопаться, можно извлечь годные комки. Они должны гореть. Хоть и хуже, чем только что добытые.
В Прокопе до самого исхода, когда они попытались сбежать из Державы на юг, ещё даже не зная, что та уже захвачена, но чувствуя недоброе, иногда копали уголь там, где он выходил почти к поверхности. Это называлось «копанки», хотя слово это придумали не в Кузбассе. Такой уголь горел хорошо. Но старым углём тоже пользовались, хотя ценился он куда меньше.
Закончится топливо в одном сарае – перейдёт к другому; благо, санки имеются, не на спине таскать. Он знал, что уголь окисляется на воздухе, а большие кучи, которые лежат на открытом месте, иногда даже самовозгораются. Может, поэтому многие деревни, покинутые людьми, в итоге сгорели. Хотя чаще их губили лесные пожары, а иногда даже молнии. Грозы в первые годы новой эры были очень сильные.
Пока Саша ещё очень слаб, пилить, а тем более рубить дрова он не сможет. Легче принести валежник из ближайшего леса. А ещё проще собрать всю мебель и жечь в первую очередь её. Когда окрепнет, сможет рубить сухостой, отдирать полы, деревянную обшивку, рамы.
Но сначала его ждала тягомотная конопатка сруба тряпками, которые Саша тоже насобирал по всей деревне. Теперь пришёл черёд более мелких щелей. Некоторые куски ветоши были настолько трухлявые, что расползались в руках.
Хоть его и не привлекали в детстве к таким работам, он видел, как это делали взрослые. А вот мхом конопатить так и не научился. Но ветошь годилась лучше.
После того, как окон не осталось, свет придётся получать другими способами. Всё равно зимой почти всегда на улице темень или буран, да и стёкла бы всё равно замёрзли. Если вдруг понадобится хорошее освещение для кропотливой работы, у него был при себе динамический фонарик, который он разыскал на месте гибели отряда.