Во время вахты Саша не отвлекался, смотрел за стреноженными конями и за окрестностями, прислушивался.
Он знал, что в десяти метрах на башкирских возах не спит один из братьев, неподвижный, как изваяние. Лишь слабый огонёк самокрутки изредка выдавал его… Ночами было очень тихо, стрекотали степные насекомые, один раз где-то на пределе слышимости прозвучал тоскливый волчий вой, но Сашка не стал никого будить, только удвоил бдительность. Знал, что на смех поднимут и будут долго ворчать потом. Башкир на этот звук не отреагировал, продолжая курить.
Летним днём волки не рискнули бы приблизиться к такому количеству вооружённых людей на повозках. Не настолько они голодны. Но ночью… вдруг попытаются отбить лошадёнку. Хотя кони вели себя спокойно, их чутью парень доверял.
Но глаз не смыкал, всматриваясь в темноту. Хотелось подкинуть побольше веток в костёр, но это было запрещено – костерок горел чисто символический, чтобы не демаскировать их на всю степь. У башкир был свой отдельный костёр, такой же маленький, едва заметный. Но всё же так было поспокойнее.
Утром ни свет ни заря трогались в путь.
На участках дороги, где от асфальта ничего не осталось, трясло сильнее, и пару раз приходилось высаживаться и помогать вытаскивать застрявшую колесом в колдобине телегу. Даже снимали кое-что из груза. И это сейчас, в такую сушь. Легко представить, насколько труднопроходимыми были эти дороги в распутицу. Впрочем, всаднику проехать проще, чем тяжёлой телеге.
Один раз у них чуть не сломалась ось. Младший представил, что если бы телега была старинной деревянной, поломки случались бы чаще. И всё равно, лучше плохо ехать, чем хорошо идти. Парень теперь с содроганием думал, что когда-нибудь снова придётся чапать ногами. Прошлый переход совершил в аффекте, наполовину в забытьи. Сейчас он уже такой энергии в себе не чувствовал, будто жизнь в Орловке её забрала.
Потянулась равнина, похожая… на саму себя. Урал заканчивался. Счётчик Саша так и не смог починить, но ему казалось, что тут гораздо «чище», иначе не было бы такого буйства растительности. Живность тоже встречалась. Башкиры подстрелили незнакомую Саше серую птицу и на первом же привале съели, а Витёк завалил зайца, которого потом закоптил. Часто видели сусликов, столбиками стоявших около нор. Но отвлекаться на ловлю грызунов возможности не было.
Видимо, горы сдерживали распространение заразы на запад и восток. А вот Еловый Мост, Сатка, да и Орловка… не удивительно, что там встречалось много аномалий. До Озёрска-то – рукой подать. И всё равно люди продолжали там жить.
Иногда в степь врезался клин леса, порой даже сужая дорогу. В этих местах проще было найти воду. Караванщики останавливались, поили лошадей, набирали себе воды из колодцев, расположение которых им было известно. Видимо, раньше тут было жильё, теперь же от него не осталось ни следа. Но колодцы, видимо, иногда чистят. Немного отдохнув в тени деревьев, снова трогались в путь.
Несколько раз разминулись с небольшими группами пеших, да встретились двое конных. Но все эти люди перемещались на небольшие расстояния, к соседям. Других телег на шоссе не встречали. Миновали, не останавливаясь, четыре жилых поселения. Выглядели деревушки очень бедными и безлюдными. Изредка попадётся баба с вёдрами (к добру ли?), да тощие дети – которые не играли, а пасли коз или выполняли другую не очень замысловатую работу. При приближении телег они настороженно вглядывались, но не убегали.
На четвёртый день на большом кладбище автомобильной и всякой другой техники к ним вышла целая делегация чумазых детей. Лица у них были измождённые, серьёзные. Недетские у них были лица.
Самый старший, с виду Сашин ровесник, судя по всему, был тут заправилой – бритый наголо и мускулистый, как культурист. Остальные слушались его беспрекословно, причём понимали почти без слов.
Двое подростков держали стволами вниз ружья. Ещё у нескольких в руках были удобные металлические трубы или цепи, но они явно не собирались их использовать. Похоже, караванщики были с ними хорошо знакомы.
Приветствие было очень коротким. А потом, без всяких предварительных разговоров, начался бизнес.
За полчаса торга орловцы и башкиры выменяли у детишек целую гору «хай-тека»: провода, с виду медные, лампочки, какие-то детали, разнообразный крепёж, почти новые инструменты. Короче, всё, чем была богата эта не самая щедрая земля. Взамен взрослые отдали картошку, солёную и вяленую рыбу, которая называлась «чебак», немного мёда и большую бутыль мутного пойла.
Потом Витёк указал вождю обитателей свалки на девчонку, стоявшую рядом с тем. Она была абсолютно лысая и без бровей, одета по-мальчишески – драные джинсы, спортивная олимпийка (расстёгнутая до пупа), бейсболка, завёрнутая козырьком назад, но спутать её с пацаном было невозможно из-за начавшей приобретать женственность фигуры. На немытой шее поблёскивала цепочка со знаком доллара.
Сейчас мало кто носил такие шмотки, но Саша знал, что так одевалась молодёжь до Войны, видел в фильмах и клипах. Всё, хоть и жутко застиранное и потёртое, смотрелось на ней очень даже неплохо. Особенно для тех, кто трясся перед этим три дня по пыльной степи.
Девчонка плаксиво скривилась, увидев обращённые на нее взгляды мужиков с телег. Сашу она даже не заметила, хотя он тоже смотрел.
Башкиры в это время куда-то подевались. Саша заметил, как они уходили за высоким тощим пацаном-мусорщиком на другой конец свалки, перед этим успев сбагрить детям какие-то мешочки с травами (неужели приправы?) и наполнить телеги автомобильными деталями.
– Ну, так чё? – не выдержал Витёк, произнеся чуть ли не первые слова в этом диалоге, если не считать коротких наименований товаров (да и то на непонятном жаргоне).
Бритый посмотрел сначала на свою подружку, потом на старшого каравана и решительно помотал головой. Но потом, немного подумав, кивнул. И показал шесть пальцев. Что это значило? Шесть ружейных патронов, шесть винтовочных или шесть мешков картошки? Некую универсальную меру?
Саша так и не узнал. Витёк, видимо, посчитавший цену чрезмерной, покрутил пальцем у виска. Бритый расхохотался и ухватил свою подругу за грудь, будто показывая товар лицом. Но ямщик был непреклонен. Главарь мусорщиков прижал девушку к себе. Мол, «такая корова нужна самому». Та даже не пикнула – что сделаешь против такой гориллы?
И тут до Саши дошло, что рука у парня не совсем обычная. Шесть пальцев тот показал без помощи другой руки, их у него на каждой больше, чем надо. И все функциональны.
– Моя сёлочка, – малолетний мутант не имел передних зубов. Но вряд ли кто-то осмелился бы дразнить его за дикцию. «Тёлочка» смотрела на него действительно коровьим взглядом.
Витёк покачал головой и плюнул на землю. Шестипалый ответил тем же.
На этом торг закончился, и они расстались.
Не сразу Саша понял, что девчонка нужна была не в рабство, а во временное пользование. Но «не срослось». Он этому даже был рад. Некрасиво и безнравственно всё это. Хотя джинсы ей шли… Сильно рваненькие. Чёрт побери, вот бы потрогать…
Виктор пробормотал, что «найдут дешевше».
– Иссите, – протянул культурист, и на этом они расстались.
Думая о простой и вольготной жизни малолетних изгоев, Саша чувствовал странную и стыдную зависть. «Видимо, я окончательно стал взрослым. Насколько раньше было проще… пока не распробовал ещё одну сторону жизни. А теперь… Думай, как отвлечься… Книжку, что ли, почитать. Хотя, скорее, поможет только ковш холодной воды на голову».
В рюкзаке у него был сборник рассказов Стивена Кинга. Надо почитать, отдохнуть от ужасов.
О Лене и об оставленной позади альтернативе Саша старался не думать.
Караванщики вряд ли сильно огорчились, что финальная сделка сорвалась, но остаток дня меньше было слышно песен и приколов.
Наверное, они частенько сюда заглядывают.
Саша подозревал, что малолетние обитатели кладбища техники поселились тут не просто так. Видимо, «порченных» изгнали из деревень за дефекты внешности, но они сумели сбиться в стаю и теперь промышляли… хорошо, что не грабежами, а сортировкой мусора. Хотя при случае, наверное, могли под командованием шестипалого и деревню от лишнего урожая избавить.
Вскоре обоз догнали башкиры, и Саше показалось, что вид у них довольный. Ехали и оживлённо общались на своём языке. Видимо, какую-то выгодную сделку провернули.
И снова всё так же медленно потащился маленький конвой. Жадный Витёк польстился на дешевизну и набрал много всего. Даже по асфальту шли не очень хорошо. Но какой бы тот ни был разбитый – по грунтовке ехать было бы ещё труднее, а по бездорожью не прошли бы вовсе. Поэтому шоссе было «дорогой жизни», вот только чинить его никто не собирался. На участках, где от асфальта не осталось ничего (а может, его сняли для ремонта как раз перед самой Войной, да положить новый не успели), движение гужевого транспорта было не настолько интенсивным, чтобы хорошо укатать грунт. Эти места были самым настоящим мучением – Сашка набил о борта синяки, раз сильно ударился головой об ящик с инструментами. И по напряжённым лицам «водителей» он понимал, что реальный риск – это не волки и не разбойники, а повреждённая ось или сломанная нога лошади. Колёса тоже надо было беречь. Хотя, когда на одном из них лопнула покрышка, её быстро поменяли на запасную, как раз на свалке купленную. Впрочем, и повреждённую забрали с собой.
Жаль, что нельзя проделать этот путь на автомобиле, мысленно вздыхал Саша. Точнее, на вездеходе. Он иногда видел в деревнях трактора, и некоторые были даже на ходу. Наверняка имелись и машины, типа УАЗа, хотя бы одна-две на несколько деревень, только вряд ли на них далеко ездили. Бензин настолько ценен, что не мог быть даже всеобщей валютой. Большинству он так же не нужен, как роскошный прикид на свалке.
Сашу утомляло однообразие степных пейзажей. Иногда только по меняющемуся полотну дороги можно было понять, что они не стоят на месте под неподвижными белыми облаками. Вилась пыль, изредка пролетали вороны, посвистывали суслики.