Минут через десять после появления первого гонца, наверх поднялся местный вожак.
— Меня зовут Свен Борцль, — представился он. — Местная публика почитает меня своим лидером, хотя сам я никогда на этом не настаивал.
Человек этот вызывал расположение к себе одним только видом: широкое обветренное лицо, светлые волосы, роскошная русая борода, заплетённая в две косицы с какими-то шариками на концах, одним словом, настоящий викинг. Облачён этот человек оказался в смешные синие штаны с кожаными наколенниками, замызганную рубаху и короткий вонючий жилет из плохо выделанной шкуры с длинными замасленными прядями шерсти. Выглядел этот человек безоружным; за исключением короткого широкого охотничьего ножа в чехле на поясе, никакого защитного облачения поверх рабочего комбинезона и мохнатого жилета не имел. В Свене чувствовалась немалая физическая сила, но никакой агрессии. В принципе, это ничего не означало, поскольку самые опасные люди как раз-таки вовсе не агрессивны.
Я шагнул вперёд, давая понять, что именно мне придётся вести с ним переговоры и представился:
— Я — Гуго Капероне — обер-запсердакук-майор Космического Флота правительства планеты Лайлах. — в этой фразе не было не единого слова правды, но не мог же я себя расшифровывать перед каким-то уркой? — Мы прибыли сюда с целью разыскать некоторых людей. Если вы ответите на мои вопросы, то я отблагодарю вас…
— Отблагодарите? — переспросил Свен. — Позвольте спросить, каким это образом?
— Я вручу вам ценный подарок. Ну, скажем… топопривязчик на фотонном гироскопе с цезиевой батареей в качестве элемента питания. Вам нужен прибор для составления точных карт?
— Гм, да. Точная карта для нас — это весьма актуально.
— Прекрасно. Тогда присядем, поговорим, — я кивнул на два больших камня, расположенных один подле другого, наподобие кресел. — Выпьем чего-нибудь? Скажем, «слезу новобранца»… или «укус саламандры». Пить будем из одной бутылки, которую откроют на ваших глазах, так что вас тут не отравят, не беспокойтесь.
Заверения мои, разумеется, являлись лживыми, поскольку все бутылки, подготовленные к распитию во время переговоров, содержали в себе гамма-факторный альбудоперидол, «сыворотку правды», если выражаться без затей. Дабы этот наркотик не подействовал на меня самого, я предусмотрительно принял антидот, призванный расщепить препарат до того, как он успеет попасть в кровь. Старый как мир приём, который изучался в монастырской школе тюремного типа с углублённой подготовкой к подрывной деятельности в рамках курса «Проведение конфликтных переговоров».
— С удовольствием выпью, — согласился Свен. — Сказать честно, очень скучаю по качественному пойлу. Нам-то «цивилизаторы» его не сбрасывают, а то, что мы самим тут бодяжим — такая беда для головы!
На том и строился наш расчёт: ни один заключённый не откажется от выпивки, которую не видел много месяцев или даже лет.
Хайри Маус подала нам походные стаканы — плоские пластиковые кружочки под воздействием тепла ладони сложились в прозрачные чашечки. Затем гермафродит принёс из геликоптера бутылку с «укусом саламандры» и перед лицом Свена Борцля откупорил её. Поставив бутыль на камень, Хайри Маус отошла и стала поодаль, рассматривая прекрасный вид на океан.
Свен внимательно наблюдал за нею и, убедившись, что та не слышит его, негромко поинтересовался у меня:
— Кто это воздушное создание с лицом крокодила и душою ангела?
— Она — двуполая, так что насчёт груди не обольщайся, — ответил я, разливая спиртное. — На грудь посмотреть я и сам горазд, но вот дальше уже не пробую. И тебе тоже не советую. Впрочем, у вас самих, говорят, такие встречаются.
— М-м… понятно, — Свен вздохнул и отвёл взгляд от гермафродита. — Так что бы вы желали узнать?
Я поднял свою плошку, давая понять, что сейчас последует тост.
— Что б мы жили не последнюю неделю! — провозгласил я и опрокинул выпивку в рот; мой собеседник проделал то же самое. — Кто вы и что здесь делаете?
— Мы «весси», так на Даннеморе называют рыболовов. До океана четыреста земных метров, мы там рыбачим. В остальном мы делаем то же, что и остальные жители этой гнусной планетки — сидим в тюрьме.
— Давно вы тут обосновались?
— Третий год. По нашим меркам тут шикарное место. Океан рядом — он нас кормит и даёт продукт на обмен. Геноцвалы угрозы нам не представляют, по крайней мере до тех пор, пока мы отсиживаемся на скале. В жаркие дни в скале прохладно, в холодные ночи — тепло. Так что живём мы тут комфортно. Не хватает только выпивки и… женщин, конечно.
— Кстати о выпивке, — я опять наполнил наши стакашки. — Между первой и двадцать второй, как всем давно известно, перерывчик крохотный.
Мы резво выпили ещё. Веселящая жидкость придавала телу бодрость, а мыслям — оригинальность. Чакры в нисходящем кундалини стали открываться и закрываться точно форточки в дождливую погоду. Кроме того, на Свена уже должен был подействовать гамма-факторный альбудоперидол, ведь именно для этого я и поил моего нового друга. Его вдруг понесло, безо всякой внешней причины:
— Пока был на свободе, не мог даже вообразить, что мужчина может так тосковать по женщине. Чёрт, мне снятся женские голоса! Честное слово, никакого секса, ничего такого…. похотливого. Просто мне снится, что я разговариваю с женщинами, обычные какие-то разговоры. От этого можно сойти с ума. Мужик не должен жить без женщины, понимаешь меня, обер-запсердакук-майор?
— Гм-м-м… Да, — я не знал, как сменить тему разговора. — А чья это за шкура пошла на твой жилет? — поинтересовался я. — Что-то никак не могу опознать мех…
— Этот, что ли? — Свен взъерошил на животе грязную меховушку, а затем разгладил её. — Из горлопана сделана — это уродцы такие, чуть больше собаки, помесь лемуров и ленивцев. Висят тут на деревьях, днём жрут, ночью — спариваются. Ну и орут, конечно. За вопли в ночное время получили свои прозвища. А что, жилетка понравилась?
— Не очень, — признался я, испугавшись, что любезный собеседник начнёт предлагать обмен одеждами, — ты мне лучше вот что скажи: тут где-то возле вулкана с раздвоенной вершиной должен находиться посёлок… или ранчо, как у вас говорят. Знаешь это место?
— Конечно, знаю. Это в пятнадцати километрах к северо-западу отсюда. Только ранчо там уже нет — одно пепелище.
— А кто его сжёг?
— Кто? А кто творит все добрые дела на этом континенте? Конечно, геноцвалы. Вообще, ими уничтожены все поселения в лесной зоне. Потому ранчо теперь построены в горах или на скалах.
— А как называется ваше поселение? — поинтересовался я.
— Hole on to rock…
— Гм-м-м, «Нора на скале»… Говорящее название, ничего не скажешь. — согласился я. — А скажи-ка, Свен, часом карты местности у тебя нет?
— Я могу вам дать карту с расположением известных нам поселений на Ист-Блот. Только имейте в виду, все расстояния там весьма условны — у нас нет точных инструментов для их измерения, «цивилизаторы» на сей счёт весьма предусмотрительны. Из более-менее точных приборов у нас есть только часы. Ну, ещё простейшие радиоприёмники, настроенные на фиксированную частоту — это чтобы наши тюремщики имели возможность промывать нам мозги.
— Да, такую карту я бы желал получить. Дам тебе за неё полдюжины бутылок «плача новобранца».
— Спасибо, — мой собеседник растроганно приложил руку к груди.
В глазах его блеснули слёзы, и я понял, что «эликсир правды» уже начал действовать. Пора было переходить к содержательной части беседы.
— Послушай, Свен, меня интересует Огюст Фронтежебер. Знаешь такого?
— Первый раз слышу, — ответил потомок викингов и я сразу ему поверил, потому что имя и фамилию я выдумал буквально за секунду до того, как задать вопрос.
— А Жожокрес Стракис?
— Тоже никогда о таком не слыхивал.
— Может быть, Циклопис Хренакис знаком?
— Нет, нет. Даже не слышал такого имени и фамилии.
— Ясно. Ну, а Тамбурин Гвердцители?
— Сожалею, — Свен развёл руки, — но при всём желании помочь не могу. Никого из названных людей не знаю и никогда о них не слыхал.
Я не сомневался в правдивости его слов. Также я не сомневался и в том, что протрезвев, Свен даже не вспомнит о ком же именно я его расспрашивал.
— Что ж, давай ещё выпьем, — я опять налил из заветной бутылки, — а то от первой до тридцать третьей жажда замучит.
Так и поступили. В теле ощущалось приятная расслабленность, и даже умиротворение. Тёплый ветер обдувал нас, лишь усиливая ощущение комфорта и удовольствия; со скалы открывался весьма живописный вид на лес у подножия, скалы внизу и близкое зеркало океана. Хорошо!
— Оружия вы мне не продадите? — поинтересовался Свен. — Хотя бы пару огнестрельных стволов!
— Нет, не продадим и не обменяем. Даже не проси! Извини, это принцип. Я думаю, ты бы и сам не захотел, чтобы у твоих соседей вдруг откуда-то появилось огнестрельное оружие, верно? Мы придём и уйдём, а оружие останется здесь, а вместе с ним и новые проблемы. А мы никому не хотим создавать новых проблем. — объяснил я.
— Я понимаю. Всё логично, — кивнул Свен. — Считай, проехали.
— Как ты попал на Ист-Блот? — поинтересовался я.
— На карте, которую ты у меня получишь, ты найдёшь ранчо Коррехидор, на западном побережье нашего континента. Расстояние от нас по прямой — если на дельтаплане лететь — примерно триста — триста пятьдесят километров. Коррехидор наш главный порт, ворота континента. Он ближе всего расположен к Сентрал-Блот, центральному континенту. Собственно, их разделяет только Гудзонов пролив, его ширина примерно семьдесят километров. В Коррехидор ходят кораблики с Сентрал-Блот.
— А что, на Даннеморе есть флот? — уточнил я.
— Ну да. «Цивилизаторы» оставили нам с десяток корыт с атомными двигателями, чтоб мы не на плотах плавали.
— А для чего ты сюда вообще притащился? Оставался бы, скажем, в Чек-Пойнт.
— А жить-то чем? — в свою очередь спросил Свен. — Милостыню у нас не подают. А торговать своим задом нормальный мужик не станет ни за какие деньги. Разумных промыслов в Чек-Пойнт нет: обувь ремонтировать или, скажем, одежду шить тут нужды нет, поскольку такое добро «цивилизаторы» бесплатно разбрасывают по всей территории планеты в капсулах. В Чек-Пойнт есть только бордели, казино, да хотели, где можно переночевать за весьма неумеренную плату. Конечно, есть тотализатор, как без него мужикам обойтись, верно? Устраиваются бои без правил, принимаются ставки. Ну и ещё, разумеется, там есть банды. Место очень опасное и там не следует задерживаться.