— Знаете, Александра, на что это похоже? — спросил Анатолий Васильевич.
— Даже не догадываюсь, — беспечно ответила она.
— Это технология, придуманная америкосами. Часто так действуют люди из ЦРУ. У них это называется «Работа под чужим флагом». Смотрите, вот снайперы выбивают людей как из собравшейся на улице толпы, так и из милицейских отрядов, ей противостоящих. Но в суматохе никто не может понять, откуда ведется стрельба. Восставшие обвиняют в убийствах милицию, милиция — восставших. Градус уличного противостояния резко возрастает. Организаторы мятежа без конца твердят о безвинных жертвах «преступного режима» и получают моральное право направить своих людей на штурм правительственных учреждений, жестоко расправиться с теми, кто мешает им совершить государственный переворот.
— Снайперы — украинцы? — Булатова нажала на клавишу, чтобы вернуть картинку со стрелком в гостиничном номере.
— Не думаю, — ответил Потапов. — Обычно используют наемников из другой страны. Это — гораздо надежнее. Им хорошо заплатили и привезли в Киев на несколько дней. Теперь организаторы постараются незаметно удалить их из города. И концы, как говорится, в воду. Но при анархическом характере родственного нам малороссийского народа прокол в данной операции неизбежен. Вот он…
Александра вместе с Анатолием Васильевичем два раза посмотрела видеосюжет с выходом из гостиницы небольшой группы мужчин спортивного вида и среднего возраста. Дело происходит вечером. За плечами у них — сумки, в руках — длинные кофры, в которых перевозят винтовки. Стараясь не показывать лица, они поспешно садятся в мини-автобус. Но если остановить съемку, укрупнить кадр и обработать его на фотошопе, то портреты получаются вполне различимые.
— Вы раньше говорили мне, что снайперы — бойцы антитеррора, — задумчиво произнесла Булатова.
— Сверхметкие стрелки — оружие обоюдоострое, — ответил майор в отставке.
— Вы бы тоже стреляли в толпу на улице?
— Таких приказов я никогда не получал, — сказал, как отрезал, Анатолий Васильевич…
Кинорежиссер Сотников сдержал слово, данное полтора года назад себе, продюсеру фильма, чиновникам из Государственного фонда кино, сотрудникам сети кинопроката. Он закончил работу над картиной в начале марта. Теперь речь шла о премьере. Ничего особо пафосного и торжественного не планировалось, поскольку денег на рекламу, на тематическое украшение фойе в кинотеатре, на приглашение знатных гостей и журналистов с главных ТВ-каналов, на традиционное угощение после просмотра осталось совсем мало. Евгений Андреевич предпочел потратить значительные средства на само кинопроизводство, и кое-кто потом упрекал его за это, ибо «реклама — двигатель торговли».
Как бы то ни было, но небольшой кинотеатр в одном из районов Москвы арендовали, сценарий действа в фойе подготовили, рекламные буклеты и официальные приглашения напечатали. Александра получила пять таких приглашений, чтобы раздать их своим друзьям и знакомым. Прежде всего, она поехала в театр к Алёне Климовой, которая давно вернулась из Франции в Россию. Они даже несколько раз накоротке поговорили по телефону, но пока не встречались.
Слишком много работы было у Саши в последнее время, слишком много новых впечатлений, связанных, в частности, с занятиями в стрелковом клубе. Климова знала об этом ее увлечении и с интересом расспрашивала подругу о нем. Она удивлялась рассказам молодой актрисы об огнестрельном оружии, но считала, что новые знания и навыки, даже такие необычные, никому помешать не могут.
Булатова протянула ей пригласительный билет. Но Алёна, обычно веселая и доброжелательная, на сей раз ответила сухо:
— Спасибо, Саша, только на твою премьеру я не приду.
— Почему?
— Завтра улетаю в Крым.
— Ты же там недавно была. Кажется, на Рождество.
— Да, была, — подтвердила Климова. — Но позвонила мама. Крымское правительство просит всех крымчан, прописанных на полуострове, вернуться, чтобы проголосовать на референдуме.
— Каком референдуме? — не поняла Александра.
— О присоединении к России.
— И ты поедешь?!
— Конечно.
— Да какая тебе разница, кто будет там пилить бюджет и брать откаты: чиновники российские или украинские.
— Ты ничего не понимаешь, — сурово произнесла Алёна, которая раньше вроде бы совершенно не интересовалась политикой. — Мы — русские, и всегда мечтали быть с Россией. А хохлы в Крыму проводили жесткую украинизацию. Они хотели лишить нас родного языка и нашей культуры, нашей великой истории. Они нас духовно угнетали…
Тут Булатова вспомнила, что Алёна родом из города Симферополя.
Вместе с подругой Саша ездила в Крым года два назад, летом. Климова познакомила ее со своими родителями, одноклассниками и друзьями детства. Мать у нее работала директором школы, отец — на какой-то должности в республиканской администрации. Очень интеллигентная семья, неплохо обеспеченная. Большую часть времени обе подруги провели у моря в поселке Гурзуф, где снимали однокомнатную квартиру. Море, солнце, отличная компания таких же молодых парней и девушек, друзей Алёны. Только никто из них по-украински не говорил.
Все они, филологи и историки, презрительно отзывались о нынешней киевской власти и рассказывали Саше, что никакого украинского государства никогда не существовало. Это — лоскутная страна, составленная из различных земель, отвоеванных на протяжении двух столетий русскими же у поляков, турок, татар. Без русских оно существовать не сможет, поскольку хохлы в массе своей абсолютно лишены государственного мышления…
Дальше Александре пришлось выслушать гневный монолог о возмутительных действиях киевской администрации в Крыму. Климова говорила и про рекламу на ТВ исключительно на украинском, и про изучение русского языка в школе как иностранного, то есть один урок в неделю, и про новые учебники истории, где русских описывали злобными и коварными врагами самостийной Украины.
— Алёна, пожалуйста, остановись! — взмолилась Булатова, видя, что походя затронула весьма болезненную для подруги тему. — Я — не за хохлов, как ты их называешь. Я — за мир во всем мире.
— Это хорошо, — сказала Климова. — А про что твой фильм?
— Про женщин на войне. Про снайперов и пулеметчиков.
— Ладно. Когда вернусь, обязательно посмотрю.
Несколько ошеломленная этим разговором, молодая актриса вышла из театра. Пять билетов, красиво отпечатанных на плотной бумаге, лежали в ее сумочке. По случайности дата кинопремьеры почти совпадала с датой референдума, объявленного в Крыму. Александре было непонятно, что такого необычного происходит на Украине, и почему добрые ее друзья один за другим с тревогой рассказывают ей об этой стране.
Алёна Климова, вернувшись в Москву 20 марта, действительно посмотрела фильм, который шел в кинотеатрах при полных зрительных залах еще десять дней после премьеры и получил хорошие отзывы в прессе. Она сама позвонила Булатовой и сообщила, что кино — замечательное, очень достоверное, патриотичное, оно трогает до слез, особенно — в финале. Роль у Александры получилась, внешнее и внутреннее перевоплощение просто удивительное. Она даже не сразу узнала свою давнюю подругу на экране, настолько глубоко Саша вошла в образ снайпера Людмилы Беловой, героини из «грозовых сороковых».
— Как тебе удалось? — спросила Алёна.
— Долго рассказывать, — ответила молодая актриса.
— Ну, давай встретимся, — предложила Климова. — Завтра, у меня в театре, в два часа, когда закончатся репетиции…
Булатова вспомнила, как познакомились с Алёной.
Это произошло на прогоне спектакля, где Александра присутствовала вместе со своими однокурсниками из «Щуки». Обсуждение после прогона получилось бурным. На выступление Алёны она обратила внимание сразу. Рыжеволосая девушка говорила очень хорошо и почти то, что и сама Булатова думала о спектакле. Но Саша никогда не смогла бы сформулировать свои аргументы так остроумно, так доказательно, так точно. Выступление Алёны изменило ход дискуссии, и Александра потом подошла к ней, чтобы выразить свое согласие с ее выступлением…
Театральный буфет работал, там можно было выпить чаю или кофе, купить бутерброды, салат и даже горячее блюдо, например, яичницу. Климова, которая находилась тут с раннего утра, с аппетитом поглощала еду (ей не требовалось строго следить за фигурой). Булатова молча наблюдала за ней и думала, надо ли рассказывать подруге абсолютно все про съемки фильма. Наконец, Климова придвинула к себе чашку с дымящимся кофе и внимательно посмотрела на молодую актрису:
— Булыч, я видела многие твои работы. Но здесь проявилось нечто новое, совершенно необычное. Ты — молодец. История с гранатой сыграла какую-то роль?
— Наверное.
— Ты как будто побывала в настоящем бою?
— Почему «как будто»? — серьезно спросила ее Булатова. — Побывала, и все.
— Ну, та война уже слишком далеко от нас.
— Знаешь, на территории нашей страны есть места, где она по-прежнему очень и очень близко. Там ее дыхание можно чувствовать.
— В таком случае надо поздравить Евгения Сотникова и всю съемочную группу с большим успехом. Они это дыхание почувствовали и — что самое главное — сумели перенести на экран…
Алёна с увлечением принялась разбирать идею и сюжет фильма, как говорится, по косточкам, отмечать удачные и неудачные кадры, давать оценку достижениям режиссера, оператора, художника, каждого из актеров, сыгравших не только главные, но и эпизодические роли. Это был взгляд профессионала, но взгляд со стороны. Александра в знак согласия кивала головой и думала, стоит ли беспокоить Климову рассказом о совершенно невероятных случайностях. В конце концов, она решила, что будет лучше, если Климова с ее свободными суждениями так и останется там, в зрительном зале, по другую сторону экрана.
— Как твоя поездка в Крым? — спросила она.
— Разве ты не смотришь телевизор? — удивилась подруга.
— Нет, — ответила Булатова.
— Мои земляки почти единодушно проголосовали за присоединение к России. Был многотысячный митинг на главной площади Симферополя. Когда объявляли предварительные результаты референдума, мы все плакали от радости. Двадцатитрехлетнее наше рабство у хохлов кончилось!