— Тут я — не актриса, и поклонники мне не нужны, — убежденно произнесла она. — На войне — как на войне…
Пылкие речи поэта, произнесенные там, в Одессе, много значили для Булатовой. Она долго размышляла над ними и часто вспоминала, как они оба находились в толпе единомышленников, хранящей угрюмое молчание. Однако в противостоянии, развернувшемся этим летом на Украине, у каждого свой путь, и «Чайке» лучше прятаться в снайперских засадах, как учил ее майор в отставке Поляков, чем красоваться на страницах газет и журналов.
— Честное слово, Саша, я не хотел обидеть вас, — помедлив, сказал Юрченко. — Я думал, вы обрадуетесь.
— Пока радоваться нечему, — ответила она.
Легендарного героя Новороссии Игоря Стрелкова Булатова все-таки увидела. Он вышел из церкви со знаменем в руках. Отчасти оно походило на стяги полков Российской императорской армии: в центре — двуглавый орел, от него к краям отходят лучи черного, синего и красного цвета. Сам Стрелков тоже походил на царского офицера. Именно такими их изображали в кинофильмах постсоветской эпохи: красивое лицо с благородными чертами, статная фигура, сдержанная манера поведения.
Глава девятая. ДИКОЕ ПОЛЕ
Жила-была в городе Славянске хорошая девочка Таня Перепелица. Росла она в дружной, работящей семье, любила маму и папу, а также свою младшую сестренку Олю. Шестой класс Таня окончила с отличными оценками и в сентябре 2014 года собиралась пойти, как все ее сверстники, в школу. Но в конце июня, когда мама послала Таню в магазин, расположенный на другом краю улицы, чтобы купить хлеба, ученицу шестого класса застрелил снайпер Национальной гвардии Украины.
Панихиду устроили в школе, где находилась на постое группа «Дюжина», и добровольцы вместе с одноклассниками Тани, ее родными и соседями приняли участие в траурном мероприятии. Гроб, утопающий в цветах, окружала молчаливая, тихо плачущая толпа. Таня, одетая в нарядное платье, с большими белыми бантами, вплетенными в косы, лежала в нем, как живая. Казалось, что она спит. Только маленькое отверстие на виске девочки говорило о страшном конце ее детской жизни.
Каратели все ближе и ближе подбирались к городским кварталам. Обстрелы из минометов и пушек гремели уже не только по ночам, но и днем. Теперь вот за дело принялись украинские сверхметкие стрелки. Свою охоту они вели за одинокими прохожими с хозяйственными сумками и тележками так, будто те состояли в рядах какой-то неведомой армии, многочисленной и вооруженной до зубов.
Александра, держа в руках горящую свечу, думала о том человеке, который сидел в засаде с винтовкой Драгунова, смотрел в оптический прицел, рассчитывал расстояние, нажимал на спусковой крючок. Да человек ли он вообще, если не пожалел подростка, беспечно шагающего по пустынной улице? Кто внушил ему эту звериную ненависть к людям? Кто отдал приказ уничтожать здесь мирное население, к боевым действиям не причастное? Будет ли когда-нибудь суд над военными преступниками, убивающими детей ради «эдыной та вэлыкой Украини»?..
Снайперская пара «Чайка» — «Кречет», назначенные сегодня в караул, на кладбище вместе с другими не поехали. Проводив похоронную процессию, они остались стоять у дверей школы. Обсуждать это событие Булатова и Круглянский не хотели. Вывод им обоим был совершенно ясен: надо учиться стрелять, повышать свое боевое мастерство, дабы ни одна пуля, выпущенная по врагу, не пропала даром. Справедливое возмездие за преступления — вот их задача.
С улицы через распахнутые ворота во двор школы заехала белая старенькая «Нива». Дверца открылась, и Сергей Щербина ступил на серый растрескавшийся асфальт. Саша, переглянувшись с Романом, сказала, что представитель штаба обороны стал слишком часто появляться у них, и это — не к добру. Они даже не подозревали, насколько точно ее замечание. Майор запаса спросил, где находится сейчас Тарас Григорьевич Дорошенко и сообщил им, что имеет для него конфиденциальную информацию, то есть секретный приказ Стрелкова.
— Очень секретный? — спросила «Чайка».
— Вам, Саша, как человеку проверенному, могу сказать.
— Скажите. Секрет я сохраню.
— Готовьтесь к походу.
— Дальнему?
— Не очень. Километров на сто двадцать, — Щербина помолчал, и лицо его стало серьезным. — Но поход опасный.
— Не пугайте, Сергей Петрович. Люди мы бывалые.
— Хорошо, что у вас есть свой транспорт, — он указал рукой на трофейный «Элефант», стоявший во дворе школы и накрытый брезентовым чехлом, а сверху — маскировочной сеткой.
Стекло в кабине бронетранспортера, пробитое снайпером, Иван Симанчук давно заменил. Поставил обычное, но толстое. Попутно выяснилось, что братья-украинцы из города Харькова при ремонте «иракского возвращенца» бронестекла, указанные в техническом его описании, заменили, а возможно, продали. Вместо них установили нечто иное, правда, близкое по качеству. Оттого и выстрел так замечательно удался. Теперь яркие солнечные лучи скользили по блестящей, почти зеркальной поверхности, и казалось, будто грозная машина подмигивает всем, приближающимся к ней.
— Да, с транспортом нам повезло, — согласилась «Чайка».
— Саша, время-то сейчас обеденное, — продолжал Щербина. — Может быть, составите мне компанию в кафе «Иллюзия»?
— Никак не возможно, товарищ майор, — ответила Булатова, и Роман, который ранее напряженно вслушивался в их беседу, тут же улыбнулся.
— Почему? — спросил Сергей, покосившись на него.
— Мы сегодня на дежурстве.
— А чаем угостите? — не отставал военный консультант.
— Это всегда пожалуйста, — сказала Александра и дала знак напарнику. Тот пошел поставить чайник, приготовить свежую заварку.
— Саша, я бы очень хотел, чтобы все кончилось благополучно, особенно — для вас и для меня, — произнес Щербина и посмотрел на нее внимательно. — Понимаете?
— Нет.
— В ночь на пятое июля защитникам Славянска предстоит прорвать кольцо вражеского окружения и уйти по разным дорогам, шоссейным и грунтовым, на Донецк. Мы постарались максимально засекретить операцию, но разведка «укров» работает неплохо. Так что потерь нам не избежать.
— Бросить Славянск и его жителей?! — удивилась она.
— Ополченцы воевали здесь два с половиной месяца. Но силы неравны. В борьбу с неонацистами должен включиться весь Донбасс, все его население, все его ресурсы. Тогда мы победим.
— Вы верите в это?
— Верю!..
Автомобили собирали по всему городу: КамАЗы с крытыми брезентом кузовами, большие автобусы, «газели» грузовые и пассажирские, легковые машины разных видов и марок, бронетранспортеры, боевые машины десанта, два старых танка, которые должны были прикрывать отход. Примерно в десять часов вечера 4 июля длинная колонна выстроилась на южной окраине Славянска, в Череповке, около церкви.
Голова колонны с грузовиками, БТР и БМД имела все шансы прорваться, но те, кто встал в ее конце, кто не смог прибыть вовремя и занять отведенное ему место, кто ехал на старых и не совсем исправных машинах, рисковали очень сильно.
Подполковник в отставке Дорошенко, отлично зная армейские порядки, привел «Элефант» раньше назначенного времени. Люди Стрелкова, формировавшие колонну, нашли ему хорошее место. Но с другой стороны и новенький броневик весом почти 22 тонны, со стальной гомогенной катанной противопульной броней, двигателем на 442 лошадиных силы, максимальной скоростью на шоссе более 100 километров в час, с пушкой в поворачивающейся башне, пулеметом и автоматическим гранатометом представлял собой боевую единицу, полезную для передовой группы.
Они погрузили свои вещи, разместились внутри машины, и там стало тесно. Но никто не думал об этом. Выставив в бойницы на бортах БТР-4Е дула автоматов, парни из «Дюжины» приготовились к встречному бою на скорости не менее, чем 60 километров в час. При такой ситуации работы для снайпера не предвиделось. Потому они заботливо приготовили для Александры место в середине десантного отделения, на вещевых мешках, сложенные за спиной стрелка-наводчика, находящегося в металлическом «стакане» под башней.
Никогда не забыть ей ту бессонную ночь.
В одиннадцатом часу вечера, перед тем как забраться в этот железный сундук на колесах, Булатова взглянула на темное небо, усыпанное звездами, на широкое поле, расстилающееся по обе стороны дороги, на дорогу, ровную и прямую, как стрела. «Может быть, в последний раз…» — мелькнуло у нее в голове. Потом двери бронетранспортера с лязгом захлопнулись, мотор заурчал. Минут через пять колонна тронулась с места и покатила на юг, к Краматорску, далее — к Дружковке, Константиновке, Ясиноватой, а за ней — к Донецку. Путь неблизкий: около 120 километров.
Машины двигались быстро, но с одинаковой скоростью и неуклонно выдерживая интервал в десять метров. Всего из Славянска в Краматорск вышло шесть автомобильных колонн[3].
Механик-водитель «Дюжины» Иван Симанчук не спускал глаз с кузова идущего впереди грузовика, но иногда поглядывал то налево, то направо. Степь казалась тихой и пустынной.
— Красота! — весело сказал «Сип» командиру, сидящему в кабине справа от механика- водителя.
— Подожди, — ответил ему подполковник в отставке. — Засаду они устроят обязательно. Знать бы только где…
Подтверждая слова Дорошенко, далеко впереди и сбоку как будто вспыхнула яркая зарница и гул первого артиллерийского залпа прокатился по полю. Национальная гвардия Украины получила приказ уничтожить ополченцев, покидающих Славянск, расстреливая их из орудий и минометов на дороге. Но без корректировки огонь оказался неэффективным. Кроме того, «украм» пришлось разместить военную технику на значительном пространстве, да и точно разведанных целей они не имели.
Главные силы ополчения (примерно до двух тысяч человек и до пятидесяти единиц военной техники) прорвались из Славянска в Донецк. При этом полностью погибла прикрывавшая их отход группа из шести единиц бронетехники, сгорело немало частных автомашин, находившихся в хвосте колонны или просто поврежденных минами и снарядами. Какое-то количество добровольцев попало в плен. Многие, оставшиеся в живых, потом еще несколько дней выходили к Донецку по полям и лесам, а местные жители им помогали.