Для работы они сняли форменные куртки и остались в футболках такого же пестрого цвета, раздобыли ведра и тряпки. Много закоулков имел «Элефант», и воды потребовалось несколько ведер. Золотое кольцо с бриллиантом пришлось снять и коробочку с ним спрятать подальше. Впрочем, Булатова не забыла о предложении Сергея Щербины.
Однако оно казалось ей неожиданным и странным.
Там, в Севастополе, он не ухаживал за ней явно: цветов не дарил, в кино и театр не приглашал, ужинами в ресторане не угощал. Встречались они каждый день и много разговаривали, так ведь — о работе. Правда, Эля Сотникова, которая очень интересовалась противоположным полом, уверяла Сашу, будто майор запаса ходит к ней пить чай по вечерам неспроста: он в нее влюблен, но — увы! — женат.
Булатова не могла пожаловаться на то, что мужчины не обращают на нее внимания. Скорее наоборот, этого внимания иногда бывало с избытком, хотя она поводов к тому не давала, не кокетничала, не «завлекала». Она привыкла быть в глухой обороне и умело отбивалась от «бабников». Так Саша называла наглых ухажеров, переходивших рамки приличия. Почему-то они считали, что все красивые девушки доступны, и особенно — актрисы.
Сергей Петрович, конечно, не «бабник».
Он гораздо старше ее, опытнее. Он много знает об оружии, о войне, о людях. Она с уважением относится к его знаниям. Ей нравится его офицерская вежливость, спокойные манеры, ровный характер. Но разве это — любовь и страсть?..
В БТР-4Е стали загружать боезапас, снаряжение, питание и воду для команды (ящики с консервными банками и пластиковыми бутылками). Патриотически настроенные донецкие бизнесмены купили для всех бойцов комплекты маскировочных летних костюмов «Сумрак-М1», состоящие из кепки, удлиненной куртки с капюшоном и брюк, хорошо приспособленных для ношения в лесу. Снайперам Булатовой и Круглянскому, кроме этого, полагалась маскировочная одежда в стиле «Ghillie», то есть вручную изготовленные из сетки и крашеных джутовых ниток, привязанных к ней, «лохматые» куртка-балахон и штаны. В нашей армии их называли «Леший» и «Кикимора», потому что одетые в нее сверхметкие стрелки напоминали этих персонажей русских сказок.
Действовать «Дюжине» предстояло в Шахтерском районе Донецкой области, в окрестностях знаменитого кургана Саур-Могила.
С начала июня 2014 года там шли упорные бои. Курган не раз переходил из рук в руки. Бывало, на нем занимали позиции «укры», и киевские СМИ торжественно сообщали об этой победе миру. Бывало, ополченцы выгоняли оттуда «свидомых», и тогда радовались люди в Донецке и Луганске, узнавая о подвигах своих солдат. В частности, стойко держал оборону отряд из 32 человек под командованием Олега Гришина с позывным «Медведь», который при внезапном нападении «укров» вызвал огонь артиллерии ДНР на себя и тем остановил врагов.
Завоевать Саур-Могилу пожелал батальон «Азов», имеющий численность до трехсот человек и сформированный из активистов «Правого сектора», участников Евромайдана и футбольных «ультрас». Формирование происходило в Мариуполе, и там неонацисты прославились своими жесткими «зачистками» среди мирного населения.
Но у Саур-Могилы каратели получили мощный отпор. Их атака, начатая при поддержке танка и четырех бронетранспортеров 6 июля, кончилась разгромом. Батальон потерял две трети своего состава и был отведен на переформирование. Все это сообщил своим бойцам Тарас Григорьевич.
— Где теперь находится «Азов»? — спросила Булатова.
— У нас есть сведения, что большая автоколонна «Правого сектора», и неонацисты из батальона «Азов» вместе с ними, вчера, то есть шестого августа, приехали в село Петровское, — сказал Дорошенко, указывая карандашом место на карте Шахтерского района. — Вот сюда. Оно расположено примерно в семи километрах от Саур-Могилы. А в селе Степановка, что в четырех километрах от нее, сейчас пребывает известный всем Дмитрий Анатольевич Ярош собственной персоной…
— Это кто? — задала вопрос Александра.
— Лидер «Правого сектора». Суд Басманного района в Москве 12 марта сего года заочно арестовал его и объявил в международный розыск за военные преступления, совершенные у нас на Северном Кавказе в девяностые годы. Доказательства были собраны и отправлены в штаб-квартиру Интерпола во Франции. Недавно, 25 июля, Интерпол объявил о поддержке этого решения.
— Что он там делал, на Кавказе-то?
— Говорят, служил в охране Дудаева и резал головы нашим солдатам, попавшим к чеченцам в плен, — ответил командир группы.
— У вас есть его фотография? — спросила Булатова.
— Зачем тебе?
— Степановка — недалеко. Чтоб узнать, если попадется.
— А наша новая снайперская винтовка, — весело сообщил всем присутствующим Роман Круглянский, — бьет метко на тысячу пятьсот метров и более.
— Да, такие задания у спецназа бывают, — Тарас Григорьевич задумчиво посмотрел на своих молодых снайперов. — Всего на один точный выстрел. Но подготовка к нему — огромная. И решение о нем принимают не подполковники, как я, а генералы и даже маршалы. Вам ясно?
— Ясно, — уныло ответил Рома.
— Потому не будем говорить о Яроше, — подвел итог разговору Дорошенко. — У нас сейчас задача и проще, и труднее. Разведывательно-диверсионная группа «Дюжина» направляется в тыл противника для действий на дорогах, по которым осуществляется подвоз подкреплений, боезапаса и продовольствия для крупной группировки Вооруженных сил Украины, сосредоточенной в данном районе…
Они снова посмотрели на карту.
Степановка — большое село, основанное еще донским казаком Степаном Иловайским в конце ХVIII столетия, стоит на равнинной местности, окруженная пашнями, садами и огородами. В нем проживало около полутора тысяч человек, имелся Дом культуры, школа, библиотека, амбулатория, почта, отделение Сбербанка и шесть магазинов. Местному Совету народных депутатов подчинялись еще несколько близко расположенных сел: Мануйловка, Мариновка, Петровское, Сауровка, Тараны. Между ними пролегали вполне благоустроенные дороги, как проселочные и грунтовые, так и асфальтированные. Кое-где вдоль дорог тянулись довольно густые и обширные лесополосы, кое-где прямо к обочинам подступала степь.
Ранней весной 2014 года здесь было совершенно спокойно.
В полях днем разносилось тарахтение тракторов, утром и вечером — пение жаворонков. Но в середине июня все изменилось. По дорогам стали носиться военные джипы и армейские грузовики, по полям — ползать бронетранспортеры и танки, в голубом прозрачном небе — гудеть моторами военные вертолеты и самолеты. Артиллерийские обстрелы распугали птиц и здешних земных обитателей, вроде лисиц, зайцев и сусликов. В Степановку, Мариновку и Петровское заявились непрошенные гости — солдаты и офицеры ВСУ, бойцы так называемых территориальных батальонов «Азов» и «Шахтерск», вооруженные отряды «Правого сектора».
Им всем казалось, что победа близка: сейчас они быстро отгонят необученных и плохо вооруженных «ватников» и «колорадов» от российской границы, окружат их на широких просторах донецкой степи, где спрятаться невозможно, и затем уничтожат. Так идеи киевской «революции достоинства» восторжествуют среди темного и глупого населения, зараженного любовью к России и своему великому советскому прошлому.
Август подходил к середине, а с торжеством этой самой революции в Диком Поле дела обстояли плохо. Дикое Поле яростно ей сопротивлялось…
На закате дня подполковник в отставке Дорошенко построил свою команду перед бронетранспортером, подготовленным к походу, и произнес речь. Она была короткой: задание ответственное, группа сейчас уходит в тыл врага, всем нужно быть предельно осторожными и внимательными. Тарас Григорьевич завершил выступление неожиданно. Поскольку в юности он закончил суворовское училище, то ныне счел возможным напомнить бойцам заветы великого полководца ХVIII века: «Храбрость (где тревога, туда и дорога). Быстрота (атаковать неприятеля, где бы он не встретился). Натиск (сам погибай, а товарища выручай!)». Несколько озадаченные подобным обращением к истории Российской императорской армии, они заняли свои места в железном брюхе «Элефанта». Он вырулил на городскую улицу Донецкую, с нее — на автомагистраль.
Темнота августовской ночи скрыла дальнейшие передвижения «Дюжины». Они миновали город Торез и там ушли с «Н21», круто свернув направо. Дорога стала гораздо уже, но по-прежнему была прямой и асфальтированной. Она вела к небольшому селению Мануйловка, расположенному в живописной местности со взгорьями, лесом и двумя речками: более полноводной Севостьянкой и Ореховой, ее левого притока. От Мануйловки до Петровского, где сейчас базировался крупный отряд «укров», тоже пролегала дорога, длина которой составляла примерно два километра. В Мануйловке группу ждали добрые люди. Они помогли спрятать в бывшем колхозном гараже БТР-4Е, а экипаж расселить по домам, стоящим около него.
Остаток ночи Александра провела на жаркой и чрезвычайно мягкой перине из гусиного пуха, размышляя о причудливых переменах солдатской жизни. Буквально час назад она слушала гул дизельного двигателя «Элефанта» и не знала, чем кончится это путешествие. Всего один крутой поворот, и вот она уже в тихом, идеально убранном доме пьет вкуснейший чай с медом, а хозяева ласково смотрят на нее и удивляются, почему гостья не хочет отведать их пирог с малиновым вареньем.
Утром они отправились осматривать местность.
Бронетранспортер стоял, уже украшенный «жовто-блакитным» флажком. По форменной одежде одесситы тоже не отличались от солдат ВСУ. Те же костюмы маскировочные летние «Сумрак-М1», бронежилеты, «разгрузки», шлемы, изготовленные из баллистической ткани с полимерной пропиткой. У Дорошенко также имелись поддельные документы, в коих «Дюжина» именовалась группой разведки СБУ.
Снайперы спокойно взобрались на ближайший холм.
Они увидели дивную картину. Равнина, кое-где сохранившая яркие зеленые краски, кое-где — пожелтевшая, простиралась до самого горизонта. Украшали ее возвышенности, рощи и перелески, неглубокие овраги, блестящие нити рек и ручьев, серые ленты дорог. На севере в легкой голубой дымке виднелась знаменитая Саур-Могила и белая каменная стела на ее вершине. Эту картину вполне можно было бы назвать мирной. Но особые детали, которые Бирюкова рассмотрела в бинокль, говорили о том, что до мира здесь далеко.