лометре Минского шоссе на полной скорости в «Волгу» врезается «КАМаз» с прицепом. Ехали ребята на охоту – и не доехали. Сдаётся, похожая участь ждёт не одного деятеля. Но для этих игр у меня, во-первых, нет денег, а во-вторых, желания. Заказчики такие же подонки, как и их жертвы…
– Так почему ты не хочешь в Киев? – с трудом отвёл я взгляд от горизонта.
– Не хочу, и всё, – скорчила она гримаску. – Ты выбрал город?
– Пока нет. Когда-то нашей столицей была Вильня, а теперь она в другом государстве. Как, впрочем, и Киев.
– Ерунда, – отмахнулась русалка. – Для нас с тобой на земле начертаны другие границы.
– Что тебе не сидится на Горыни? В свет захотелось?
– Для тебя стараюсь. В нашем распоряжении одна лишь ночь, и та скоро кончится.
Я оглядел луг. Костёр уже почти прогорел, и парни, дурачась, прыгали через него. Девчата бросали в воду венки из ветреницы, загадывая, чей венок заплывёт дальше. Катя неприкаянно слонялась в стороне от них, поглядывая в нашу сторону.
– Где ты набрала трав? – кивнул я на короб, стоящий у ног русалки.
– В лесу. У каждой русалки целый ворох трав. Ночами делать нечего, вот мы и собираем.
Она засмеялась.
– Откуда ты знаешь их силу?
– Чую.
Я закрыл глаза и прислушался. Всё громадное пространство ночи было наполнено запахами луговых и лесных трав. Я впитывал их, как густое вино, парил над рекой и лесом, над всей этой землёй, затаившейся в ровном свете луны, и ощущал себя властелином мира. Океан запахов нёс меня в далёкие миры, где нет никого и ничего – только звёзды.
– Вернись! – донеслось до меня издалека.
Я неохотно возвратился в собственное тело.
К нам приближался Вася с бутылкой в руке.
– Весь вечер тебя ищу, – сказал он. – Пить будешь?
– Не будет, – ответила вместо меня русалка.
– А ты кто такая? – уставился на неё Вася. – Слушай, где ты её нашел?
– В лесу, – сказал я.
– Вижу, что не наша, – осмотрел Машу с ног до головы Вася. – И не стыдно с голыми титьками? Мы вот пьём, но голые не ходим.
– А кто меня в лесу видит? – рассмеялась Маша. – Одни медведи.
– Но сейчас ты среди людей, – Вася приложился к бутылке и сделал добрый глоток. – Давненько вы нас не проведывали.
– Кто это – вы? – спросил я.
– Да эти, лешие с волколаками, – пренебрежительно покосился на русалку Вася. – Что, думаешь, самая красивая? Деревенские девки лучше.
– Ну и шагай к ним, – фыркнула Маша.
– Куда хочу, туда и иду, – ещё раз приложился к бутылке Вася. – Была у нас одна ведьма. Коров портила. Но мы на неё быстро нашли управу.
– Отколдовали? – заинтересовался я.
– Сначала громничными свечами дом обложили, а потом хату подожгли. Она в трубу улетела. Больше в Теребеях не появлялась.
– Как ты назвал эти свечи?
– Громницы – это Сретенье, – объяснила Маша. – Эти дураки думают, что свеча, зажжённая на Сретенье, отводит нечистую силу. Есть среди вас ведьмаки и ведьмы, только вы их не видите.
– И тебя утопим. – Вася икнул. – Уходи туда, откуда явилась.
Русалка вдруг подскочила к нему и звонко стукнула ладонью по плешивому лбу. Вася упал навзничь. Из бутылки с бульканьем полилась на землю, распространяя вонь, сивуха.
– Пусть проспится, – сказала Маша.
– Послушай, люди ведь нас не видят, – заглянул я ей в лицо. – Он кто – колдун?
– А ты не догадываешься? – брезгливо пнула ногой бутылку русалка. – Пьяница он, а не колдун.
И мне всё стало ясно. Черти с рогами, копытами и хвостом пьяным людям отнюдь не мерещились. Как и белые кони, скачущие на горизонте. Зелёный змий, вероятно, тоже бражничал со многими из них.
– И душил, – кивнула русалка. – Выползет сейчас из болота и всю душу высосет.
– Не надо, – сказал я. – Я у Васи в гостях.
– Ты у меня в гостях!
Со мной происходила странная вещь. Разговаривая с русалкой, я ощущал себя обычным человеком. Но стоило мне перевести взгляд на людей, снующих по лугу, как я становился чуждым этому племени. Во мне боролись земное и небесное начала, и я чувствовал, что могу уйти к звёздам без возврата. Но сейчас меня это не пугало.
– Полетим на Днепр, – сказал я. – Я хочу увидеть дедов клад.
– Клад?
– Да, я знаю, где он закопан. Мы сможем его достать?
Русалка покопалась в коробе, вынула берестяной рожок и протянула мне:
– Отпей.
– Что это?
– Настой из красного мухомора.
– Зачем его пьют?
– Ты сможешь видеть сквозь землю.
Я сделал глоток из рожка. Перед глазами вспыхнули разноцветные круги, под ногами зашаталась земля.
– Как превращаются в волколаков? – неожиданно для себя спросил я.
– Зачем тебе?
– Мне говорили, человек становится волком, перекувырнувшись через воткнутый в землю нож.
– Ерунда, – русалка перешагнула через лежавшего на земле Василия и вплотную подошла ко мне. – Чтобы стать волком, надо много времени. Человек уходит в лес, залезает в укромное место и пьёт настой из волчьего лыка. Долго пьёт, месяца два или три. Постепенно обрастает шерстью, появляются клыки и когти, и в зиму он уже уходит волком. Волколак охотится на невесту.
– На какую невесту?
– Ту, что его обманула. Ты и этого не знал?
– Откуда мне знать, – отчего-то смутился я. – Надеюсь, волчьего лыка в твоём коробе нет?
– Там все есть, – усмехнулась она. – Твоё счастье, что мне не нравятся волколаки. Смотри, уже звёзды бледнеют. Скоро рассвет.
– И пропоёт петух, и мы грянемся о землю и рассыплемся в прах.
– Летим? – взяла она меня за руку.
– На восток!
Мы взмыли над землёй. Задрав голову, вслед нам смотрела Катерина.
8
Ориентироваться в полёте мне было легко – по Припяти до Днепра, там чуть левее. Над устьем Сожа я стал снижаться. Миновали одну надречную деревню, вторую, и в третьей я резко пошёл вниз. Отчие кости отчётливо мерцали во тьме, их не спутаешь ни с какими другими.
В полёте Маша сильно прижималась ко мне, словно боясь отстать, и я не отстранялся. Странно, но девичье тело сейчас не волновало меня. Хотя что ж странного, какой только дрянью она меня не накормила. Она тоже ничего не чувствует?
– Чувствую, – отпустила мою руку русалка. – Но мы не для этого сюда прилетели.
Я огляделся. Спящие хаты, старые осокори, пахнущая свежестью широкая пойма Днепра. Моя прародина. Вон и погост с низкими холмиками, над многими из них уже нет крестов. Увидел я и деда, которого не тронул тлен.
– Не тревожь умершую плоть, – шепнула Маша. – Они уже в другом мире.
Я подчинился.
– Собаки нас чуют? – спросил я.
– Собак ли нам бояться, – сказал она, озираясь по сторонам. – Ты здесь бывал?
– Конечно. Вон дедова хата. А вон та самая яблоня.
Я разглядел свечение клада под деревом.
– Видишь? – показал я рукой.
– Вижу.
– Как мы его откопаем?
– Он сам к нам выйдет.
Русалка подошла к яблоне, вытянула перед собой руки ладонями вниз, и клад, шевельнувшись, стал медленно подниматься к поверхности. Земля вспучилась, чугунный горшок, как живой, выбрался из земли. Я присел перед ним на корточки. Влажно отсвечивал в лунном свете холодный металл. Я перевернул горшок, вытряхнул из него содержимое и осторожно развернул истлевшее тряпьё.
В большой куче монет сверкнуло несколько бриллиантов.
– Червонец? – взял я одну из монет в руки.
– Это дукат, – достала из кучи крупную монету русалка, – а вот луидор. Смотри, изваяние!
Мы выгребли из-под монет фигурку человека со склонённой головой и сложенными на животе руками.
– Кажется, я знаю, кто это, – прошептала она, ощупывая фигурку. – Золотой апостол!
– Что за апостол? – покосился я на круглые коленки Маши.
– Один из двенадцати золотых апостолов князей Радзивиллов. Они привезли их из Рима в шестнадцатом веке, когда получили титул князей Священной Римской империи. С самыми знатными дворами Европы знались. А с Габсбургами и вовсе были в родстве. Апостолы пропали из Несвижского замка во время войны с Наполеоном. Как он здесь оказался?
– Это Пётр? – повернул я апостола лицом к луне. – Или Павел?
– Взгляни на руки, – тихо сказала русалка.
Я присмотрелся к фигурке, и мне стало не по себе. В сложенных руках апостола отчетливо была видна кучка монет. Иуда с тридцатью сребрениками!
– Действительно, как он здесь очутился? – пробормотал я, выпрямляясь.
– Хочешь узнать? – спросила русалка.
– Конечно, – вздохнул я. – Родовой клад. Отправляемся в прошлое?
– Без меня, – снова стала рыться в своем бездонном коробе русалка. – Я прошлое не люблю.
– Потому и в Киев никогда не возвращалась?
– Не только в Киев.
– Засохнешь от тоски на своей Горыни.
– О моей доле горюешь? – улыбнулась она. – Не надо. Я девушка самостоятельная.
– Да уж вижу.
– Съешь корешок, – протянула она мне очередное снадобье.
– Ничего уже в рот не лезет, – поморщился я.
– Но ты ведь хочешь оказаться в прошлом?
– Смотря в каком.
– В твоём, в каком же ещё! – удивилась она. – Узнаешь, где твой дед нашёл апостола.
– Иуду он нашёл. Я хочу лететь вместе с тобой.
– Мы и так всю ночь летаем. Осталось не больше часа.
– Я и говорю – не успею.
– Успеешь.
– Послушай, а я ведь о тебе ничего так и не узнал. Давай всё-таки махнём в Киев. На гимназисток посмотрим. Они все такие хорошенькие, как ты?
– Их давно нет на свете.
Маша отвернулась и стала смотреть в сторону реки. Она не хотела впускать меня в свой мир, и это настораживало. Зачем вообще вылезала из болота?
– Сколько раз повторять – мне захотелось сделать тебе подарок, – с досадой сказала она. – Разве ты не хочешь оказаться в другом мире?
Её голос дрогнул.
– Может, мы и вправду на том свете? – оглядел я ночной сад. – Согласись, нормальный человек от всего увиденного давно помешался бы.
– Нормальных людей не бывает. Никто ведь не удивляется, уходя во снах в другой мир.