Евгения помнит поздравления, как ей на голову водружали березовый венок, за неимением лаврового, как потом «моржи» несли ее на своих плечах с берега в лагерь. Заплыв и шествие очень ярко запечатлено на фотографиях репортера из молодежной газеты.
А вот перед нею снимок отца и Жени в рыбацкой одежде и с огромным тайменем в руках. Отец всегда слыл заядлым рыбаком и часто брал на рыбалку Женю. Сначала они рыбачили на притоках Енисея, а когда отца перевели дослуживать свой срок в Красноярск, они не раз бывали в Большом Балчуге в гостях у дяди Вовы — родного папиного брата. Он научил их енисейской рыбалке на мышь, и добыча тайменя стала заядлым делом папы.
На какое-то время, перебирая фотографии, Евгения забылась. Но зашевелился в кроватке ее Василек, пришла навестить дочь мама. Не выдержав душевной пытки, Евгения разрыдалась:
— Мама, Толя покинул меня. Он не ночует дома.
— Что ты такое говоришь, доченька? — Наталия Михайловна побледнела, — что случилось?
— Он обвинил меня в уродстве Василька и сказал, что через девять месяцев докажет, что он не виноват.
У Наталии Михайловны от жалости к дочери перехватило дыхание, сердце вот-вот остановится. Она готовила себя к размолвке между молодыми, но не могла подумать, что Толя решится на такой шаг, не могла предположить, на сколько сильно потрясет ее это известие.
— Он не прав. Надо найти причину, а не виноватого, — воскликнула она, и испугалась своего смятения, потушила в себе продолжение мысли, которая, ей казалось, грохотала на весь дом: — «Ну, уж точно, не моя плоть с отцом. Неужели это кара Божья за наш поступок?»
Никто более ярко не представлялся Евгении, как Игорь Владимирович. Он чем-то напоминал ей Анатолия. Та же стройная атлетическая фигура, широкие плечи, модная стрижка темных волос, уложенных в аккуратную прическу с пробором, сильные руки, насмешливые черные глаза в которых читалась воля, жизнелюбие и любвеобилие. Взгляд его прожигал. В глазах постоянно светился заманчивый огонек, до которого хочется непременно дойти и погреться. Огонек почти такой же, как у Анатолия, который она увидела в первую же с ним встречу.
…Женя в тот вечер подошла к толпе на остановке и встала рядом с рослым, широкоплечим парнем в спортивной куртке. Он непроизвольно оглянулся и улыбнулся ей так естественно и запросто, словно давний знакомый.
— Если вам на «семерку», то сожалею — идет битком, — сказал он, продолжая улыбаться.
Она поняла, что ему тоже на «семерку». Интересно, а дальше куда?
Евгения обычно садилась на троллейбус не здесь, а почти у самого железнодорожного вокзала и проблем с посадкой никогда не имела. Сегодня ее занесло в центр праздное любопытство, о чем она пожалела, так как может вполне опоздать на занятия в компьютерный центр.
— О, и я туда же, — вдруг сказал широкоплечий, улыбающийся незнакомец, в черных глазах которого светились теплые огоньки. — Я там работаю наладчиком и программистом. Кузнецов Анатолий к вашим услугам.
«Мамочка, — вскинула ресницы Евгения, которые у нее были пушистые, темные и длинные, глаза синие, как Тихий океан на глобусе, — неужели я думаю вслух?» Она ужаснулась, чувствуя поднявшуюся в душе волну интереса к этому весьма коммуникабельному Анатолию, до ужаса чем-то знакомого.
— Я просто предположил, что вы туда едете. Там столько симпатичных девчонок ходят на курсы — глаза разбегаются. — и, сделав паузу, многозначительно добавил, — но ни на ком не останавливаются.
Евгения залилась румянцем и почувствовала жар во всем теле, хотя на улице свежо. Кстати, молодой человек легко одет, как и она: видно закален.
«Наверное, так и только так приходит к человеку чувство первого взгляда», — подумала она и сказала:
— Очевидно, у вас в голове ветер.
Он не успел ответить: в эту секунду подрулил троллейбус, и люди хлынули к дверям.
— Держитесь за меня! — он подхватил ее под руку, с силой прижал к себе, боком двинулся вперед и быстро оказался у двери, протолкнул Евгению, и сам втиснулся в салон. Через минуту они катили в переполненном троллейбусе к цели.
Кроме компьютеров у молодых людей оказалось много общих интересов. Один из них весьма существенный: Анатолий любил свою работу, обслуживал компьютерное оборудование в администрации города, а вечерами давал уроки на курсах по изучению компьютерных программ за счет чего имел хороший заработок и уже съездил в отпуск по турпутевке во Францию.
Евгения также отличалась трудолюбием и тоже мечтала посмотреть Европу. Кроме того, обнаружилась любовь к поэзии и театру. Уже назавтра, в субботу, Анатолий предложил пойти на премьеру в театр музкомедии, где главную роль играла знаменитая Лидия Савинова, на что Евгения охотно согласилась. Ставили зингшпиль «Волшебная флейта» Моцарта.
— У тебя с актрисой Савиновой есть портретное сходство, — заметил Анатолий.
— Возможно. Похожих людей очень много. У президентов, оказывается, их по несколько.
— Ты права, и мы идем в театр.
— Единственное опасение, — сказала Евгения, приняв предложение Анатолия, — у меня строгие родители. Они требуют отчет: где я провела вечер и с кем? Я буду вынуждена сказать. Возможно, последует возражение против проведения вечера с малознакомым человеком.
— Приятно слышать о подобной строгости. Мои родители подстать твоим. Они держали меня в ежовых рукавицах вплоть до армейской службы. Но ведь мы идем в театр, а не в ресторан.
— Да, но как им это доказать?
— Очень просто: показать билеты и дать честное слово, что как только спектакль закончится, мы садимся на такси и через пятнадцать минут — у дверей подъезда.
— Пожалуй, это звучит убедительно.
Молодые люди подошли к подъезду массивного кирпичного дома, построенного в тридцатые годы с высокими и узкими окнами, остановились.
— Дальше идти не рекомендуется, — весело сказала Евгения, — спасибо за компанию, мне пора.
— И где же твое окно? — порывисто спросил Анатолий, как бы не отпуская свою спутницу.
— Четвертый этаж, прямо над нами. Надеюсь, ты не собираешься петь серенады!
— Ах, я готов, но нет ни гитары, ни флейты!
Тем не менее, Анатолий изобразил игру на гитаре и пропел довольно красивым голосом: — На свиданье приглашаю в час полночный, при луне, травку к травке собираю, чтоб явилась ты ко мне!
Евгения расхохоталась серебряным голоском.
— В любом случае прощайте и до встречи у театра.
— Нет-нет, у вашего подъезда за час до представления.
— Хорошо, — согласилась Евгения и скрылась за дверью.
Их чувства нарастали, как снежный ком, справиться с которыми становилось все труднее. Не прошло и двух недель, как они поняли, что это любовь, надо объявлять о ней предкам, знакомить их и назначать день свадьбы.
— Толенька, милый, бери все в свои руки, — задыхаясь от поцелуев, шептала Евгения.
— Вчера я рассказал своим о тебе. Они обрадовались: страшно боятся, как бы я не влип в дурную компанию. Я предложил в ближайшее воскресение сбежаться и познакомиться.
— Толенька, умница. Сегодня четверг. Целых два дня до нашей помолвки.
— Старо, но коль ты так хочешь называть совместную встречу, я — не против.
— В любви мне нравятся старые традиции. Ты же готов заниматься любовью в этом сквере прямо на скамейке, — с упреком сказала она.
— Но я умею держать тебя в руках и наслаждаться, — сказал он с нажимом на слове тебя, и не успела она что-либо ответить, как задохнулась от его сладостного поцелуя.
— Нет, такое продолжаться не может. Ты неисправим, — вскочила она со скамьи. — Сидеть в темном местечке — настоящая пытка. Идем.
Он нехотя подчинился, прильнул к ней, и влюбленные медленно двинулись по вечерней аллее к ее дому.
Знакомство сторон состоялось в воскресение. Супружеские пары распили бутылку коньяка, долго беседовали и остались весьма довольны друг другом. Все четверо — пенсионеры. Мужчины еще работающие. Рябуша, как бывший военный, имея хорошую пенсию, занимал должность начальника штаба гражданской обороны крупного предприятия. Кузнецов — консультант в строительной фирме. Словом, в семьях средний достаток. Старики договорились: как только молодые поженятся — купить в складчину двухкомнатную квартиру в новом микрорайоне. Рябуше очень нравилось, что Анатолий выбрал перспективную профессию программиста потому, как Евгения избрала тот же путь.
В понедельник влюбленные заявили о своем намерении пожениться. Свадьбу сыграли через месяц в новой квартире. Анатолий взял отпуск, Евгения, окончив курсы, была свободна. Денег на турпоездку, в связи с приобретением квартиры и свадьбой, не осталось, и молодые проводили медовый месяц в своем гнездышке, обживая его и обставляя необходимой мебелью. Родители почти не приходили, боясь своим вторжением разрушить интимную атмосферу. Все три пары были счастливы.
— Я чувствую в себе такие силы, что в компьютерном дизайне достигну таких вершин, как сам Гейнц. Да, я рожден на большие дела, — говорил Анатолий с пафосом молодого преуспевающего бизнесмена. — Меня уже называют профессором дизайна. Скоро я начну писать популярную книгу для пользователя. Ее издадут миллионным тиражом. Я стану гением в этой области. Я обеспечу тебя всем, моя любовь!
— А я обеспечу тебя глубокой вечной любовью, уютом и славными наследниками, мой милый гений!
Анатолий был неутомим как в работе, так и в любви. Он восхищался телом и темпераментом Евгении, как и она, готовая бесконечно принимать его в свои объятия. Порой она не верила, что так хорошо может быть еще какой-то влюбленной паре, а только с ними происходит это чудо.
Всего год длилось счастье Евгении. Теперь она обливается горючими слезами в опустевшей квартире. Кузнецовы у Евгении не появляются с тех пор, как ушел от нее Анатолий. Только мама ежедневно бывает здесь, страдает вместе с дочерью, глядя на беспомощного, с каждым днем угасающего внука.
Наталия Михайловна вспоминала свою молодость, горячую любовь к мужу. Она у них была взаимная, красивая. Но, к сожалению, от красивой любви не получалось красивых детей. Наталия никак не могла выносить младенца и родить. Годы, как домино, складывались в четыре десятилетия жизни. И все же счастье не обошло их семью, у нее есть Евгения.