Из разговора выяснилось, что квартиру Алла арендует у родственников, которые семьей уехали на работу за границу. С мужем она в разводе второй год, но замуж пока не собирается и довольна своими любовниками.
— Прошлый раз у меня тоже останавливались двое мальчиков, — сказала Алла, когда предложила Игорю помочь ей подать на стол чай, и они прошли на кухню. — Мальчики — прелесть.
Игорю откровение не понравилось, он, хищно оскалив зубы, вплотную приблизился к Алле, прижал ее к стене, обхватив тонкую талию руками.
— Мне это не нравится, малышка!
Алла расхохоталась, взяла его руки в свои и потянула кверху, но, обессилев от его сопротивления, притворно уронила на пышную грудь.
— Хочешь доказать, что ты тоже конфетка? — лукаво и озорно глянула она на Игоря, обжигая.
— Но где?
— У меня есть подружка. Мы можем исчезнуть на пару часов и оторваться по полной программе.
Игорь жадно впился в ее губы и еще сильнее притиснул к стене. Освобождаясь от затяжного поцелуя, она с дрожью в голосе прошептала:
— Не стоит здесь обжигаться. Нас могут разоблачить.
Она высвободилась из объятий Игоря и загремела посудой. Укрощая свой порыв, Игорь вспомнил слова дяди Саида:
«Будь осторожнее с женщинами, сынок, с ними можно сгореть».
«Можно, — согласился мысленно Игорь, — но не с этой».
Все так и случилось: они отрывались по полной программе, только не в течение двух часов, а всю ночь. Подруги дома не оказалось. У Аллы же были ключи от уютной квартиры. Сначала они, как изголодавшиеся псы, быстро утолили первый голод при потушенных лампах, затем все пошло размеренно и неторопливо.
— Ты не против, если я включу свет. Чувствовать настоящего мужчину одно наслаждение, но видеть его тело и все, как он это делает — совсем другое.
— Я сам хотел предложить тебе включить хотя бы ночник. Он создает интим.
— Кровать — это кусочек театральной сцены, а мы актеры, — возвышенно сказала она, — и любовная игра не должна проходить в затемнении. У нас с тобой одинаковые мысли и желания.
Она сходила на кухню, принесла на подносе два высоких фужера, наполненные белым вином, плитку шоколада и включила свет. Люстра над ними засияла в несколько ламп, и свет, отражаясь от зеркального многоугольника, расположенного под потолком, словно солнечный поток высветил их любовное ложе. Они с наслаждением выпили вино, привкус его еще не успел улетучиться с языка, как они потянулись друг к другу в тишине, которую нарушали лишь звуки поцелуев, да возгласы исторгнутые от взлета на вершину любви, да безумное, только им понятное, бормотание.
— Глубже, глубже! О, какой огромный, какой сильный!
Яркий свет хорошо позволял разглядеть атлетическое тело любовника, видеть, как живет его каждый мускул, и она припадала губами всюду, где ей хотелось. Он отвечал ей тем же, становясь в замысловатые позы, от которых ощущение обновлялось, и она ничуть не сожалела, что притащила его сюда.
Назавтра, в полусонном состоянии, он с Рахимом принимал новую партию товара. На автолавке Алексея, который вел себя как старый тертый калач, компаньоны торговали у проходной машзавода. Место оказалось людное, и товар разошелся за несколько часов. Компаньоны остались, весьма, довольны. Алексей, получив свою долю, глядя, как напарники считают деньги, будничным тоном сказал:
— Шеф мой вами заинтересовался.
— Кто такой? — спросил Игорь, настораживаясь.
— Как кто — директор базы, откуда родом эта автолавка.
— Что он хочет?
— Не знаю. Просил сегодня, как освободитесь, заехать.
— Он тебе лично сказал?
— Что ты, он с нашим братом не якшается, для этого дела шестерки есть.
— Будет ему навар, будет, вот только раскрутимся, мне толковая опора нужна.
— Как знаешь, мне сказали, я передал. Автолавка его.
— Понятно. Сдадим деньги в сберкассу и поедем.
— Заметано.
Все оставшееся время Игорь думал о встрече. О чем пойдет речь? Он ожидал подобное, с дядей Саидом на эту тему говорили не раз, выработали тактику поведения в зависимости от обстоятельств. Но что так быстро им заинтересуются, Игорь не ожидал. Даже мелкий рэкет не мог в такой срок выйти на него: торговали в разных точках. Навести на них мог либо Алексей, либо кто-то из вокзальных грузчиков. Но тогда бы его стерегли у вокзала. Мелкоты он не боялся. Если рэкетиры ввяжутся в открытую схватку, пожалеют тут же. Ребра и челюсти повыбивает. Здесь же другое дело. Послушаем.
На этот раз Игорь решил сделать вклад на всю сумму, но в другой сберкассе. Тревожно было вчера оставлять Рахима, напичканного пачками денег в незнакомой квартире. Он, конечно, поступил опрометчиво. Не то слово, безмозгло. Но все обошлось. Такие проколы в дальнейшем допускать нельзя. Но какова оказалась женщина, конфетка! Игорь на минуту предался ночным воспоминаниям и подумал: какое решение на предстоящую ночь предложит эта ненасытная потаскушка? Но подъехали к базе, и воспоминания оборвались.
Ноябрьские дни быстро угасали, и окрестности базы тонули в сумерках. Перед базой вдоль обочины стояли и дымили глушителями два огромных рефрижератора, как их попросту называли — фуры.
— Куда это они на ночь? — удивился Алексей.
— Ваши? — поинтересовался Игорь.
— Да. Вот бы тебе такую дуру. Закидал комплектами и жми на всю железку.
Игорь отмолчался, провожая взглядом фуры, а сам прикидывал, сколько же войдет в такую «дуру» комплектов, выгодно ли ходить на ней из такого далека.
«Ладно, вечером прикину поточнее. Сейчас не промахнуться бы в разговоре».
К директору в кабинет он вошел один. Рахим тут ни при чем, он просто помощник. Познакомились, пожав руки. Игорь сел сбоку к приставному столику, пристально глянул на нового знакомого, с бледным холеным лицом конторщика, которому можно было дать от сорока пяти до пятидесяти. Живые глаза и подрагивающие тонкие губы, быстрое движение рук говорили о его холерическом характере.
— Я вас слушаю, молодой человек, — неожиданно выдал директор.
— Это я вас слушаю! — удивился Игорь. — Я прибыл по вашей просьбе, или это розыгрыш?
— Ах, да! Деловые люди с юга, — взмахнул руками Ильин. — Предыдущий звонок внес сумбур в мои мысли. Как идет торговля?
— Нормально.
— Судя по заявке на автолавку, товара у вас прилично, не так ли?
— Скорее, как считать, — уклончиво ответил Игорь, — и кому считать. Без хороших чаевых вас не оставим.
— И все-таки к вам пробудился интерес, — как бы не слыша собеседника, стал развивать свою мысль Ильин. — Интерес в том смысле, что ваши перевозки выглядят смехотворно. Вы, надеюсь, заметили наши фуры. Они безработные и готовы следовать в любую точку Союза. Это раз. Нам не нравится эта дикая никем не санкционированная торговля. Вы в чужом городе, батенька, и порядок надо знать, — в голосе зазвучал металл.
— Что вы предлагаете? — холодно спросил Игорь, поняв, куда клонит директор.
— Все должно идти через нас. Мы контролируем потоки товаров, и нам не нравится подобная самодеятельность.
— Кто это мы? — с вызовом спросил Игорь. — Между прочим, я местный.
— О тебе, Костячный, нам все известно. И прошлое, и настоящее. Я мог бы просто взять с тебя четвертую часть оборота, но нам неудобно считать твои комплекты на перроне вокзала. — В голосе директора звон металла нарастал. — Потом ты, видишь какой хитрец: вчера спихнул в сберкассу лишь мелочь, а сегодня — всю выручку. Выходит и тут нам неудобно тебя контролировать, — уже издевательски мягким тоном закончил Ильин.
Руки Игоря лежали на приставном столике, и он непроизвольно сжал кулаки, закипая злобой от того, что этому конторщику надо отдать четвертую часть выручки, и тот знает даже о его маленькой хитрости.
— Ага, — не ускользнуло это движение от цепкого взгляда Ильина, — ты не согласен, сынок, как тебя называет дядя Саид, который умудрился обойти нас со спиртным. Но мы прощаем эту шалость почетному аксакалу в знак уважения. А вот ты пока ягненок, а не волк. Веди себя более спокойно, но я, пожалуй, приглашу своих помощников.
Дверь отворилась, и в кабинет резко вскочили два крепких парня. У Игоря не дрогнул на лице ни один мускул, и директору это не понравилось.
— Тебе надо соглашаться, Костячный. Иначе ты не довезешь до Ташкента то, что здесь выручишь.
— Глядишь, и сам тоже не доедешь, — раздался сочный голос от двери, и амбалы приблизились к гостю.
Игорь закипел и готов был одним ударом разворотить холеную рожу директора, схватиться с амбалами в кабинете. Двое для него не сила. Но кто знает, сколько стоят в приемной и сторожат Рахима, который увы, слабый тыл.
— Я надеюсь, ты прикинул, что к чему, сынок? Неужто, с дядей не обговаривали возможную ситуацию? — искренне удивился директор. — Если ты не уполномочен решать, позвони дяде. Телефон — на столе. Не хочешь. В таком случае, я вынужден показать тебе несколько снимков, которые могут оказаться в Ташкенте, у мамы с папой в Ачинске… В почтовых ящиках родственников.
С этими словами директор вытащил из стола несколько снимков и передал Игорю.
— Полюбуйся.
Игорь взглянул и обмер. На рассыпавшихся веером снимках в различных сексуальных позах был он с Аллой. От неожиданности Игорь вскочил, но тут же был усажен на место подскочившими амбалами.
— Не ожидал, сожалеешь? — возбужденно сказал директор, — верю-верю. Сам не ожидал от тебя такой прыти. Впрочем, напористость — хорошее качество, но живи без сожалений. Что сделано, то сделано!
Гость попытался сбросить с плеч тяжелые руки молодчиков, но запросто сделать это не удалось. Но все же он успел сгрести в кучу фотографии, разорвать их и швырнуть в зло усмехающееся лицо директора. Но тут же жесткий удар ребром по шее бросил его на столик, а второй удар, будто в область печени угодила кувалда, окончательно вырубил.
— Видишь, ерепениться бесполезно, — как сквозь вату услышал Игорь, ощущая жуткую боль в пояснице, — я не подумал, что эти прекрасные эротические снимки вызовут у тебя такую реакцию. Может быть, я тебе плохо объяснил: торгуя через нас, ты получаешь оборот в три раза больше, а отдаешь нам лишь четвертую часть. У тебя остается сумасшедшая сумма. Тебе ее не надо прятать в сберкассе, она под надежной охраной поедет с тобой, куда ты пожелаешь. Но самое главное, женщин будешь иметь б