— Кого, если не секрет? — скривил губы Вениамин.
— Да есть тут один красавчик, — неопределенно ответила Лиля, — из вашей когорты.
— Лиля, — строго сказал Вениамин, — ты знаешь, я неопределенности не люблю. Чай, за помощью ко мне?
— За помощью, — выдохнула Лиля.
— Люди, о чем вы там шепчетесь? — раздался голос тети Веры из гостиной, где она смотрела бразильский сериал, прерванный рекламой, а стало быть, полученной свободной минутой, в которую можно пообщаться с племянницей. Лиля приложила палец к губам, мол, молчи.
— По рюмочке мы с ней пропустили, — отозвался Вениамин, — беседуем о житье-бытье.
— Как там мама, Лилечка? — не вставая с дивана, продолжала тетя Вера.
— Нормально. Суетится все возле меня, думает, я все еще девочка с косичками.
— А ты?
— А я уж невеста, только вот жениха подходящего завоевать не могу.
— Пора-пора, — смеясь, ответила тетя, — я уж в твои годы окольцевалась с Венькой.
— Тебе повезло.
— Ты так считаешь?
— Она еще сомневается, — возмутился Вениамин, — не я, так ходила бы старой девой до сих пор.
Телевизор брызнул смехом из сериала, и из комнаты раздалось сердитое:
— Все-все, дай послушать…
Вениамин развел руками, и приготовился к исповеди гостьи.
— Где ваш Сашок? — спросила Лиля, — я ему шоколадку принесла.
— У соседей, с дружком пирамиды строят. Купили тому классный конструктор, вот они и угорают.
— Может, выйдем да поговорим спокойно. Я так не люблю, когда перебивают.
— Согласен, поужинаем и — в мой кабинет. Запремся, и хоть любовью занимайся! — засмеялся Вениамин сально.
— Дядя Веня, тебе выпивать нельзя, — с укоризной сказала Лиля. — Водка нездорово возбуждает.
— Напротив, будит силы спящие, здоровые!
Через пару минут они ушли в кабинет, Вениамин усадил Лилю в свое вертящееся кресло за столом, а сам опустился на стул, развернув девушку лицом к себе.
— Так, я слушаю, кто он?
— Мент, старлей, был ранен бандитами в далеком Красноярске…
— Можешь не продолжать, Борис Петраков, подающий надежды сыщик, которого хвалит сам генерал Климов.
— А ты откуда его знаешь?
— Грош мне цена, если бы я не знал таких ребят, как Боря Петраков.
— Так ты одобряешь мой выбор?
— Не то слово, сватать пойду.
— Сватать не надо. Он пока на меня поглядывает довольно холодно. Дело в том, что у него в Омске осталась, как утверждает его мама — моя страстная сторонница — любимая женщина. Но она ему, по словам матери, не пара и в чем-то сильно скомпрометирована. Она не говорит.
— И ты хочешь узнать ее ахиллесову пяту и вонзить копье! — воскликнул догадливый дядя Веня.
— Да-да! Я хочу побороться за свою любовь, я имею на это право, как влюбленная женщина?
— Я не знал, что ты уже женщина.
— Дядя Веня, не будь наивен и не отвлекайся. Мне уже двадцать два года. За плечами студенчество.
— Вопрос ясен, тебе нужен компромат. Чем могу быть полезен я?
— Займи мне денег на дорогу, я поеду в Красноярск, соберу на нее все, что смогу.
— Хо-хо-хо, рассмешила, — захохотал дядя. — Сколько же тебе надо, если не секрет.
— Я прикинула, тысяч пятнадцать.
Дядя подпрыгнул на стуле.
— За такие деньги я тебе, не вставая с места, добуду такое, чего даже и не было. Ну, ты даешь! Ехать в Красноярск, на край земли! Ты соображаешь, что говоришь?
— Соображаю, потому и пришла к тебе.
— Во-первых, у меня нет таких денег, как и у тебя. Я, конечно, могу подсказать, где и как их добыть, но… — дядя резко махнул рукой. — Короче, рассчитываться придется натурой, — нагловато и похотливо смотрел на племянницу дядя. — Если согласишься, все будет О'кей!
— Я не шокирована, что-то в этом роде предполагала. Ты ведь мне не родной дядя.
— Лиля, родство здесь ни при чем, таково время, за все надо платить.
— Согласна, платить надо. Но сколько это будет стоить?
— Думаю, ночь пятьсот баксов.
— Я согласна, если не буду иметь дело с хамом, — подумав, резко ответила Лиля.
— Заметано, — не замечая ее тона, сказал дядя. — Приходи завтра к девяти на Спартаковскую, 29. Там есть роскошный особняк, тебя будут ждать.
Лиля встала, и гордо вскинув голову, не попрощавшись, покинула кабинет, бросив на ходу:
— Буду.
XI
Врачи разрешили допросить Олесю на второй день. Девушка не хотела смотреть на следователя, отвернулась в сторону. Она долго молчала, потом сказала:
— Я вам не верю и ничего говорить не буду.
— Но вы нарисовали портреты двух человек, что вы можете о них сказать? — следователь показал рисунки.
— А где же третий, ваш мент, — зло сказала Олеся, — с которого и начались мои беды? Укрываете?
— О третьем портрете мне ничего неизвестно, у меня только два.
— Вот и разбирайтесь с ними сами. Они надо мной надругались, сбили с правильного пути, а вы их покрываете.
— Я никого не покрываю, я веду следствие о предполагаемом на вас покушении. И вы обязаны рассказать все, что о них знаете.
— Я не хочу жить грязной жизнью, а о них ничего не знаю. Оставьте меня или я позову маму.
— Хорошо, я уйду. Но хотя бы фамилию, как вы говорите, третьего человека знаете?
— Я его видела дважды у вас, он дал мне сто баксов, как поощрение за будущее сотрудничество, и сказал, что обидчиков моих схватит.
— Понятно. Вы смогли бы зарисовать его портрет.
— Нет, я слаба. Спросите у того, кто спас меня.
— Хорошо, до свидания. Простите, если доставил вам несколько неприятных минут. Следователь ушел, а Олеся разрыдалась.
Петраков не торопился показывать кому-либо портрет Подшивалова. Он и так допустил оплошность с Кудриным. В сущности, Кудрина он знает мало. Прежнее знакомство во время стажировки прошло скоротечно. То, что Кудрин открыл частный сыск, еще ни о чем не говорит. Доверять можно только себе. Его пленники, по всему видно, о Подшивалове молчали, а майор к расследованию не имел никакого отношения. Он знал только об обстоятельствах их задержания.
В день несчастья с Олесей, Кудрин встретился с Подшиваловым.
— Объясни, откуда твой портрет знает Олеся?
— Я же ее первый пригласил по поводу угона в кабинет, и она там набросала физиономию угонщика.
— Это козе понятно. Но ответь мне, почему твой портрет оказался третьим? Ты что, ее трахал? — сурово спрашивал Кудрин.
— Девчонка на меня зла из-за того, что предложил ей на нас работать, а насильников не нашел, — нервно ответил майор. — Вот и все. Упущения по службе, только и всего.
— Но так ли думает Петраков? — усомнился Кудрин.
— Ты с ним поговори, убеди, — вопросы сыщика раздражали майора.
— Попробую, но он далеко не простачок. Придется зарабатывать в его глазах авторитет. И вместе с тобой.
— Валяй, только тщательно продумай операцию.
Кудрин отвалил, сердитый на подельника, как старый дед на неслуха внука и в этот же день расспросил Бориса о ходе дела с Олесей, посчитал его законченным и выдал причитающиеся ему деньги.
— Но у нас было условие: передать обидчиков в руки Маргариты, — возразил Борис.
— Так уж получилось. Я ее видел, она не в претензии. И понимает, что портрет Подшивалова девочка нарисовала, мстя за невнимательное к ней отношение, как мента.
— Смотри, тебе виднее. Меня сегодня в областное управление вызывают. Толком дежурный ничего не знает, но говорит, что-то приятное. Может быть, Климов отзывает. Я уже здоров, как бык.
— Завидую я тебе, Петраков. Не успел появиться, как раскрутил такое дело.
— Ладно тебе, Вениамин, зависть дело скверное.
— Да я по-хорошему, лети, коль полет предназначен. У меня тут операция намечается, пасу одного с Подшиваловым. Хочешь принять участие?
— Когда?
— Черт его знает, как дадут наводку.
— Если случится после визита к генералу, согласен.
В четырнадцать часов дня Борис Петраков в форме старшего лейтенанта милиции сидел в приемной начальника областного управления генерала Пименова. Вдруг приемная наполнилась старшими офицерами, и они стали пожимать руку ничего не понимающему Борису. Затем на звонок все шумно вошли в просторный кабинет генерала. Никто не садился. Генерал глянул на смутившегося Бориса и сказал:
— Проходи поближе, сынок, так тебя, кажется, генерал Климов называет? Будем тебя чествовать. — Он развернул папку, где лежали погоны капитана и лист бумаги. — Вот приказ по Министерству о досрочном присвоении тебе звания капитана милиции. Поздравляю от всего сердца, и буду ходатайствовать о твоем возвращении в родные пенаты, как ты? — генерал выбросил вперед руку, выходя навстречу Борису, пожал ему пятерню, передал погоны. Офицеры захлопали в ладоши. — Все же, мы тебя вырастили, обидно, когда таких молодцов Москва забирает. Как ты на это смотришь?
— Я готов служить Отечеству, где оно посчитает нужным.
— Каков дипломат. Спасибо за службу, капитан Петраков.
— Служу Российскому отечеству! — вытянувшись в струнку, четко произнес Борис.
— Сергей Петрович лично звонил и просил тебя поздравить со званием. Я выполняю его просьбу.
Офицеры вновь захлопали в ладоши.
— Спасибо!
— Глядя на тебя, я вспоминаю свою молодость, тоже ведь капитана получил вне очереди. Тут таких у нас много, вон два моих заместителя тоже имеют досрочное. Если присмотреться к каждому, башковитый народ у нас, капитан. Так что не прогадаешь, если согласишься уйти от Сергея Петровича. Мне тут донесли, ты двух бандитов взял, жизнь девушке спас. Молодец! Пойди капитан и обмой звездочку по обычаю, я тут приказ подписал по управлению, на премию, получи, и с Богом.
Борис выходил от генерала ошеломленный. Он видел улыбчивые лица старших офицеров, слышал одобрительные реплики, а сам думал о Климове, о своем втором отце. Если бы Сергей Петрович вернул его к себе! Он бы заехал к Евгении, она была бы не так далеко от него, смотришь, подвернулся бы случай навестить. Но пока у него здесь н