— Она будет рада иметь рядом друга. И мисс Картрайт тоже. Она будет очень довольна, что вернется домой не одна.
— Ты необыкновенно изобретателен, Реймонд.
— А я мог бы вырваться туда на время, чтобы принять участие в расследовании.
— Правда?
— Единственный способ отправиться нам туда вместе — это если ты выйдешь за меня замуж. Мы же не можем пренебречь условностями настолько, чтобы уехать вдвоем, не будучи женатыми.
— Не знаю, что бы я без тебя делала, Реймонд. Как подумаю, до чего все изменилось с тех пор, как ты появился, так просто поражаюсь.
— Это судьба, — отозвался Реймонд, целуя меня в лоб.
— А как же Бабуля? Что скажет она об этом предложении?
— Убедить ее, наверное, будет нелегко.
Я засмеялась:
— Уж в чем-чем, а в этом мы можем быть уверены.
— Ты должна потихоньку подводить ее к этому. Она хорошо тебя знает и горячо любит. И хочет видеть тебя счастливой, а ведь она знает, каким грузом лежит на твоих плечах исчезновение Филипа. Твоя бабушка отдает тебе должное — ты способна позаботиться о себе. Пара намеков там и сям, пусть она привыкнет к этой мысли. Сделай так чтобы ей показалось естественным, что ты отправляешься в Австралию с Фелисити. А когда мисс Картрайт убедится в том, что ее племянница хорошо устроена, вы вместе вернетесь домой. Мне это кажется вполне приемлемым.
— И кажется все более и более разумным, — ответила я — Когда ты впервые предложил, мне эта мысль показалась абсолютно из ряда вон выходящей.
— Мы потихоньку будем работать над этим.
— Ох, Реймонд, как я тебя люблю!
— Тогда давай изменим планы. Поедем вместе. Я покачала головой.
— Когда я найду ответ, куда исчез Филип, я вернусь и выйду за тебя замуж.
— Ты обещала, — предупредил Реймонд.
В ОТКРЫТОМ МОРЕ
В ясный сентябрьский день вместе с Фелисити Дерринг и мисс Картрайт я взошла на борт «Южного креста», отправлявшегося через мыс Доброй Надежды в Австралию. В прошедшие недели я была так занята, что у меня не было времени обдумать все происходящее. Когда я вспоминала об этом, все казалось невероятным: и приезд, Яна, и вот теперь — мой отъезд. Еще год назад я бы не поверила, что такое вообще может случиться.
Мои чувства были в смятении. Я делала то, чего так хотела, что должна была сделать ради обретения душевного покоя, но, с другой стороны, я готова была броситься в авантюру, которая могла принести лишь разочарование.
Убедить Бабулю М оказалось делом нелегким.
— Погоня за воздушными замками, — таков был се вердикт. — И что ты собираешься делать, когда доберешься туда?
Я отвечала:
— Сначала придется подождать и посмотреть, что я обнаружу. Но я сердцем чувствую, что узнаю правду.
— Удивляюсь Реймонду. Он поощрял тебя к этому. А я-то думала, он сделает все, чтобы удержать тебя.
— Реймонд меня понимает. Он знает, что я не успокоюсь, пока не выясню всего. Филип — часть меня. Вы должны понять это, Бабуля. Мы всегда были вместе. Я не позволю ему просто так уйти из моей жизни и не знать, где он и что с ним.
— Неужели ты думаешь, что я не чувствую того же самого? Или только у тебя одной есть чувства?
— Знаю, Бабуля, — отозвалась я. — Но я только выясню и вернусь, а по возращении выйду замуж за Реймонда. Он все понимает. Поэтому-то и помогает мне уехать.
— Замаешь, я ведь не хочу потерять вас обоих.
— Вы и не потеряете, Бабуля. Я вернусь. И, может быть, привезу с собой Филипа.
— И, где же он, по-твоему? Прячется от нас?
— Не знаю, Бабуля. Но собираюсь узнать. Постарайтесь понять. Ведь теперь с вами Ян…
— Гм. Полагаю, теперь настанет его черед загореться желанием уехать в Австралию. А как я буду знать о том, что с тобой происходит?
— Бабуля, это же всего-навсего путешествие. Многие люди так ездят. Я буду с Фелисити и мисс Картрайт, и мне придется вернуться, когда мисс Картрайт поедет домой.
Не могу сказать, что Бабуля одобрительно приняла этот план, однако она смирилась.
Я еще несколько раз виделась с Фелисити и мисс Картрайт после того, как познакомилась с ними, и у меня появилось такое ощущение, словно я хорошо знаю мисс Картрайт. Она была из тех прямолинейных женщин, считающих, что они всегда правы, о ком так часто говорят, что они со временем становятся бесчувственными. Я даже часто угадывала, что она скажет прежде, чем она произносила это вслух.
С Фелисити дело обстояло по-другому. С виду она казалась кроткой и весьма вялой. Однако я не была уверена, что на деле так оно и было. Я чувствовала, что у нее есть свои тайны. Интересно какие.
Я размышляла и о том, что стану делать, попав в Сидней. Я полагала, что мне придется сопровождать их в место, именуемое ими «плантацией» и находившееся, как я узнала, в Новом Южном Уэльсе за много миль от Сиднея. Потом, как я считала, мне придется пожить там некоторое время, пока мисс Картрайт не соберется уезжать. Но что я там смогу узнать? Вряд ли будущий супруг Фелисити знал Филипа. Это было бы уж очень большим совпадением.
И все же я собралась в путь с непоколебимой уверенностью, что появится нечто, готовое вести меня. Я по-прежнему думала об Энн Элис, и у меня было странное чувство, что она наблюдает за мной и помогает мне и хочет, чтобы я поехала.
Бабуля приехала в Тилбери проводить нас в сопровождении Реймонда и Яна. Меня очень тронуло, как Ян обнял ее, словно стараясь утешить. Рот Бабули был крепко сжат от чувств. Однако в душе я знала, что она поняла и что будь она в моем возрасте и представься ей такая возможность, она была поступила точно так же.
Я не думала, что она хоть на мгновение поверит в то, что я способна раскрыть эту тайну, однако понимала, что я должна что-то предпринять. Я не могла сидеть сложа руки. Я должна была сделать попытку, и если она окажется неудачной, я вернусь домой и даже если не смогу выбросить это полностью из головы, то, по крайней мере, буду знать, что больше ничего не могу сделать, и на этом успокоюсь.
Я была рада, когда последние слова прощания были сказаны. Такие минуты всегда очень печальны. Человек всегда переживает эмоциональную обстановку вокруг него: родители, сыновья, дочери, возлюбленные — и все расстаются. Ощущает предчувствия тех, кто покидает родину и плывет в неизвестность, даже если делает это по собственной воле.
Реймонд крепко сжал мои руки и произнес.
— Когда ты вернешься…
— Да, — повторила я. — Когда я вернусь.
— Это будет недолго.
— Наверное, нет.
— Я буду встречать тебя здесь.
— Да… пожалуйста. И спасибо тебе, Реймонд. Спасибо за все, что ты для меня сделал.
Я на мгновение прижалась к нему. Потом еще раз поцеловала Бабулю и Яна и, не оглядываясь, поднялась на борт.
Ну и шум! Ну и суета вокруг! Люди бегали по палубе, раздавались команды, ревели сирены.
Фелисити и мисс Картрайт оказались в одной каюте. Моя каюта располагалась рядом с ними, и я делила ее с девушкой-австралийкой, путешествовавшей в сопровождении родителей.
Я оглядела узкое пространство, которому предстояло быть моим домом в течение последующих недель, и подумала, как же я тут справлюсь. В каюте были две койки, туалетный столик с несколькими ящиками и шкаф. Я пробыла в ней совсем недолго, как вдруг появилась моя спутница.
Она была девушкой примерно моего возраста, загорелой, с густыми вьющимися светлыми волосами и живой манерой общения.
— Привет! Стало быть, мы обе в одной конюшне, да? Тесновато тут малость, ну да ладно, как-нибудь справимся. Ты не против, если я займу верхнюю койку? Не люблю когда через меня перелезают.
Я сказала, что нисколько не возражаю.
— Надеюсь, барахла у тебя немного, — продолжала девушка. — Места-то маловато, а? Меня зовут Мейзи Уинчел. Па и ма — через несколько кают от нашей. А ты зачем едешь? Погоди, дай угадаю. Замуж собралась, да? Какой-нибудь австралиец прискакал сюда за женой, вот и подцепил тебя.
— Вовсе нет, — возразила я. — Впрочем, я путешествую с подругой, едущей в Австралию именно с этой целью Меня зовут Эннэлис Мэллори.
— Ох, надо же! Слушай, мне нравится. Эннэлис, а? А меня зови Мейзи. Меня все так зовут. И тебе придется научиться вести себя там свободно и легко.
— Я к этому готова, Мейзи, — ответила я.
Мейзи кивнула в знак одобрения, и мы стали делить шкаф и ящики.
После этого я ушла в соседнюю каюту посмотреть, как устраиваются Фелисити и мисс Картрайт.
Мисс Картрайт жаловалась на то, что мало места, а Фелисити сказала — хорошо, что ее сундуки, забитые вещами, которые она везла с собой, находятся в трюме.
Мы вместе отправились в столовую.
Там было мало народу. Капитана, естественно, не было, ибо, по моему предположению, он находился на мостике, выводя судно из гавани. Мы были слишком возбуждены, чтобы есть, хотя суп был вкусным и аппетитным.
Я заметила сидевшего неподалеку от нас мужчину, внимательно изучавшего нас. Вид его поразил меня из-за его роста. Он был заметно выше шести футов и так же широк в плечах. В нем была некая дерзость, возмутившая меня, потому что его явно заинтересовала наша компания. У мужчины были очень светлые волосы, видимо выгоревшие на солнце, глубокие синие глаза, поразительно смотревшиеся на загорелом лице. Когда я встретилась с ним взглядом — а этого я избежать не могла поскольку стоило мне поднять глаза, он все время смотрел на меня, мужчина улыбнулся.
Я опустила глаза и отвела взгляд.
Мисс Картрайт заявила, что суп недостаточно горячий, и выразила надежду, что пища будет съедобной. Она слышала, что на кораблях скудный рацион.
Фелисити говорила мало. Она казалась бледной. Несомненно, ее приготовления были особенно напряженными, и она предпринимала великий шаг, покидая родину ради мужчины, с которым была знакома всего месяц, прежде чем решила выйти за него замуж.
Когда мы выходили из столовой, мужчина по-прежнему сидел за столиком. Нам надо было пройти совсем близко от него.