Мамбога рассмеялся:
— Мугам этого, скорее всего, не знает. Он дает очень заковыристые прозрения. Ты и так узнал больше, чем мог бы. Тем более что слова ясновидца предназначались не тебе. Радуйся. Она ведь передала его пророчество: "Ему все равно умирать", — но где слова, что скоро?
— Проклятие, что же мне делать?
Мамбога, хоть и был нэреитом, ответил литарийской поговоркой:
— Делай, что должен, и будь что будет. А должен ты возвращаться в Продубин, как я узнал из письма хозяина.
— А почему ты мне отдал только два лита? — подозрительно спросил Хлавин.
— Один лит — плата за комнату, — обнажил белые зубы нахальный фардв.
— Ну, ты жадюга. Лит — за три часа!?
— Тебя никто не торопил, мог ее развлекать до самого дирижабля, я же не гнал.
— Ладно. Всякому своя выгода — это благо! — Хлавин пожал руку Мамбоги. — Никому убытков. Благословенна Безутешная, мы чисты перед Ней.
Всю дорогу до столицы Рипена Хлавин был мрачнее тучи, не помогали ни брага, ни жареная говядина, ни хорошая трубка крепкого ханутского табака. Он собрался с духом и постарался не выдать своего смятения Маркаву Рэнду, который еще жил у нэреитского жреца.
Отправляясь за обозом лекарей, он получил приказ задерживать их в пути, где возможно. Ему удалось устроить обвал над гротом, скатив по глинистому, подмытому весенними ручьями склону несколько валунов. Он еще днем, проезжая через Вайю, предупредил жителей, что к ним едут сборщики податей под видом лекарей. И деревенские спрятали весь скот, и даже собак и кошек. И вот сейчас он, оставив за спиной мост через овраг с ручейком, гордо именуемым рекой Нейдой, медленно приближался к просеке, ведущей к его лагерю. Он был опытным воином, понимал в стратегии и тактике. Умел совершать диверсии, и после сообщения Малинги его не оставляла мысль — хозяин, выполнив свою задачу, зачистит лагерь, не оставит никого в живых. Это более чем вероятно. Ведь пути для отхода им Рэнд еще так и не дал.
Советник Индрэ в день выезда экспедиции, как обычно, отправился в Департамент общественного здоровья. Письмо Ганумбы он прихватил с собой. Беспокойное предчувствие не оставляло лекаря. После обеда он вызвал второго телохранителя и, пригласив сесть, обратился с необычной просьбой.
— Шарон, вы ведь раньше служили в сыскном управлении?
— Так точно, господин советник.
— У вас там остались друзья?
— Так точно. Есть. Я могу чем-то помочь?
— Надеюсь. Мне нужен специалист по подделыванию документов, а вернее, тот, кто умеет определять, подделан ли документ. Есть у вас такой?
— Так точно, — третий раз сказал телохранитель, — есть маг, он точно говорит, какого вида был человек, писавший документ.
— Вы мне окажете неоценимую услугу, если доставите сюда этого человека.
Пока Шарон вызвал себе смену, пока добрался до здания следственного управления и нашел нужного человека, прошел весь день.
Советник ждал. Наконец, вошел Шарон в сопровождении его знакомого мага-эксперта.
Советник положил на стол лист с письмом Ганумбы. Эксперт взял его в руки, закрыл глаза.
— Что вы расскажете о писавшем этот свиток?
— Это ханутец, чернокожий, — сказал эксперт, не открывая глаз.
Индрэ кивнул. Это Ганумба.
— Что еще можете сообщить?
— Он невысокого роста, — советник снова кивнул. Ганумба был ниже среднего, ниже самого Индрэ.
— Еще что?
— Ему около пятидесяти лет, — и снова в точку. Советник кивнул.
— Это Ганумба. Спасибо.
— Я не могу назвать его имени, господин советник, но добавлю еще одно: это фардв.
Советник подскочил:
— Ганумба — человек!
— Я не говорю о главном лекаре Ханута, господин советник. Тот, кто написал это письмо, — фардв, он чернокожий и ему примерно пятьдесят лет.
— Значит ли это, что письмо — подделка?
— Если только Ганумба не диктовал это письмо фардву, записавшему его.
— Нет, тогда это был бы не его почерк.
— Значит, кто-то прислал вам поддельное письмо от имени главного лекаря Ханута, — эксперт поднялся и поклонился: — Могу ли я идти?
— Да, вы свободны. Шарон!
Телохранитель вырос рядом с советником:
— Я тут.
— Немедленно телеграфом отправьте приказ Варре в Дони — одно слово: "Возвращайтесь!".
— Будет исполнено.
— Подожду вас, Шарон, бегите на почту!
Через полчаса телохранитель вернулся:
— Господин советник! Связи нет. Туман над Нейдой. Как только будет луч — они передадут.
— Спаси Лит, голубчик, — советник немного успокоился. — Вы понимаете, их наверняка ждет ловушка в Регалате или Хануте. Но кому это нужно?
— Может быть, выслать отряд?
— А это удобно? — Они спускались по ступенькам ночного Департамента общественного здоровья. — Я ведь в мирное время не имею отношения к армии.
— Я могу обратиться в часть, что расквартирована рядом с монастырем. Пускай пошлют взвод по дороге на Дони. Может, догонят?
— Если это не создаст неудобств руководству, я буду очень признателен.
Доставив советника в монастырь, Шарон пошел к казармам кавалерийского полка, что был через две улицы. Найдя там дежурного офицера, он представился и сказал:
— Нужно как можно скорее отрядить взвод и прочесать дорогу на Дони. Обнаружить обоз из двух фургонов и доставить их в Продубин.
— Шар, ну что за муха тебя укусила? — спросил довольный службой дежурный офицер. — Ребята намахались за день и спят. Утром придет командир полка и пошлет, хоть весь полк, в Дони, в Тарзин, да хоть Ажгару в задницу.
Телохранитель расстроился:
— Да пойми ты, это не блажь моя. Советник отправил обоз в Ханут и боится, что их ждет засада.
— Где? В Рипене? Шар, ты в своем уме? Что может им грозить здесь? — дежурный уменьшил градус веселости. — Приходи утром к подъему, и комполка все сделает. А я, извини, не могу. Отбой был час назад.
— Ну ладно, я приду, — телохранитель вернулся в монастырь.
В это время фургоны уже стояли во дворах в деревне Вайя, а путешественники, попарившись в бане и поужинав, готовились ко сну. Семья, первой встретившая путников, согласилась принять на ночлег Атреллу и Орингаста. А Варра, Нейл и Хим разместились в другом доме.
Практичные крестьяне, несмотря на то, что работников в доме хватало, поручили Орингасту наколоть дров для бани. Хозяин ушел топить печку, близнецы носили воду, а хозяйка, оценив способности Атреллы, пригласила к кухонному столу — готовить ужин. Один дед, получив свою собачку по кличке Фимка, радостный вылез на скамеечку во дворе и курил трубочку, ловя последние лучи заходящего солнца.
Близнецы, натаскав воды, помогали Орингасту: собирали колотые поленья и относили в баню. Атрелла чистила картошку, репу, нарезала лук и зелень. Пару раз хватив себя ножиком по пальцам, тут же залечила, по привычке лизнув порез. Хозяйка заметила такой способ лечения:
— А если другого лечить, тоже лижешь?
— Что? — не поняла вопроса Атрелла. — Зачем?
— Не знаю, зачем, ты вот порезалась, лизнула, и все зажило.
— Ой! А я и не заметила. Это с детства привычка, — смутилась лекарка.
— Ты не ответила, как лечишь.
— Ну, — Атрелла на минутку задумалась, — руками. Я вообще только учусь. Если чего не так скажу, не обижайтесь.
— А чего не так? — рассмеялась хозяйка, — Я не учитель, ты не ученица. Просто расскажи.
— Если просто, то чувствую, что в организме неправильно, и посылаю импульсы, которые исправляют… — Атрелла замялась, — я не могу толком объяснить. Меня папа учил и объяснял. А вообще, я только собираюсь поступать в университет.
— И себя, значит, можешь лечить?
— Только мелкие порезы и всякие царапины, — Атрелла не знала, как же еще сказать. — Вообще лекари себя лечить не могут. Мы просто не болеем. А если заболеем, значит, чем-то прогневали Господа.
— Это Лита?
— Да. Лита. Он добрый. Молимся Ему, он помогает, — Атрелла решила, что спрашивать лучше, чем отвечать. — А вы как лечите? Заговором?
— Моя мать умела раны заговаривать и больные зубы. А я пользуюсь настоем лишайника с желтых скал. Все раны лечит и любые болезни.
Хозяйка сняла с полочки на кухне глиняную флягу и протянула Атрелле. Та открыла, помахала перед носом:
— Запах ничего, приятный. Его пить?
— И пить, и мазать. Если пить, жгучий. А на рану, так ничего. Пощиплет, и все заживает.
Атрелла макнула палец в настой и облизнула. Во рту зажгло.
— Ух, ты! Жжется! А как называется этот лишайник? Он еще где-нибудь растет?
— Я не знаю. Нигде не бывала.
Атреллу заинтересовал этот чудодейственный лишайник. Вот здорово, если она привезет это в университет и даже сделает доклад! Дядя Индрэ ее похвалит. А потом к желтым скалам пошлют экспедицию, заготовят сырья много-много и помогут многим людям.
— А у вас есть сам лишайник?
— Нет, — ответила женщина, не отрываясь от приготовления ужина. — Я сразу его варю и потом храню в бутылке. Он не может лежать. Как нарвешь, сразу надо готовить зелье. А то превращается в бесполезную труху.
Атрелла расстроилась.
За столом она ела без аппетита. У одного из близнецов, сидевшего рядом, спросила шепотом:
— Ты знаешь, где желтые скалы?
— Угу, — кивнул мальчик, — а тебе зачем?
— Лишайника хочу нарвать, которым мама ваша лечит.
— Угум, — снова сказал близнец и уткнулся носом в кружку с чаем. — Мамка не пустит, можем ночью сходить, когда все уснут. Хочешь?
— Ум-гум, — точно также ответила Атрелла.
За столом, в шуме стука ложек и жевания, никто кроме Орингаста не заметил диалога. Да и он обратил внимание на невнятные мычания и загадочные лукавые физиономии близнецов только потому, что смотрел на Атреллу, и выражение ее глаз насторожило охранника. Она явно что-то задумала.
Атреллу положили в детской с мелюзгой на втором этаже. Она рассказывала сказку, пока детишки не уснули. Лежала с открытыми глазами, а перед ними плыла бесконечная дорога. Она проснулась от звяканья. Соскочила с кровати и подбежала к окну. Там двумя фонарями семафорили близнецы. Она махнула рукой в форточку, быстро оделась, отворила дверь комнаты и остановилась перед скрипучей лестницей.