а от двери.
— Не спеши! — в шепоте она никак не могла узнать говорившего. Руками прочитать организм привычнее и проще, и чтобы переключить восприятие на губы, Атрелле понадобилось несколько секунд. Организм был человеческий, где-то в глубине его горел огонек магии. Незнакомой магии. Девушка послушно кивнула и изобразила покорность. Все-таки губами читать организм оказалось трудно. Все время мешало то, что с этой точки другая архитектура и расположение органов. Вроде всё как у всех, только смотришь на это всё с непривычной позиции. А еще сложнее оказалось посылать различные импульсы.
Атрелла вцепилась в руку, зажавшую рот, своими руками и попыталась изнутри перехватить управление дыханием и сердцем. Державший ее почувствовал атаку и отпустил. Девушка обернулась.
— Хим?! Откуда вы здесь? — не дожидаясь ответа, она проговорила: — А я за Ори бегу. Он не знает…
— Это не Орингаст, — сказал следопыт. — Ори остался там.
Атрелла не поверила. Она во все глаза смотрела на Хима и качала головой:
— Этого не может быть! Откуда вы знаете?
Хим заглянул в кабинет:
— Долго объяснять. Погоди, погоди…
— А кто это, если не Орингаст?
— Думаю, кто-то под прикрытием магии, в образе Орингаста.
— Но кто? Кому надо?..
— Тот, кому нужно близко подойти к епископу.
Атрелла дернулась, и Хим опять ее удержал.
— Его могут убить?
— Не думаю… это не так просто.
— Как не просто, я не понимаю? Где Орингаст?
— Полагаю, он в храме Нэре, в лесу, если жив, конечно.
Вот тут Атрелла совсем потеряла голову. Она изо всех сил дернулась, пнув Хима куда-то ногой, и влетела в приемную отца Индрэ. Дверь в кабинет тоже была нараспашку. Хим бежал сзади, потирая ушибленное место. Через дверной проем девушка увидела Орингаста, стоявшего напротив епископа. Советник Анколимэ был полураздет, в одних кожаных штанах и мягких домашних туфлях. На груди, поросшей седым курчавым волосом, висел епископский медальон Лита — золотое солнце.
Орингаст не чувствовал слежки. Он не заметил Атреллы в дирижабле. Промчавшись по еще серому от сумерек городу, он добежал до ворот и бросил охраннику:
— Оринкаст Прако, с вашным соопщением к софетнику!
Его узнали, отворили калитку. Телохранитель обернулся к охраннику:
— Кте софетник сейщас?
— Полагаю, в своей келье, — ответил удивленный стражник. — Что у вас с лицом, лейтенант?
— Потрался… — ответил Орингаст и пошел по коридору, как ему указал направление страж. Он бежал, порой не отдавая себе отчета, что срывается на слишком быстрый шаг, и встречные служители замечали только ветер, метнувшийся по коридору. Вот и келья епископа. Орингаст распахнул дверь. Сообщение, с которым он прибежал, не терпело промедления, читать молитву некогда. Он увидал еще две двери: в рабочий кабинет и в спальню епископа. Орингаст рванул дверь в кабинет. Советник лежал на полу. От неожиданности телохранитель замер на месте. А отец Индрэ, поднимаясь на руках, считал:
— Одиннадцать, двенадцать, тринадцать… — он отжимался. Увидав Орингаста, он поднял голову и, вставая, отряхнул ладони: — Доброе утро, Ори, что-то случилось?
В коридоре послышалась какая-то возня, и Орингаст шагнул вперед:
— Фы получили тнефники Хольста, софетник?
Советник пожал плечами и отошел к стене, где была укреплена перекладина. Он ухватился и начал подтягиваться.
— Вон они на столе, их же мне при тебе передали. Неужели не помнишь?
— Конещно, помню, та, посыльный…
Советник опустился на ноги и, глядя на Орингаста, жадно рассматривавшего дневники Хольста, сказал:
— Хорошая маскировка, Рэнд. Правда, Речин — талантливый мастер?
— Та, — машинально ответил орий, и только тут понял, что прокололся. — Я тепя упью, софетник.
— Это вряд ли, — возразил отец Индрэ.
В кабинет влетела Атрелла, и за ней Хим.
— Это не Орингаст, дядя Индрэ! — завопила девушка. Ее лицо загорелось багровыми сполохами.
— Я знаю, — спокойно сказал советник. — Вопрос, где он?
Маркав Рэнд снял амулет Речина, на котором алым светился последний кристаллик.
— Ой! — Атрелла схватила себя ладошками за щеки: — Это тот самый дядька, что следил за Ирваниэлем…
Орий качался, будто не зная еще, куда бежать.
— Ты уверена? — спросил советник.
Атрелла кивнула. Ее фигура вдруг замерцала, и от нее отделились шесть огненных элементалей, которые обошли ория и начали вокруг него хоровод. Рэнд затравленно осмотрелся:
— Оплошили…
— Рэнд, — сказал советник, — тебя обвиняют в убийстве шести человек, вместе с магом Речином. Если ты ответишь, где Орингаст, живой или мертвый, я использую мою власть, чтобы тебя без суда отправили на остров.
— Я и так скашу, — глаза Рэнда вдруг радостно заблестели. — Он ф храме ф лесу. Котоф к шертфоприношению. Но ефо еще мошно спасти, пока тень не саконщился. Только фрят ли фам это утастся. Тиришапль утренний тафно тю-тю, а фещерним лететь — пессмыссленно. Мошете проститься с ним уше сейщас. Но фот она мошет… — Рэнд показал на Атреллу.
— Что я могу?
— Опменять сепя на Оринкаста.
Индрэ крикнул:
— Заходите! — и в кабинет ввалились шесть вооруженных стражников, державших в руках стальную сеть. — Атрелла, убери своих огненных слуг.
Атрелла только хотела сказать, что не умеет ими управлять, как элементали рассыпались искорками по полу. Стражники спеленали Рэнда и понесли к выходу. Советник повернулся к Химу:
— Полковник, вам придется перебросить меня к храму.
— Дядя Индрэ, а я?! — вскрикнула Атрелла. Советник удивленно уставился на нее, а Хим уже начал движения руками, и рядом с ним образовался туманный круг.
— Папа Интрэ! — крикнул Рэнд. — Папа!! А о матери тепе расскашет Нэре, только от нее уснаешь прафту!
Советник остолбенел, а Атрелла с воплем: "Всюду ложь!" — кинулась в мерцающий круг и исчезла. Хим схлопнул кольцо портала. И устало вытер пот:
— Вот безумная девчонка!
— Что это было? — спросил изумленный советник.
— Любовь у них с Орингастом! — ответил полковник Хим Зориан.
— Да при чем тут любовь?! Полковник! Куда вы открыли канал?
— В деревню.
— Слава Литу! Я должен идти за ней!
— Простите, советник, но на открытие канала я использую свои силы, и мне нужно отдохнуть.
— Сколько? — нетерпеливо осведомился советник.
— Часа три поспать, а перед этим поесть.
— Завтрак сейчас принесут, моя спальня и душ в вашем распоряжении, — епископ достал из шкафа облачение и принялся одеваться: — Я на службу. Вернусь через три часа. Надеюсь, Атрелла не бросится, не осмотрясь, в храм Безутешной… Я буду молиться, да и Варра с Нэйлом там… — Он улыбнулся: — Рэнду сюрприз, полковник. Без вас его ход с Орингастом нанес бы нам непоправимую потерю. Как жаль, что вы единственны в своем роде — обладаете уникальной способностью.
Вошел Вагид и поставил на стол советника блюдо с завтраком. Епископ показал на Хима:
— Кормите его! — и вышел из кабинета.
— Доброе утро, уважаемый! — поприветствовал Хима заместитель Нэйла. — Э, дарагой, ты за отца Индрэ кушить будишь?
— Так точно, — ответил полковник, немедленно приступая к трапезе, — я и спать за него буду. Благодарю, уважаемый, можете идти, посуду я оставлю на столе.
— А! Э! — только и нашел что ответить Вагид, и в состоянии крайнего изумления вышел следом за епископом.
Отец Индрэ пришел в храм, когда служба уже началась. Он сделал знак не прерываться, обогнул хор и зашел за алтарь, где прочитал молитву о спасении девицы Атреллы и участии Варры в этом деле. Он очень переживал. Боль душевная пересилила радость от поимки опаснейшего преступника — ория Маркава Рэнда. Комбинация с дневниками была придумана им. Когда Рэм Тофал, заключенный-авантюрист и ходок в запретную зону Харанда, сообщил, что из последнего путешествия вынес какие-то тетради, советник меньше всего ожидал, что это окажутся самые разыскиваемые документы.
Вот тогда-то и родилась идея — выловить Рэнда, используя дневники как наживку. Сперва доверенный человек советника тайно перевез дневники в Тарборн и оформил в архивы. Дневники достались архивариусу не случайно. Ирваниэль этого не знал, но был наслышан, что их ищут, и, как только тетради попали в его длинные пальцы, отписал в столицу о находке. Затем советник ответил, что неплохо было бы перевести их на рипенский диалект, чем гендер Валехо и занимался последние месяцы. И наконец, когда работа подошла к концу, гендеру доставили от советника записку, что тот хотел бы получить реликвию. Одновременно в газетах появилось сообщение о сокращении срока заключения Тофалу за сдачу особо важных документов — "Дневников Хольста". Это известие не могло не достичь Рэнда.
Меньше всего советник ожидал, что окончательным курьером окажется Атрелла, и тем более — что слежка Рэнда приведет гендера к самоубийству. Все это огорчало его чрезвычайно. Но больше всего расстроило епископа, что Рэнд выдал его тайну — он "папа Индрэ". Грехи молодости!.. Как их объяснить? Как оправдаться? Откуда Рэнду все это стало известно — тайна, в которую были посвящены только трое: Витунг, Релина и он, Индрэ?! Отчего Релина предала веру Лита? Почему после родов собралась и исчезла? Это до сих пор трудно понять. Мимолетное сообщение… Мимолетные мысли… Всё, что рождается в любви, — не грех!
А далеко ли от любви до ненависти?
Как оказалось, очень близко. Невыносимо близко. Невыносимо знать, что тебя семнадцать лет ненавидят. Мечтают отомстить за предательство. Ненавидят столь сильно, что эта страсть заменила и застила чувство материнства. Как объяснить это дочери? Как удержать ее от порыва? Как спасти от неминуемой беды? Что замыслил коварный Рэнд? Заманить в ловушку… это ясно. Но Атреллу ли? Он ее еще неделю назад не знал. А может быть, игра идет не между двумя — есть еще игроки, о которых епископ не подозревает?
Хим переправил Атреллу в деревню, значит, до храма она без помощи не доберется. А помощи там хоть отбавляй — отряд кавалеристов, Варра с Нэйлом. А через три часа и сам епископ пожалует. Двух жрецов Лита высшей иерархии должно хватить, чтобы снова упрятать эту черную мерзость под землю. Однако третий был бы не лишним. Да и Орингаста нужно спасти. "Господи! Дай знак: он еще жив?!". Епископ ждал знамения, и хор ответил молитвой: