Стражники заметили его метаморфозы слишком поздно. Увидав торчащие во все стороны концы перекушенных струн, они не обратили внимания на стремительно раскручивавшегося ория. Черный вихрь подобно смерчу прошелся по их головам. На полу остались шесть трупов с дырками в черепе.
Рэнд облизнул пальцы.
— Теперь я опфиняюсь ф упийстфе еще шестерых мешшхоф! Отним польше, отним — меньше, — сказал орий и поглядел на пол фургона. Его-то железными листами обшить забыли…
С улицы раздались крики. Фургон затормозил и остановился. Снаружи загремел засов. Орий не сразу понял, в чем дело. И только когда голоса стали яснее, он разобрал: "…кровь!".
Да, кровь из тел убитых залила дощатый пол, просочилась сквозь щели и капала из-под фургона на дорогу.
— Пропатает топро, — скривился Рэнд. Он поднял один из трупов, зубами надорвал вену на шее и, подняв тело к потолку фургона, принялся пить, отфыркиваясь. Кровь пенилась у него в горле, орий не успевал проглатывать, и струйки текли по его синей физиономии и по груди. Он начал выворачивать тело, как хозяйки выкручивают мокрую тряпку, выжимая кровь до капли. Обмакнув амулет Речина в лужу крови на полу фургона, он не торопился надевать его на шею, просто зажал в левой руке. Правой он, пробив кожу и мышцы, всунул длинные пальцы в основание шеи выжатого стражника и, держа за позвоночник, поднял его перед собой, как держат больших кукол актеры. Это сравнение понравилось Рэнду. Люди — как куклы. С каким бы наслаждением он вот так же вырвал бы позвоночник из этого старика Анколимэ!.. Кровь пьянила. Давно уже он не хлебал теплой ароматной крови перепуганного до смерти человека!
В этот момент задняя дверь фургона распахнулась, и на водителя паровика, неосторожно заглянувшего внутрь, обрушилось тело его мертвого товарища. От неожиданности и от удара водитель упал на спину, и лишь на мгновение его взгляд поймал черную тощую фигуру с испачканным кровью лицом, а затем все померкло.
Рэнд разогнулся, извлекая из переносицы стражника указательный палец:
— Мосск — это невкусно.
Он поглядел на изумленных и перепуганных прохожих. Раздался дикий визг. Уже полторы тысячи лет никто не видел ни живого, ни даже мертвого ория. Вид окровавленного супервоина повергал в ужас.
Голубой монстр сорвал с одного из трупов перчатки и кожаную куртку. Ему предстояло пересечь большие участки улиц, освещенные ярким весенним солнцем. Получать по беспечности ожоги Рэнд не собирался.
Последним, что запомнили прохожие, была изогнувшаяся перед прыжком черная фигура, с намотанной на голове курткой.
Через четверть часа уже весь город знал о побеге. Конечно, компетентные органы не стали распространяться, что упустили ория, но слушок пополз — вскоре он обрастет подробностями, и кто-то наверняка сообразит, что беглец-то не обычный.
Спрятаться до темноты в подвалах? Эту мысль Маркав сразу отмел как глупую. В поисковых группах будут жрецы Лита, и молитва Гнева… от нее не уйти. Единственное место, где орий мог бы чувствовать себя в безопасности, правда, весьма относительной, — это храм Безутешной.
Но там сейчас идут службы, полно народу…
Рэнд помчался к дому Мошия. Выпитой им крови хватило бы и на большее расстояние, но по прямой. Узкие улочки укрывали его от прямых солнечных лучей, зато выматывали поворотами. Еще немало утомляла и брусчатка. Приходилось почти все время смотреть под ноги, чтоб не угодить в ямку из-под выбитого булыжника. Он отбежал от парового фургона на несколько кварталов и, убедившись, что улочка пуста, надел на шею заряженный амулет. В образе пожилого стражника Управления безопасности он не спеша направился к дому Мошия. Он выиграл около часа — пока сыщики сообразят, кто и где…
Глаза ория, не способные переносить яркий солнечный свет, нестерпимо резало. Больше всего хотелось найти какую-нибудь щель в земле и спрятаться в прохладной сырости и темноте. Под ногами звякнул канализационный люк. Продубин — молодой город. Тут канализацию строили сперва — а дома потом. А значит, у безопасников наверняка есть план. В канализацию они полезут первым делом, но ничего — запас времени есть, и его нужно использовать.
Рэнд откинул люк и спустился вниз, осмотрелся в тоннеле. Тут было очень хорошо. Зеленая фосфоресцирующая плесень на потоке давала достаточно света, чтобы уверенно ориентироваться в каналах. Рэнд прикинул, что канал идет вдоль улицы, а из-под каждого дома к нему тянутся сборные коллекторы с отходами жизнедеятельности. Он вспомнил древний Харанд. Там жители очень не любили неприятные запахи, поэтому под каждым домом жила колония простейших животных, перерабатывавших всё, что попадало в их огромные отверстые пасти. Бывший майор припомнил, что, кажется, харандские маги приспособили для этого морских червей. Гигантские кишечнополостные прекрасно справлялись с избавлением города от дерьма, взамен выпуская из себя чистейшую воду.
Рипенские маги ничего этого не знали. Забыли… Рэнд пошел по каналу, стараясь не наступать в ручеек, журчавший под ногами. Запахов он все равно не чувствовал.
Орий считал коллекторы и поворачивал, представляя себе карту города. Дом Мошия — внутри квартала. Забраться в него через трубу? Нет, образ стражника позволял осторожно выбраться на поверхность и зайти обычным путем. Только бы дверь была не на солнечной стороне!
Беглец поднялся к люку и приоткрыл крышку. Темно. Точнее — тень. Рэнд поглядел вверх — над люком стояла большая повозка. Он аккуратно, чтобы не звякнуть, вылез на брусчатку и закрыл за собой люк. Дверь дома Мошия была совсем рядом, даже приокрыта, неподалеку стояли две пары ног, доносились невнятные голоса. Рэнд не прислушивался, он думал лишь о том, как бы проскользнуть туда, в эту дверь. Но, не распахивая ее, пройти не удалось бы. Орий лег на спину и осторожно выглянул из-под повозки. Дайн Моший стоял с кем-то, судя по одежде, военным, и неторопливо беседовал. Жрец был одет в балахон — он возвращался со службы. Оставалось дождаться, пока собеседники наговорятся, и второй уйдет, а Дайн распахнет дверь…
От удара в спину Моший потерял сознание. Рэнд, влетая в дом, отшвырнул его в глубину прихожей. Дверь захлопнулась. Орий плюхнулся на пол, приходя в себя. Жрец Безутешной без чувств лежал на полу. На звук хлопнувшей двери никто не вышел.
Рэнд ногой потолкал лежавшего хозяина дома:
— Эй! Тайн! Фстафай! — и принялся ногтем счищать с кожаной куртки засохшую на груди кровь и отправлять в рот. — Фот пьяная скотина!
Моший приоткрыл глаза, застонал, попытался сесть на полу:
— Кто здесь?
— Это я, — отозвался Рэнд, — тфой люпимый хоссяин. Фошел фместе с топой!
— О, Безутешная! — Дайн сперва схватился за голову, потом попытался, завернув руку за спину, пощупать позвоночник: — У меня такое ощущение, будто в меня врезался паровик на полном ходу.
— Та, это пыло что-то фроде парофика…
— Хозяин, вы мне чуть позвоночник не сломали!
— Щуть — не сщитается. Не сломал ше… Который щас?
— Не знаю, — Моший держась за стену, прошел в гостиную, — в десять я вышел из храма, от него четверть часа идти, а у самой двери меня остановил капитан из безопасности — Тарик Азов. И мы с ним разговаривали.
— О щем?
— Не помню… — Дайн дошел до кухни и вернулся с бутылкой виноградного вина. — Ваш удар отбил всю память… — он выпил полбутылки из горлышка, — а! Вот… в городе знают о вас, объявлен план "Перехват".
— Хощешь скассать, мне не фыйти ис корота?
— Капитан сообщил, что патрули усилены, у ворот выставлены утроенные наряды стражи, и все проходят личный досмотр. В город введены два полка внутренних войск. Если до утра завтрашнего дня вас не обнаружат, пойдут по домам.
— Это фсе? — Рэнд нашел мягкий диванчик в гостиной и разлегся на нем.
— Да. Меня информировали как жреца Безутешной, Азов — прихожанин нашего храма. Я спросил его, почему он не был на службе, и он объяснил.
— Кокта тепе снофа на слушшпу?
— К семи вечера.
— Путем спать до полсетьмофо. Я смертельно устал. Оттохни и ты.
Моший посмотрел на дремлющего монстра и только тут заметил матовые потеки на черной коже:
— Азов сказал, что вы убили семерых солдат службы безопасности.
— Так. И щто? — не открывая глаз, произнес орий. — А щто мне остафалось телать? Штать, пока фыфесут на остроф, и хлепать там папоротникофую пурту?
Некотрое время в полутемной комнате было тихо. Только булькал вином Дайн.
— Ты щитал книку "Кот Слемира"? — спросил вдруг Рэнд.
— Щитал, — ответил жрец, невольно передразнив ория. — Мне кажется, там половина правды, а половина — вымысел.
— Инаще ее щитать пыло пы нефосмошно. А мне понрафилось.
— Что понравилось?
— Силия торфалась! Песутешная потарила ей опитаемый острофок — мещту ория. Селое стато лютей… как скот… а фы скот и есть… пища… которая никак не хощет сокласиться с тем, что она — пища. Это сапафно… я пы не смок фас пасти… я — охотник, а фы — тищь…
С этими словами Рэнд уснул.
Дайн допил вино и сходил еще за одной бутылкой. Подумав, он прихватил с собой из кладовки весь ящик, и, вытягивая по половине бутылки за раз, слезящимися глазами глядел на неподвижного ория. Он забыл разоблачиться. Серые ризы его уже украсило несколько багровых пятен. Руки начали трястись. Жрец захмелел. Он отключился, а когда пришел в себя, небо за окном уже посерело перед затмением. Дайн посчитал пустые бутылки — пять и еще одна, отпитая до половины. Он потер лоб. Голова гудела, как пустой котел. Хорошо хоть, спина перестала болеть. Жрец допил вино и пошел на кухню. Оттуда он вернулся с большим тесаком для рубки мяса.
Он долго, неподвижно смотрел на ория. Всего-то и нужно — подойти и рубануть со всей силы по голубой тощей шее. Так, чтобы тесак впился в деревянную основу диванчика. И никаких проблем больше. Никаких унижений, страха… Ничего.
Прошептав: "Госпожа Безутешная, не оставь меня в намерении моем и укрепи в правоте, дай решимости и хладнокровия", Моший на негнущихся ногах подошел к Рэнду.