— В общем, так. Ты ничего не видел и ничего не знаешь. Никому ни слова, особенно начальству. Понял?
Загайнов кивнул, но все же не удержался от вопроса:
— А почему?
— Да потому, балда, что это будет последний день нашей с тобой совместной работы. Меня ты больше никогда не увидишь. Запрячут так, что никакая собака не найдет. Крысой подопытной сделают. Ну а о тебе ничего сказать не могу. Захотят — оставят, а захотят — законопатят куда-нибудь на Чукотку. Чтобы не болтал лишнего. Усек?
— Усек. Но ты хоть Лену нашел? Жива она?
— Жива, жива, что ей сделается? И направление, где ее держат, теперь знаю. Примерно, конечно, поискать придется. Сейчас передохну, и отправимся. Дай-ка еще сигаретку. До сих пор внутри все подрагивает.
Мы закурили. Андрей под тюками унюхал запах дыма и жалобным голосом попросил закурить. Но мы на него только цыкнули: сиди и не высовывайся, обормот, пока взрослые дяди думают!
Я вкратце описал Сашке направление, по которому следовало двигаться. Минут пять он прикидывал в уме наш маршрут, вспоминая план эвакуации, потом решительно поднялся.
— Двинулись!
Мы еще раз проверили оружие, дали последние наставления полуспасенному Андрею и вышли в коридор.
— Направо! — скомандовал Загайнов. Свернули в следующий тоннель. Опять запертые металлические двери в стенах, забранные сеткой лампочки под потолком. Из любопытства отомкнули парочку дверей. Ничего интересного. Бочки, большие пластиковые бутыли на стеллажах, какие-то электронные блоки. Может быть, здесь Баркаев хранит сырье для своих клонов?
Гадать времени не было. Стараясь не шуметь, мы продвигались вперед, настороженно поглядывая на стены — не откроются ли там потайные выходы и не хлынет ли оттуда лавина китайских солдатиков. Но пока все было спокойно. Подземелье простиралось на огромную территорию. Кажется, мы шли уже за пределами этого бывшего завода, за его бетонным забором. Видимо, Баркаев не врал, когда рассказывал об огромной армии клонов, он и подбирал себе базу с расчетом именно на ее многочисленность. Да, но вот какое дело: за то время, что прошло с наших приключений в Байчории, никак бы он не успел все эти катакомбы выстроить. Хоть какие средства вкладывай и сколько угодно рабочих сгоняй на строительство. Это, конечно, не московский метрополитен, но тоже впечатляет. Местные власти непременно бы заинтересовались. Наверняка, еще с советских времен все осталось. И для каких же это целей в землю зарывались в таких масштабах? На противоатомное убежище, в котором можно пересидеть любой ракетный удар, не очень походит. Нет герметичных толстенных дверей, нет принудительной вентиляции с ручными насосами и фильтрами. Такое впечатление, что строили годами, а потом вдруг забросили и забыли, не до того стало.
Потом пришел Баркаев (сотоварищи, естественно, одному такое дело не поднять), занял подземелье и начал сюда свозить все, что ему нужно было для создания армии клонов. Кстати, в том числе, и ученых. Их бы еще отыскать, да поспрошать, какого хрена они этому сумасшедшему взялись помогать? Не только ведь из-за денег. А из-за чего еще? Научные интересы возобладали над общечеловеческими ценностями? Ладно, время и возможность будут — разберемся с этим…
Каким-то образом мы ощутили, что незаметно начали поворачивать назад, к центру подземелья. Коридоры изгибались, петляли, неожиданно сворачивали то в одну, то в другую сторону. Но сомнения в том, что идем правильно, не возникало. Иногда останавливались, чтобы сверить мои видения и Сашкину зрительную память. Потом двигались дальше. Оружия из рук не выпускали.
И правильно делали. Как мы ни прислушивались к окружавшей нас тишине, все же ухитрились пропустить слабые шорохи за следующим поворотом. А когда оказались перед толпой баркаевский «солдатиков», на секунду даже опешили. Только что никого не было и — получите!
Но замешательство наше длилось совсем недолго. Я кинул взгляд за спину. Оттуда тоже надвигалась синяя масса. Окружили, что называется! Ни вперед, ни назад. И, что самое неприятное, у тех, кто догонял нас, имелось в руках оружие. Какие-то странные машинки, похожие на небольшие автоматы, но незнакомой мне конструкции. Если с передними еще был шанс если не справиться, то хотя бы прорваться через их ряды, то задние нам такой возможности не оставляли. Только так нас скосят.
Мы с Загайновым переглянулись. Умирать, конечно, не хотелось. Но и сдаваться вот так, на милость баркаевских монстров? От нас зависели жизнь и свобода людей. Значит, придется драться. Ну а там как получится.
Сашка лихорадочно шарил по карманам комбинезона, ругаясь сквозь зубы — ему приходилось залезать под синюю местную униформу, а она очень мешала.
Клоны наступали. Не торопясь, плавно. Им некуда было спешить. Но расстояние между ними и нами неуклонно сокращалось. Сашка наконец удовлетворенно выдохнул: «Есть!» — и достал несколько серебристых цилиндриков. Что-то нажал на торце одного, швырнул под ноги наступавшим спереди, повторил операцию и отправил цилиндр назад. Почти сразу же раздались громкие хлопки, и тоннель почти заволокло густым белым дымом. Он не имел запаха, не ел глаза, и дышать в этой белой пелене можно было вполне свободно. Но был он таким густым, что я не видел теперь не только синих солдат, но и Загайнова, только что бывшего рядом.
Сашка же продолжал действовать. Я почувствовал, как он дергает меня за руку: ложись! Не раздумывая, я упал на бетонный пол. А мой товарищ как-то странно дернулся и рухнул рядом со мной. Попасть в него не могли, стрельба еще не начиналась. Значит, что-то опять метнул в противника.
И действительно, позади нас громыхнуло с пламенем и мелкими осколками, застучавшими по стенам тоннеля.
Вот тут-то стрельба и началась. У тех, кто был с автоматами, не выдержали нервы, и они принялись изо всех сил палить в белую пелену, окружавшую их. Палили-то в дым, а попадали в своих товарищей — мы ведь лежали на полу! Ну, Сашка! Ну, стратег! Жалко только, что у тех, которые были впереди, не имелось оружия, а то бы они ответили.
Неслабое оружие было у подземной гвардии. Палили, как из шланга водой поливали. Или это закрытое пространство тоннеля так резонировало на стрельбу изо всех стволов? Грохот стоял умопомрачительный, патронов клоны не жалели. Да уж, хороших солдатиков наделал Баркаев! Могли бы и сообразить, что на двоих чужаков расходуют слишком много боеприпасов.
Лампочки давно потухли, разбитые пулями. Пару раз я, прижавшийся к стене, получил чувствительные удары в бок — видимо, пули срикошетили, попали в кевлар — и лежал, прикрыв незащищенную голову руками. Оставалось уповать только на то, что эти придурки с автоматами ведут огонь где-то на уровне груди и живота и стволы вниз, на пол, не опускают.
Загайнов куда-то исчез. Вероятно, прижался к противоположной стене и, как и я ожидает, пока огонь стихнет. Насколько я понимал, дым и не думал рассеиваться. Хорошие гранаты придумали немцы, и, слава богу, что нас снабдили ими. Вот только я не мог поучаствовать в этой развеселой вечеринке. Не из пистолета же палить! Патроны потом пригодятся, когда можно будет видеть, в кого стрелять.
Палить стали реже. Возможно, боеприпасы были на исходе. Тут в темноте меня толкнули в плечо, и голос Сашки прошипел в ухо:
— Блин, еле тебя нашел! Держи! И давай ползком вперед двигаться, пока дым не развеялся. Да там, наверное, никого уже в живых не осталось.
В руки мне ткнулось что-то железное. Ай, молодец Сашка! Пока я тут от пуль к стене жался, он сползал к нападавшим и добыл «на вражеской территории» трофейное оружие. Очень кстати. Только вот разобраться бы, где здесь что нажимается, а то ведь не видно ни черта…
Действительно, пора было, используя дымовое прикрытие, воспользоваться моментом и прорваться через живой заслон. Если, конечно, было через кого прорываться. Тут Загайнов прав. При такой-то плотности огня…
И мы поползли. Локоть к локтю. Хотя пальба значительно утихла, все же короткие очереди, патрона на три, изредка раздавались. Во время огневого шквала крики раненых и умирающих тонули в грохоте выстрелов, а сейчас, в перерыве между очередями, не слышно было даже стонов. Судя по всему, безоружный отряд клонов был полностью уничтожен. И нам следовало поторопиться, не дожидаясь, пока стрелявшие придут в себя и организуют погоню.
Потом мы натолкнулись на первые тела, еще теплые, живые только несколько минут назад. Их было очень много. Пожалуй, без автоматной поддержки клонов, мы вдвоем не смогли бы прорваться сквозь такую толпу…
Мы карабкались и карабкались по трупам, спотыкаясь, падая, попадая ладонями в лужи теплой крови. Хорошо хоть было темно. Зрелище это наверняка вызвало бы очень неприятные ощущения. А сейчас нужно было просто не думать о том, через что мы перебирались.
Стрельба позади нас стихла окончательно. Может быть, клоны поняли, что натворили, а может, просто патроны кончились. Но передышка могла быть только временной. Во-первых, после ураганного огня все баркаевское подземелье наверняка всполошилось, а во-вторых, «солдатики» с автоматами и впрямь могли опомниться, перезарядить оружие и кинуться в погоню.
Я понимал, что действуем мы, как завзятые авантюристы, причем такие, у которых башню окончательно снесло. Путь назад был нам перекрыт, генеральский сынок сидел под тюками с одеждой и был отсечен от нас плотной стеной «синих». Оставалось только двигаться вперед и надеяться, что выход найдется сам собой. Слабая, конечно, надежда, но что делать?
Загайнов был того же мнения. После краткого обмена мнениями: «Ну?» — «А хрен его знает!» — «Искать будем?» — «Есть другие предложения?» — «И не сбежишь ведь…» — «То-то и оно…» — было решено поиски продолжать. Я припомнил свой воображаемый маршрут, Сашка сопоставил его со схемой эвакуации, и мы двинулись.
Светильники на потолке, разбитые шальными пулями, кончились, мы вступили на освещенную территорию. Видок у нас был еще тот. Разорванные синие комбинезоны, все в темных пятнах, перепачкан