Ожидание все тянулось и тянулось. Я уже устал вслушиваться в тишину, царившую за нашей спиной. Никто оттуда не подкрадывался. Охранники за углом тоже молчали. Гробовая какая-то тишина царила в подземелье. Жутко от этого не становилось, но неприятное ощущение все же не оставляло.
Наконец Загайнов поднял руку с оставленным большим пальцем. Получилось! Лена вышла невредимой и идет сюда одна, без конвоя. Но рано мы радовались.
Оказалось, что Баркаева нет в его апартаментах. Ушел куда-то по делам. И то сказать, дел у него на огромной территории базы наверняка хватало. Не все же можно решить по телефону или с помощью гонцов. Кое-где требуется и личное присутствие. Лена ухитрилась с ним все-таки связаться, и Махмуд пообещал через часик заглянуть к ней. Так что девушке следовало возвращаться назад, а нам действовать самостоятельно.
— Ничего, я уговорю его привести меня к себе. А вы его там дождетесь, — успокоила нас Лена. — Не горюйте, все у нас получится.
А мы и не сомневались. Должно получиться, просто обязано!
Она ушла, мы же, прикинув, как будем действовать, вновь подобрались к повороту. Потом встали во весь рост и зашагали прямиком к караулу, первоначально насторожившемуся при нашем появлении. Но замаскированы мы были неплохо, по крайней мере, на первый взгляд: местная «камуфла», черные лица, независимая, свободная походка. Свои, да и только.
Нам удалось подойти шагов на десять, прежде чем на лицах охранников появилась тень недоумения. Вроде бы и свои идут, да что-то мелковаты. Один из стражников поднял руку, приказывая нам остановиться, но это был его последний осмысленный жест. Сашкин «глок» щелкнул три раза, и у негров подкосились колени. Я рванулся вперед, прыгнул и двумя ударами уложил китайцев. Все произошло практически в тишине. Путь был свободен.
Загайнов нырнул за дверь, через секунду появился вновь, уже не таясь, сказал:
— Чисто! Давай их!
Мы затащили убитых в комнату. Затем сходили за вырубленным охранником, притащили волоком, связали руки за спиной куском веревки. Заткнули рот на всякий случай его же кепкой. Я пощупал пульс у вырубленных мной китайцев. Абсолютный ноль. Да-а, хиловатых солдат делают Баркаеву его умники.
Опять странное ощущение посетило меня. Вот мы, без зазрения совести, без тени сомнений убиваем сейчас этих несчастных клонов, вся вина которых только в том, что одному безумцу до дрожи хочется власти, и он готов ради этого бросать в кровавую мясорубку тысячи и тысячи людей, не считаясь с потерями. А мы, чтобы предотвратить эти жертвы, валим десятками ну, пусть не настоящих людей, но все же живых существ! Да у меня рука даже на собаку не поднимется, если она, конечно, не бешеная! А тут луплю только так, направо и налево. И ничуть не жаль этих слабых созданий. Что-то неладное происходит с миром, а вместе с ним и со мной. Неладное и очень страшное…
Загайнов между тем принялся за осмотр жилища Баркаева, и я присоединился к нему. Да уж, себя Махмудик явно не обидел! Начать с того, что были его апартаменты трехкомнатными. Так сказать, гостиная, кабинет и спальня. Все обставлено если и не совсем роскошной, то приличной мебелью, ковры на полах, светильники по стенам, здоровенные плоские телевизоры между светильниками, компьютеры с плоскими же мониторами. Все по высшему классу.
Но подробности меблировки нас мало интересовали. Быстро осмотрели все комнаты, не поленились заглянуть в душ и туалет. Пусто. А вообще-то настораживала та легкость, с которой в святая святых — личную квартиру — Баркаев в свое отсутствие допускал посторонних. Пусть не совсем посторонних — сотрудников, подчиненных — но все же допускал. И зачем они сюда шныряли, пока мы с Сашкой сидели в коридоре за углом?
Загайнов продолжал обшаривать квартиру, а я подсел к тому компьютеру, что был в кабинете — надо было покопаться в его памяти. И основательно покопаться. Чтобы не отвлекаться, я кивнул коллеге на дверь — поглядывай, дескать! Но Сашка и так пистолет из рук не выпускал.
Интересного нашлось много, хотя, будь я подготовлен лучше, наверняка нарыл бы намного больше. Что поделаешь, если при моей работе компьютерные изыски практически не нужны. Машина дома стоит, мощная, даже к Интернету подключенная, но служит исключительно для развлечений: в Сети полазить, интересное что-нибудь вычитать, в стрелялки поиграть — вот и все ее предназначения. Рита и Сашка меня периодически берутся воспитывать — дескать, овладевай компьютерной грамотой. Но я ленюсь и не вижу в этом особого смысла. Каждый должен заниматься тем, к чему предназначен. Кстати, оба моих «воспитателя» и сами-то не большие доки в компьютерных умениях. Это еще один фактор, не дающий мне стать настоящим мастером клавиатуры и дисплея. А то действуют они, понимаешь, под девизом: «Умеешь — выполняй, не умеешь — учи!»
Так что, не мудрствуя лукаво, я покопался в столе, нашел отвертку и стал выкручивать всю память из баркаевского компьютера. Блоки не тяжелые, унести их — проблем не будет. Ну а если что-то лишнее попадется — пускай потом специалисты разбираются. Им за это деньги платят. А мне — совсем за другое. Ноутбук, что стоял в кабинете, я тоже отключил, закрыл и отложил в сторонку, к блокам из первого компьютера. Потом захватим, когда уходить будем.
Глава 14
Вот так мы с Загайновым развлекались, дожидаясь нашего старинного «приятеля». Времени хватило на все: и на тщательный обыск, и на подготовку к встрече хозяина. Когда Лена все же выполнила обещание и привела Баркаева (не знаю, что уж она там ему наплела), мы стояли по сторонам двери и перехватили бандита мгновенно. Девушка, вошедшая первой, сразу отскочила, чтобы не попасть под мой удар, и он достался Махмудику. А потом нам пришлось жестко работать с его двумя телохранителями-неграми.
Да-а, это были, конечно, не китайские клоны. Первый, которого выстрелом в лоб свалил Сашка, даже успел кое-что предпринять, и мое плечо, в которое попал его кулак, еще полчаса потом ныло. Второй же, не понадеявшись на автомат, болтавшийся у него на плече, стал драться по полной программе. Но, в конце концов, вдвоем мы его все-таки свалили. Тяжело дыша, затащили в комнату, связали, и тут я спросил у Сашки:
— Ты чего не стрелял? Смотри, какая дубина!
Загайнов виновато развел руками:
— Понимаешь, и сам не знаю. Забыл как-то про пистолет.
Ну да, забыл он! Так я ему и поверил. Скорее всего, бывший офицер-десантник решил на практике проверить, насколько хороши солдаты Баркаева. С китайцами мы дело уже имели, а вот с неграми использовали до сих пор или фактор неожиданности, или оружие. В дальнейшем при подобных столкновениях не стоило полагаться только на свои руки и ноги. Стрелять желательно первыми, и никаких проблем.
Наконец-то пришло время заняться непосредственно Баркаевым. Он уже ворочался на полу, отплевываясь, и невнятно бормотал что-то. Заехал я ему, конечно, знатно. Но ведь и не стремился убить. Нам он пока еще живым нужен был.
Мы подняли мятежного безумца, сунули в кресло и примотали его руки к подлокотниками обрывками веревок. Плеснули в лицо воды, чтобы привести в себя. Рот затыкать ему не стали — пусть, если хочет, орет. При здешней толщине стен ни одна зараза, кроме нас, его не услышит. А вот говорить ему нужно будет, причем жизненно необходимо, поскольку не может не понимать, в какие руки попал. И, значит, молчание только сократит ему жизнь.
Дверь в апартаменты запиралась изнутри. Мы ее, естественно, и заперли. Чтобы никто не помешал задушевной предстоящей беседе. Загайнов сделал мне почти незаметный знак в сторону Елены, скромно присевшей на уголке дивана, и вопросительно поднял брови. Да, это была еще одна проблема: нужно ли нам ее присутствие при допросе? Какими бы соратниками мы ни были и как бы она нам ни помогала, все же эта девушка оставалась агентом британской разведки. А оно нам надо — секретные сведения, которые мы намеревались выбивать из Баркаева, дарить англичанам? Ведь не исключено, что после окончания этой нашей операции Елена не поедет с нами в Москву, а рванет к своим работодателям. Мы же не знаем, как все закончится, только надеемся на лучшее.
— Лена, — обратился я к ней, — ты бы вышла в спальню, что ли. Тут сейчас сцены будут совсем не подходящие для девичьих глаз и ушей. Судя по всему, этот гад просто так колоться не собирается. Ну и придется к нему некоторые меры применять. Поверь, даже многих крепких мужиков при этом мутить начинает. А уж для женщин такие сцены… Понимаешь, мы не садисты какие-нибудь, но — на войне как на войне…
Елена чего-то подобного, видимо и ожидала, потому что не противилась и, как пай-девочка, удалилась. А мы приступили к «процедурам».
Баркаев уже полностью пришел в себя, ругаться перестал, но глаза на его изуродованном лице горели яростно. Ух, что бы он с нами сделал, развяжи ему руки и дай автомат! Да вот только никто этого делать не собирался. Маскировочную раскраску с лиц мы с Загайновым еще не смывали, поэтому узнать нас было для Махмуда трудновато. Но мы и не стремились быть опознанными, безразлично нам это было.
Несколько секунд мы молча наблюдали за нашим пленником, потом Загайнов подвинул себе кресло, уселся напротив Баркаева и спокойно закурил. Я остался стоять.
— Кто вы такие? — наконец разлепил губы Махмуд. Страха в его голосе не было, как и любопытства. Скорее — усталость, смешанная с безразличием. Что-то у него не ладилось, или ношу в этот раз взял на себя непосильную. Вот и устал.
— Неважно, — коротко ответил Сашка.
— Чего хотите?
— Знать хотим, дорогой, — ласково проворковал я, опершись на спинку кресла. — Многое знать хотим.
— Ничего не скажу, — Баркаев даже мотнул головой при этих словах. — Хоть режьте.
— Можем и резать, — пожал плечами Сашка. — Мы много чего умеем, так что говорить ты будешь. Помочь тебе некому, а если и случится что, так мы тебя по-всякому завалить успеем.
— Застрелите сейчас! — потребовал пленник.
— Не-ет, дорогой, ты еще немного поживешь. Как знать, может быть, и долго. Если расскажешь нам все, что хотим знать.