А нервы начальства, и его отсутствие в городке, как выяснилось были связаны с тем, что в сотне милях севернее Уэйлса, в поселке Шишмарев, обнаружился еще один непонятный мужчина. Как я уже говорил, слышимость была превосходная, и потому я вскоре оказался курсе происходящего, что в итоге мне очень помогло.
Как и следовало ожидать, капитан обнаружился уже на утро. Его, еще находящегося в бессознательном состоянии быстро перенесли в дом, раздели и оказав помощь, сообщили о его появлении в Государственную Службу Гражданства и Иммиграции города Ном. Именно они занимаются подобными случаями. У тех, или не оказалось свободных сотрудников, или была какая-то иная причина, но они связались с городком, в который в итоге приехал я, и отдали распоряжение полиции разобраться с этим делом. Вот начальство и отправилось туда в командировку.
Судя, по их словам, мужчина неизвестно каким путем оказавшийся на пристани, во-первых, был мертвецки пьян, и потому находился без сознания. В общем-то полбутылки водки влитые ему в горло, по здешним меркам, вполне могли соответствовать этому утверждению, хотя по советским нормам, это было скорее опьянение средней тяжести, если не меньше. Во-вторых, у него на руках оказались застегнуты наручники, что вызвало еще большее количество вопросов, на которые так и не нашлись ответы. Честно говоря, опасаясь его внезапного пробуждения, я до последнего момента не снимал с него браслетов, а после скорее всего забыл об этом. При этом, ни единого документа при нем не оказалось, а одет он был в одежду японского и южнокорейского производства. То, что одежда была импортная я заметил сразу. А документы, нужно искать на дне пролива. Похоже капитан был не простым сотрудником.
Самым же удивительным по мнению полицейских, после того, как его удалось привести в чувство, он оказался в невменяемом состоянии. Постоянно просил прощения, говорил, в том, что: «Vovke Didenko prolomili kamnem bashkoo, vinovat ne ya, a Тereha is pervogo pod’ezda», при этом перескакивая с русского языка на английский буквально после каждой фразы. И вообще считал себя четырнадцатилетним мальчишкой и не понимал, как оказался так далеко от «Pitera», просил и позвать маму. Мужчину первым же самолетом отправили в больницу города Ном, а сами вернулись обратно.
По всему выходило, что я все-таки смог добраться до его памяти, правда, как это у меня получилось, так и не понял. Но в любом случае, для меня, и для Иколая, сейчас безопасен. Может когда-то он и сможет прийти окончательно в себя, но к тому времени это дело уже будет закрыто. Да и свидетельствовать о том, что Иколай помог мне с побегом он тоже не сможет, и это радует.
После этого, начальство связалось с нужными людьми в Номе, и уже на следующий день, меня самолетом, в сопровождении офицера, который заодно перевез кофр с моим оружием и документами, отправили в столицу округа. Здесь тоже была вполне благоустроенная комнатка с примыкающим к ней санузлом. Правда уже без холодильника и электрической плиты, но кормили меня трижды в день, принося еду из местной столовой, которая была достаточно сытной, хотя и несколько поостывшей. Но хотя бы в душевой текла горячая вода и это радовало. Из развлечений присутствовал телевизор, с переключением каналов через пульт на длинном шнуре, который выдавал больше пятидесяти каналов на самые разные темы. Благодаря этому я постарался найти языковую программу и большую часть времени повышал свои знания в английском языке, хотя не брезговал и развлекательными передачами. Правда заниматься всем этим приходилось только перед сном.
Сразу по приезду, меня прогнали через медицинское обследование, сделали несколько прививок, а после несколько дней подряд опрашивали совершенно разные люди. Причем некоторым из них было совершенно не интересно то, как именно и почему я решил покинуть Союз, а вот описание тех мест, где я побывал и что видел, интересовало даже очень. В принципе ничего секретного, я не знал, а описание мест старался делать скорее поверхностно, упирая, на незнание предмета. Например, при описании леса говорил про деревья говоря, что не разбираюсь в их породах. При просьбе описать место где служил Женька, вообще сказал, дальше проходной меня никуда не пускали, а по слухам здесь стояли танки, оставшиеся со времен войны, и старые автомобили. Один из которых пятьдесят девятого года выпуска я и приобрел. Одним словом, пытался изображать из себя не слишком образованного человека, хотя вряд ли преуспел в этом. Все же как заметил один из этих людей, английский язык выучить я сумел, значит не такой уж и недалекий.
Несколько раз пришлось повторить историю с письмом, и с тем, как мне удалось бежать. Причем в один из последних допросов, я краем уха услышал, что мои показания подтвердились. Как именно и с чьей помощью осталось неизвестным, но по большому счету, мне это было и не нужно знать. В итоге, после двух недель пребывания в Номе, меня в один из дней вызвали к большому начальству, которое поздравило меня с успешным завершением моего дела, и выразило надежду, что я оправдаю оказанное мне высокое доверие… Дальше мне в голову пришло выступление товарища Саахова из комедии «Кавказская пленница» и честно говоря, я слегка выпал из реальности, уйдя в воспоминания.
Пришел в себя оттого, что кто-то похлопал меня по плечу. Ответив, я несказанно счастлив, и потому сейчас слегка нахожусь не в себе от этого объявления, получил взамен дружелюбную улыбку, и вместе с нею, удостоверение личности, так называемую Грин-карту, хотя к моему удивлению, ничего зеленого я в ней не нашел. Фактически это был вид на жительство, согласно которому я имел право находиться на территории США в течении десяти лет, покидая территорию не дольше чем на полгода, и по истечении пятилетнего срока подать ходатайство на получение гражданства, или по истечении десяти, получить похожий вид на жительство, на следующие десять лет. Находясь здесь, я мог работать, организовать свой бизнес и служить в армии. А также был обязан исполнять все законы и платить налоги. Вместе с удостоверением, мне был выдан чек, на пять сотен долларов, в качестве подъемных или какой-то там компенсации. Кроме того, было возвращено все оружие, включая и пистолет, со всеми разрешительными документами на него. Правда предупредили, что использовать его я имею право только на территории Аляски. В остальных штатах, личное оружие могут иметь только граждане США. Водительское удостоверение, которое имелось у меня, хоть по закону и было действительно для использования на дорогах страны, но все же мне посоветовали обменять его на местный образец. Что я и сделал в ближайшем отделении полиции заплатив за это семь долларов. Армия США еще три года назад перешла на контрактную основу, поэтому служба в армии зависела только от моего желания.
Самым удивительным для меня, оказалось то, что сюда каким-то образом перегнали и найденный мною пикап. Причем судя по свежей резине, стоящей на колесах, его здесь основательно подремонтировали. Правда сделали это с изрядным юмором, как-то иначе назвать то, что его покрыли защитным лаком, поверх потеков ржавчины, назвать было трудно. Несказанно удивленный я стоял перед автомобилем, и не находил слов от увиденного. Один из местных офицеров полиции, подошедший по ближе вполголоса поведал мне, что благодаря мне некоторые представители Уэйлса получили, «довольно высокие премии», за свою работу. И это самое меньшее, чем они могли отблагодарить меня.
Вначале задумался было над тем, что расходов на ремонт было не так уж и много. Самым затратным было поменять резину, да и то, далеко не факт, что поставили только что купленные колеса, скорее взяли из относительно свежих, но бывших в употреблении, ну и слегка покрасили машину, чтобы сохранить первозданный вид, а также сделали новую регистрацию уже на мое имя. Впрочем, я был рад и такому. Честно говоря, имея за душой пять сотен долларов, вряд ли задумаешься о покупке автомобиля. А так у меня считай есть собственные колеса, на которых я могу укатить куда угодно. А цвет? Мало ли на свете эксцентричных людей. Да и лишняя гарантия того, что на нее не позарится какой-нибудь угонщик.
Но первая же приобретенная в ближайшем киоске карта с указанными на ней автомобильными дорогами, подсказала мне, что это даже не шутка, а форменное издевательство. Похоже наградили сотрудников полиции Уэйлса, далеко не премиями потому, что из Нома, где-то, как-то можно было добраться на автомобиле до Теллера, который находился в семидесяти милях на северо-запад, или Каунсила, на таком же расстоянии на северо-восток. Больше никаких дорог в округе не имелось. Даже из Уэйлса пикап похоже притащили на каком-то судне, потому, что иных дорог туда просто не существовало. Фактически Ном — это, как и было указано во всех справочниках «Обособленная территория». То есть, скажем, можно до нее доплыть на каком-нибудь судне. Вполне приличная пристань имелась возле города. Прилететь самолетом. Судя по длине взлетно-посадочной полосы, сюда легко могли садиться как самолеты малой, так и средней авиации. Тот же Як-40, который когда-то доставил меня в Усть-Камчатск, вполне смог бы сюда приземлиться и взлететь.
Скажу больше. Как я узнал из брошюры, в 1925 году в Номе случилась эпидемия дифтерии. Из-за плохих метеоусловий в город не могли доставить по воздуху нужное количество сыворотки и это грозило большим количеством смертей. Так как метель в этих широтах может длиться целыми неделями, то было принято решение отправить сыворотку с помощью ездовых собак. До города Ненана, что находится в центральных районах Аляски, сыворотку доставили на поезде, а дальше, более тысячи миль до Нома, её везли на собачьих упряжках. На всём пути упряжки сменяли одна другую. Всего было задействовано двадцать каюров и больше ста пятидесяти собак. Они привезли антидифтерийную сыворотку в Ном за пять с половиной дней. Вся «гонка» проходила в тяжелейших погодных условиях и в истории именуется не иначе как «Великая гонка милосердия 1925 года». В честь тех событий каждый год, правда почему-то с 1973 года, проводят гонки на собачьих упряжках от Анкориджа до Нома. Дистанция в тысячу сто шестьдесят преодолевается за срок от восьми до пятнадцати дней. Правда это не дорога а собачья тропа, на время гонки по всей трассе дежурят вертолеты. О том, чтобы пройти ее же на автомобилях, почему-то умалчивают.