– Конечно, мы согласны! – за всех нас ответил Карл Генрихович. – Вы даже не представляете, как мы счастливы, что повстречали на своем пути такого добросердечного человека, как вы, миссис… Это просто Господь с небес направил нас к вам!..
– Ох, ну что вы, – зарделась та, став еще румяней, чем прежде. – Господь призывает всех нас помогать нуждающимся и тем, кто попал в беду… Никто не знает, что каждого из нас ждет на жизненном пути… Да и помощь-то моя невелика… Денег я вам, к несчастью, заплатить не могу за работу, поскольку сама еле концы с концами свожу… А вот крышей над головой и какой-никакой едой мне поделиться не жалко…
– А разве это мало? – воскликнул Карл Генрихович. – Для нас это даже слишком много, поверьте!
– Ох, ну что вы! – повторила женщина, застенчиво махнув рукой.
– Тогда позвольте еще узнать имя нашей благодетельницы? – улыбнулся Карл Генрихович.
– Магдалена Флинн, – присела в легком реверансе женщина.
– Невероятно приятно, – наш Хранитель схватил ее ручку и запечатлел на ней поцелуй.
И снова ему в ответ:
– Ну что вы, что вы!
– Не знала, что Карл Генрихович такой дамский угодник, – понизив голос, сказала я Илье на русском языке.
– Но зато как мастерски он ее уговорил! – отозвался так же тихо Илья.
– Может, это его очередной дар – убеждать и располагать к себе людей? – предположила я.
Илья на это лишь усмехнулся.
Тем временем миссис Флинн принялась угощать нас своими булочками, что было весьма кстати. Я с наслаждением вонзилась зубами в мягчайшее ванильное тесто и даже прикрыла глаза от удовольствия, настолько оно было вкусным. О чем поспешила сказать хозяйке магазинчика.
– Рада, что вам понравилось, Кэтрин! – искренне обрадовалась та. Но потом добавила с легкой грустью: – Только почему-то покупатели сюда почти не захаживают…
– Может, стоит подумать о рекламе? – предложила я.
– Реклама? Что это? – во взгляде Магдалены сквозило явное непонимание.
– Ну…Один из способов привлечь покупателя к своему товару, – пояснила я, немного удивившись.– Яркий плакат, разные акции… Разве у вас в Солсбери такого не делают?
– Нет…– миссис Флинн растерянно развела руками.
Любопытно… В этом мире нет понятия рекламы? Но как они тогда занимаются торговлей?.. Не думала, что такое бывает. По-моему, реклама проникла уже во все щели, куда надо и не надо. Даже в монархическом мире ее было чересчур много. Так почему она не прижилась здесь?
– Если не возражаете, я чуть позже попробую показать вам пример, – пообещала я, хоть и не была полностью уверена в своих способностях маркетолога.
Но с чем черт не шутит?.. А вдруг мне и вправду удастся помочь этой милой женщине, а заодно, отблагодарить за ее гостеприимство.
В магазинчике миссис Флинн мы пробыли до самого вечера. Илья с Карлом Генриховичем сразу взялись за ремонтирование покосившейся вывески, я же вызвалась помочь хозяйке с продажей ее выпечки. Для этого переоделась в свой сарафан с маками, который привел в полный восторг Магдалену.
– Какая красота! – воскликнула она, увидев меня в новом наряде. – И вам не жалко надевать его для работы?
Нет! Не жалко! Глаза б мои его не видели! Но сказать так я, естественно, не могла: Карл Генрихович обидится, да и миссис Флинн слишком искренне им восхищалась.
Поэтому я ответила немного другое, но тоже честное:
– У меня просто всего одно платье…
– Ну ничего, вечером я вам что-нибудь подберу из своего…– пообещала Магдалена. – А это оставьте для какого-нибудь праздника…
К обеду в булочной появился сын миссис Флинн Спенсер, худенький невысокий мальчуган лет двенадцати-тринадцати. Он забрал у матери несколько бумажных пакетов, в которые заранее была упакована кое-какая выпечка. Это оказались заказы постоянных клиентов, и их нужно было разнести по адресам.
– Вот видите, – заметила я с улыбкой, – у вас даже заказы делают. А, значит, не все так плохо… Людям нравятся ваши булочки и хлеб…
– Это в основном соседи и клиенты с ближайших домов, – отозвалась Магдалена. – А случайные покупатели сюда захаживают не так уж часто…
Тем не менее, несмотря на жалобы миссис Флинн, к закрытию магазина большая часть хлеба была раскуплена.
– Придется завтра нести это в церковь для нищих, – все же вздыхала Магдалена, собирая остатки.
– И когда вы все успеваете: и печь, и продавать, и в церковь ходить? – с улыбкой поинтересовался у нее Карл Генрихович.
– Тесто замешиваю с вечера, пеку рано утром. Брат, который живет недалеко от меня, помогает перевезти свежий хлеб в магазин… В церковь может отнести его жена… Сын тоже постоянно на подхвате… Так что, помощники у меня есть, – тоже разулыбалась Магдалена.
Было заметно, что любое общение с нашим Карлом Генриховичем доставляет ей большое удовольствие, но при этом заставляет смущаться и розоветь.
Жила миссис Флинн в одном из тех уютных домиков с садом, что располагались на окраине города. Дом был одноэтажным, но с просторным чердаком, куда хозяйка и собралась нас поселить. Правда, опять втроем.
Магдалена очень извинялась, что не может выделить нам раздельные комнаты, зато мне с Ильей, как «супругам», досталась большая, почти двуспальная кровать, а Карлу Генриховичу – добротная раскладушка. В общем, жаловаться было грех. К тому же миссис Флинн накормила всех вкусным ужином и позволила принять ванную, а затем подыскала для нас кое-какую одежду.
– Простите, – снова начала извиняться она, протягивая стопочку с вещами, – возможно, в России ходить в том, во что вы одеты, нормально, но для нас это выглядит несколько странно. Поэтому, чтобы вы особо не выделялись среди наших жителей, наденьте лучше завтра вот это. Здесь одежда моего покойного мужа и кое-что из моих вещей для Кэтрин, из тех времен, когда я была еще помоложе и постройней… Все чистое, не беспокойтесь.
– И все-таки она очень милая, эта миссис Флинн, – заметил Карл Генрихович, когда мы наконец остались одни.
– Вы, случайно, не влюбились, Карл Генрихович? – поддразнила его я.
Тот лишь лукаво усмехнулся и перевел тему:
– Давайте обсудим положение, в котором сейчас пребываем…
– Считаю, что нам снова несказанно повезло, – заметила я. – Не знаю, где бы мы сейчас были, если бы не Магдалена… Мир этот, на мой взгляд, не очень уютный…
– Ну, уютный – неуютный, это нам пока еще рано судить, – Карл Генрихович задумчиво потер подбородок. – А вот кое-какие выводы о нем я уже успел сделать… Тем более, наша благодетельница миссис Флинн оказалась достаточно разговорчивой особой, и мне не составило труда наводящими вопросами узнать у нее кое-что об этом мире…
– Интересно послушать, – Илья переставил единственный стул в комнате поближе к окну и сел на него, одновременно облокотившись одной рукой на подоконник.
– Первое, что бросается в глаза – это засилье религии во всех сферах жизни, – Карл Генрихович, наоборот, принялся расхаживать по чердаку. – Если вы заметили, то распятие либо его изображение здесь встречается чуть ли не на каждом шагу. И я говорю даже не об этом доме, и даже не булочной миссис Флинн, где они висят не только внутри, включая кладовку, но и снаружи. Обратите внимание, что этот религиозный символ украшает каждую входную дверь, будь то жилой дом, магазин или почта. Да и манера Магдалены постоянно ссылаться на Господа и строчки из Библии только подтверждает мои мысли.
– А разве излишняя набожность – это так уж плохо? – спросила я, разглядывая деревянное распятие, висевшее над нашей кроватью.
– Когда как, – задумчиво отозвался Карл Генрихович, – когда как… Но любопытно другое: во всем этом мире, как я понял, главенствует единственная религия – христианство. Вернее, только одно его течение – католицизм…
– Вы хотите сказать, что других религий здесь нет? – переспросил Илья озадаченно. – Ни ислама, ни буддизма…
– Ни даже православия, – продолжил за него Карл Генрихович. – Конечно, я хотел бы еще уточнить этот вопрос… Возможно, на днях даже схожу в местную библиотеку… Магдалена сказала, что она как раз недалеко от ее булочной. Но думаю, мои предположения подтвердятся с большой долей вероятности. Да и ситуации это сильно не изменит. Ясно одно: именно из-за столь сильного контроля церкви над всеми областями, научно-технический прогресс здесь сильно заторможен. По моим ощущениям, этот мир можно сравнить с нашим в эпоху 30-х годов прошлого века. Автомобили есть, но мало. Телефоны, как я понял из слов Магдалены, только у состоятельных людей. Кинематограф есть, но телевидения нет. Из доступных благ – радио, электричество, газовые плиты и отопление, канализация, горячая вода. На этом список заканчивается, во всяком случае, пока. Возможно, в ближайшие дни узнаем что-нибудь еще. Но главное, что такое положение дел меня радует, – неожиданно заключил он. И тут же пояснил: – Значит, мы движемся в верном направлении…
– Удивительно, что здесь религией разрешено курить, – усмехнулся Илья, доставая пачку сигарет. – Поэтому пойду покурю, что ли… Пока не запретили .
– А я вместо сигареты попрошу миссис Флинн угостить меня стаканом молока на ночь…– Карл Генрихович направился следом за Ильей. – А вы, Катенька, ложитесь уже спать… Время позднее. А мы скоро к вам присоединимся…
Оставшись одна, я в нерешительности замерла у кровати. Этой ночью я снова буду спать с Ильей. Только не под открытым небом, где мы просто лежали, прижавшись друг к другу, чтобы не было так холодно, а в нормальной кровати, под одним одеялом…
Ну что за дурацкая женская натура! Вначале психуешь и переживаешь, что мужчина не проявляет к тебе желаемого внимания, а потом, когда стоишь в шаге от исполнения мечты, пасуешь и теряешься.
Вот и меня при одной только мысли, что предстоит провести ночь, и, по всей видимости, не одну, рядом с Ильей, почему-то охватывала нервная дрожь. Господи, я ведь столько ночей провела в объятиях его двойников, а теперь вот нервничаю… Словно все в первый раз… И я сейчас не имею в виду занятие любовью, полагаю, говорить об этом еще слишком рано… Да и присутствие Карла Генриховича на соседней кровати не очень-то располагает к этому действу. В трепет же приводит даже сама близость Ильи, возможность находиться совсем рядом с ним, чувствовать его дыхание, прикасаться, пусть и случайно, к его обнаженной коже, и… Да кого я обманываю? Конечно же, мне хочется более откровенных действий, поступков со стороны Ильи, хочется его поцелуев и ласк…