– Не только руки? – в голосе Ильи стала проступать нешуточная тревога.
Он заставил меня подойти поближе к свету и принялся придирчиво рассматривать каждый сантиметр кисти моей руки, вначале одной, потом другой. По тому, как его лицо становилось все мрачнее и мрачнее, я поняла, что это – оно, то самое…
– Вот же…! – тихо прорычал Илья и чуть ли не со всей силы ударил кулаком в стену. – Этого я и боялся…
– А оно ведь само никак не пройдет, нет? – без всякой надежды уточнила я.
Илья на это лишь горько усмехнулся:
– Думаешь, чесоточным клещам ты не приглянешься, и они сами сбегут? Нет, – он с шумом вздохнул. – Это как вши. Сами не уйдут… Так и могут всю жизнь под кожей бегать и плодиться…
– Жуть какая, – простонала я, живо представляя себе это картину.
– Что же делать? Что же делать? – Илья, сцепив руки на затылке, принялся ходить по магазину.
Я же еле сдерживалась, чтобы не расплакаться от отчаяния и жалости к себе. Но, видя, как переживает Илья из-за того, что не в силах никому помочь, понимала: мои слезы только усугубят ситуацию. Да и, в конце концов, со мной случались вещи и похуже! Например, когда у меня отказывали руки и ноги после неудачного ЭКО. Правда, тогда я была не в своем теле, но ощущала все прекрасно…
– А, может, в следующем мире, куда мы перейдем, эту чесотку лечат как и у нас – на раз-два? – пытаясь успокоить Илью, предположила я. – А до перехода осталось меньше недели… Потерплю!.. Только, – внезапно осенил меня, – ты ведь тоже можешь заразиться! И Карл Генрихович. Может, мне теперь спать ото всех отдельно? Например, попросить разрешения у Магдалены занять диван в гостиной…
– Ни на какой диван ты не пойдешь, – с легким раздражением отозвался Илья. – Будешь спать, где спала. Да и, думаю, мы с Карлом Генриховичем уже тоже заразились… Сегодня – завтра и у нас проявится… Инкубационный период от семи дней…
Домой к Магдалене мы возвращались не в духе, и уж точно не ожидали увидеть там мэра Райса собственной персоной. Его лакированный автомобиль стоял у самых ворот, а сам он обнаружился на диване в гостиной. Вокруг него услужливо кружила заметно приободрившаяся Магдалена. Правда, одета она была в глухое платье и опять же перчатки, что несколько диссонировало с душным июньским вечером, но мэр, погруженный в какие-то свои мысли, казалось, не обращал на это никакого внимания. Когда же он увидел Илью, то сразу подскочил с места и направился к нему.
– Добрый вечер, мистер Райс, – первый поздоровался Илья.
– Приветствую вас, мистер Розенштейн, – несколько торопливо отозвался тот. – У меня к вам снова разговор…
Меня вначале покоробило, что Райс обращается к Илье по фамилии Карла Генриховича, но потом я вспомнила, что для всех в этом мире они отец и сын, и все встало на свои места.
– Если это по поводу вашей дочери, то, полагаю, я вам все уже сказал, – пристально посмотрел на него Илья. – Я, к сожалению, не в силах ей помочь… Как и всем прочим людям, которых поразила эта болезнь… Более того, у моей жены, – он перевел свой взгляд на меня, – сегодня тоже обнаружились признаки чесотки… Но, как бы я ни желал, даже ей помочь не могу…
– Если я раздобуду для вас серу, вы сможете сделать лекарство? – эти внезапные слова мистера Райса заставили всех притихнуть и замереть в полнейшем удивлении.
Илья, к которому и был адресован этот вопрос, пришел в себя первый и уверенно ответил:
– Да, – потом же, немного подумав, поспешил добавить: – Только лучше, если она будет в виде порошка… Или хотя бы некрупные кристаллы.
– Хорошо, – коротко кивнул мэр. – Я попробую найти для вас ее в ближайшие дни.
– Только у меня есть еще одно условие, – заговорил снова Илья. – Серы требуется не меньше двухсот грамм. Ее должно хватить на лекарство не только для вашей дочери, но и близких мне людей…
– Я понял вас, мистер Розенштейн. Скоро мой человек свяжется с вами, – после этого мистер Райс со всеми раскланялся и покинул дом.
– Матерь Божья, – прошептала Магдалена, когда за мэром закрылась дверь. – Он и вправду решил раздобыть серу?.. Да как же можно опуститься до такого греха?..
– Миссис Флинн, – устало проговорил Илья, – эта сера вылечит вас и вашего сына… И вы сможете снова жить как и прежде… Когда уже вы это поймете?..
В этот раз Магдалена почему-то не решилась ему противоречить, и даже стыдливо опустила глаза. Неужели, что-то начало доходить и до нее?
Ночью мне долго не спалось. Во-первых, тело безбожно чесалось, а во-вторых, у меня начала закрадываться тревога несколько иной природы. Теперь, когда у нас с Ильей уже случилась близость, я вполне могла оказаться беременной. А если вспомнить все умозаключения Карла Генриховича, то вероятность этого была очень велика. Тогда бы все сошлось по срокам, и наши с Ильей дети во всех мирах родились в одно время. Этому, конечно, можно было бы порадоваться, но сейчас, заболев мерзкой чесоткой, я начала переживать, не опасно ли это ребенку.
– Чего крутишься? – раздался сонный голос Ильи. – Сильный зуд?
– Очень, – шепотом отозвалась я.
– Старайся не расчесывать… И попробуй все-таки заснуть, – он зевнул, и примостившись ко мне поближе, снова засопел.
– Илья, – я ткнула его в бок.
– М-м-м?
– А чесотка опасна? Например, для грудных детей или беременных? – я все-таки не удержалась от этого вопроса.
– Если не занести инфекцию в расчесанные раны, то нет…– Илья отвечал, пребывая в полусне. – Разве что еще аллергия…
– А серная мазь? – не унималась я. – Она не вредная?.. Ею можно пользоваться беременным и детям?
– Можно… А ты что, собралась забеременеть?
– Нет, – отозвалась я, мысленно ругая себя за начатый диалог. – Это я так…
– И все-таки предлагаю вопрос с детьми оставить до лучших времен, – Илья снова зевнул и крепко меня обнял. – А пока давай поспим…
Человек от мэра Райса объявился только поздним вечером назавтра. До этого чесотка уже успела проявиться у всех в доме, включая Илью и Карла Генриховича. О булочной, естественно, пришлось на время забыть, и мы весь день маялись в четырех стенах и мучились от нестерпимого зуда. Благо, что эти чесоточные твари не покушались на лицо и голову.
Итак, уже знакомый нам мужчина в сером позвонил в дверь миссис Флинн, когда часы показывали почти девять вечера. Ему открыл Илья, и тот сразу протянул плотный черный мешочек:
– Мистер Райс просил передать лично в руки. В порошке не оказалось, только кристалл. Сколько нужно времени для того, чтобы вы сделали лекарство?
– Думаю, завтра к обеду будет готово, – пообещал Илья.
– Завтра в полдень буду у вас, – после этого мужчина быстро попрощался и ушел.
Илья раскрыл мешочек и извлек оттуда крупный кристалл серы. Я никогда раньше не видела этого вещества в своем первоначальном, природном состоянии. Сера оказалась ярко-желтой, полупрозрачной и даже походила на какой-то драгоценный камень.
– Я не думала, что она такая красивая. Можно? – я взяла кристалл у Ильи и принялась его рассматривать со всех сторон.
– Миссис Флинн, и вы подойдите, – с улыбкой позвал Карл Генрихович Магдалену. – Посмотрите, в этом кристалле нет ничего страшного. Помните, что я вам рассказывал о сере и ее пользе для человека?
Магдалена еще немного потопталась в нерешительности, но потом все-таки приблизилась ко мне, а за ней подбежал и Спенсер. Мы еще немного полюбовались неожиданной красотой серного кристалла, а после его обратно забрал Илья, чтобы наконец применить для дела.
Вначале серу требовалось измельчить до состояния порошка. Для этого Магдалена нехотя поделилась своей фарфоровой ступкой, и Илья начал растирать кристалл, предварительно расколов его молотком на более мелкие куски. Процесс оказался тяжелым и длительным, несколько раз Илью сменял Карл Генрихович, давая рукам того немного отдохнуть. В результате, на то, чтобы твердая сера наконец-то превратилась в порошок, ушло без малого четыре часа.
В то время как мужчины с усердием измельчали серу, миссис Флинн успела растопить свиной жир, а затем остудить до консистенции крема. Наконец, оба ингредиента были готовы. Теперь необходимо было тщательно вымерить дозировку одного и другого, и кухонные весы Магдалены здесь оказались как нельзя кстати. Смешав жир и серу в нужных пропорциях, Илья разложил получившуюся мазь по баночкам и устало откинулся на спинку стула.
– Ты молодец, – я украдкой поцеловала его в щеку, а потом начала массировать ему затекшие плечи.
– Главное, чтобы мазь помогла…– протянул он, блаженно прикрывая глаза. – А ты, оказывается, отлично массаж делаешь…
– И это только плечи, заметь, – игриво шепнула я ему на ухо. – Но для остального придется подождать более удобного момента.
– Интригуешь, – ухмыльнулся Илья. – Кстати, можешь вместо массажного масла воспользоваться как раз серной мазью… Ощущения те же плюс лечебный эффект.
– Ну да, – засмеялась я. – А еще весьма специфический запах.
Мы еще некоторое время посидели в кухне, выпили по чашке травяного чая, что приготовила для нас Магдалена, и только потом разошлись по комнатам.
Мазь нужно было нанести перед сном, жирным слоем и тщательно втирая в кожу, и не смывать до следующего вечера, поэтому спать мы ложились в облаке серного амбре.
– И как долго нам придется ею мазаться? – я с отвращением принюхивалась к собственному телу.
– Минимум три дня. Постараемся до перехода в следующий мир вылечиться, – Илья усмехнулся, глядя на мое выражение лица. – Не переживай, я тоже пахну не цветами…
– Это, конечно, небольшое утешение, – вздохнула я, накрываясь одеялом по самый подбородок, – но за компанию вонять все-таки не так обидно…
Илья тихо засмеялся, а потом быстро чмокнул меня в губы:
– Ты мне и вонючкой нравишься…
– От вонючки слышу, – я шлепнула его по руке, которая принялась игриво бродить по моей груди, и добавила, понизив голос: – Сейчас разбудим Карла Генриховича…
– Ты что, не слышишь, как он храпит? – хмыкнул Илья. – Как младенец…