— Я должен уведомить вас о том, что это собрание незаконно, его организаторы и участники виновны в нарушении раздела 38, параграфа 19, подраздела Ф Уложения о Собраниях и Ассоциациях Корпорации Вифлеем Арес. У вас есть пять минут, чтобы разойтись и вернуться домой к своим делам. Пять минут.
Никто не двинулся. Карманные часы Лимаала Манделлы отсчитали пять минут, а площадь Корпорации сжимало напряжение. Раэл Манделла–младший, потея в лучшем чемпионском костюме отца, с ужасом думал о том, как мало надо таких захватывающих дух пятиминуток, чтобы сложить из них жизнь.
— Одна минута, — сказал черно–золотой сотрудник сил безопасности. Внутренние усиливающие цепи шлема превращали его голос в грохочущий глас всей Корпорации Вифлеем Арес. Протестующие, однако, продолжали излучать неповиновение, смешанное с полным неверием в то, что Компания способна применить силу против собственных акционеров.
— Не делай этого, — прошептал Раэл Манделла–младший черно–золотой элементали.
— Я должен, — отвечал Микал Марголис. — У меня инструкции. — И затем он загрохотал, использую самое полное, сотрясающее небеса усиление. — Хорошо же! Вы пренебрегли предупреждениями Компании. Больше их не будет. Комендант Ри, рассейте незаконное сборище!
Грянули выстрелы.
Раздались вопли. Головы повернулись туда, повернулись сюда, толпа поднялась, как убегающая овсянка. Охранники выступили из укрытий и двинулись на толпу — черно–золотая лента, залпами стреляющая в воздух. Толпа ударилась в панику и упорядоченная демонстрация превратилась в свалку. Плакаты метались над головами, знамена пали и были растоптаны, люди давили в разные стороны. Черно–золотой строй врезался в линии демонстрантов, орудуя шоковыми дубинками, как штыками. Панические вопли и рев заполнили площадь Корпорации. Охранники разогнали перед собой первые ряды, но стоило им двинуться к сердцу толпы, сопротивление начало нарастать. Дубинки вырывали у них из рук, выхватывали и отбрасывали щиты. На периферии битвы кто‑то завладел полицейским игольным пистолетом и открыл беспорядочный огонь по наступающей шеренге. Охранники и демонстранты сталкивались, как набегающие волны. Газовые гранаты чертили оранжевые дымные следы над головами. Закрыв лица платками, демонстранты швыряли их назад. Они остановили их… демонстранты остановили охранников… силы безопасности отступили, перегруппировались, вооружились щитам и снова двинулись вперед под прикрытием огня из игольников и града мягких пластиковых пуль. Еще один отряд выскочил из дверей конторы Компании и устремился вверх по ступеням, в направлении Раэла Манделлы–младшего и его единомышленников. Молодой водитель грузовика (клетчатая рубашка, красные подтяжки, грязные джинсы, жена и двое детей) с ревом бросился на черно–золотых атакующих, размахивая тяжелой шоковой дубинкой. Командир отряда опустил ствол игольника и выстрелом в упор превратил голову берсерка в кровавое месиво. Выстрел и кровь как будто гальванизировали нападающих. Полицейские винтовки были переведены в режим ближнего действия и начали выплевывать пулю за пулей в воцарившийся кромешный ад. Руки, ноги, плечи, лица разлетались кровавыми ошметками. Падающие затаптывались мечущейся толпой. Раэл Манделла–младший нырком ушел от выстрела, направленного ему в голову, и повалил стрелка мощным пинком по яйцам. Он вырвал у него винтовку и бросился, дико крича, на приближающихся охранников. Его сумасшедшая ярость сломила их. Они смешались. Микал Марголис, оказавшийся прямо перед Раэлем Манделлой–младшим и его обезумевшими помощниками, совершил тактический отход.
Раэл Манделла–младший схватил мегафон.
— Убирайтесь отсюда, вы все! Они убьют вас! Убьют вас всех! Есть только одна вещь, доступная пониманию Компания. Забастовка! Забастовка! Забастовка!
Пули застучали по бетонному фасаду конторы Компании и осыпали Раэла–младшего дождем осколков. Его слова, разнесшиеся над шумом битвы и криками толпы, были тут же подхвачены.
— Забастовка! Забастовка! Забастовка! — скандировали протестующие, вклиниваясь в полицейские шеренги и удерживая разрывы при помощи шоковых дубинок и полицейских винтовок. — Забастовка! Забастовка! Забастовка! — Толпа прорвала оцепление и люди бросились бежать по улицам, крича «Забастовка! Забастовка! Забастовка!». Охранники стреляли им вслед из игольников.
Несколько часов спустя охранники все еще обыскивали площадь Корпорации в поисках Раэла Манделлы–младшего. Они пробирались между растоптанными плакатами, рваными знаменами и брошенными шлемами, осматривали окровавленные тела раненых и — да — мертвых, ибо мертвецы тоже были здесь; они заглядывали в лица коленопреклоненных, безутешно сидящих у тел своих сыновей, отцов, мужей, жен, матерей, дочерей, возлюбленных, они пытаясь опознать предателя Раэла Манделлу–младшего, который обрушил все это на головы невинных людей. Они рассчитывали найти его среди раненых и надеялись найти его среди мертвых, но ему удалось уйти, укрывшись черной мантией старухи из Нового Глазго, погибшей во время паники. На груди у него были спрятаны Шесть Справедливых Требований и скомканное бело–зеленое знамя Конкордата.
48
Сирены взвыли в шесть часов шесть минут. Они ревели в шесть часов шесть минут каждый день, и не этим отличалось от всех прочих наступившее утро. По всей улице распахивались двери цвета навоза и выпускали трудовые единицы в рассветный полумрак. И в этом тоже не было ничего нового. Новизна заключалась в том, что на каждую открывшуюся дверь пять остались запертыми. Там, где в любой другой день река сталеваров лилась по улицам–каньонам Стальграда, сегодня только тонкий ручеек просочился под аркой, возвещающей Три Экономических Идеала Компании: Прибыль, Империя, Индустрия. Там, где в любой другой день двести грузовиков надменно проносились по узким улочкам Дороги Отчаяния, сегодня проехали, уворачиваясь от детей, домов и лам, меньше сорока. Там, где прежде вгрызалась в грунт сотня дрегляйнов, сегодня работал всего десяток, где пятьдесят шагающих экскаваторов сдирали струпья с кожи Великой Пустыни, сегодня топталось только пять, и то же самое творилось повсюду — от депо до адских врат конверторов и до неподвижных лихтеров в подземных ангарах.
Потому что сегодня был день забастовки.
День забастовки! День забастовки! День забастовки!
Раэл Манделла–младший собрал забастовочный комитет за кухонным столом на кухне своей матери. Прозвучали поздравления, краткие панегирики и заверения в решимости. Затем Раэл–младший попросил представить отчеты.
— Забастовочных взносов хватит на три месяца, — сказала Мавда Аронделло. — Плюс к тому пожертвования от самых разных сочувствующих, таких как Гильдия Ложкарей Ллангонедда и Маленькие Сестры Тарсиса.
— На нашем фронте ничего нового, — сказал отвечающий за пикеты Б. Дж. Амритрадж. — У службы безопасности палец все еще на курке. Мы ведем себя сдержанно.
— По сообщениям наших источников Компания уже начала найм штрейкбрехеров. Возможно, нам удастся задавить это дело в зародыше, если мы начнем пикетирование в самых больших городах. Б. Дж., отправь туда своих агитаторов. — Ари Оснан, глава разведки, сложил толстые руки и уселся на место.
— Производство снизилось до шестидесяти процентов, — сказал Харпер Тью. — В течение трех дней будет израсходован весь текущий запас стали и им придется заглушить как минимум три домны. Через неделю Стальград не сможет выдать стали даже на булавку.
— Группа активных действий, докладывать не о чем.
Раэл Манделла–младший посмотрел на Уинстона Карамасова долгим и тяжелым взглядом.
— Что ты хочешь этим сказать — не о чем докладывать?
— Докладывать не о чем — пока что. Если штрейкбрехеры появятся здесь, тогда у меня, возможно, будет что рассказать.
— Объяснитесь. — Уинстон Карамасов только пожал плечами и Раэл Манделла–младший закрыл собрание, в глубине души чувствуя легкую тревогу.
На следующее утро в домах бастующих сталеваров отключили электричество, газ и воду.
— Компания наносит ответный удар, — сказал Раэл Манделла–младший забастовочному комитету.
Беспечная Санта Екатрина порхала по кухне, напевала и пекла маленькие рисовые лепешки.
— Вы не можете допустить, чтобы это сошло им с рук, — прощебетала она.
Кадры Конкордата в Стальграде отреагировали на действия Компании с достоинством.
— Чтобы готовить пищу, мы будем красть электричество у компании, воду мы получим из Дороги Отчаяния — передавая ведра по цепочке, если потребуется — и мы будем ложиться спать на закате и вставать на рассвете, как наши отцы и деды, — заявили они.
Ночью инженеры проложили пластиковые трубы под забором и стали качать воду из погребенного под землей океана через колонки на перекрестках прямо в ведра. Вооруженные охранники проходили мимо, не желая никого провоцировать. Санта Екатрина превратила гасиенду Манделла в благотворительную столовую и оторвала Еву от плетения гобелена с историей Дороги Отчаяния, приставив ее к огромным котлам с рисом и похлебкой.
— Вы достаточно долго ткали историю; теперь вы можете в ней поучаствовать, — сказала она свекрови.
Призрачная пленка рисового крахмала покрыла все поверхности в доме и чрезвычайно удивила Лимаала Манделлу во время одного из его редких возвращений из отшельнической кельи на вершине дома доктора Алимантандо.
— Что происходит?
— Забастовка происходит, вот что, — пропела Санта Екатрина, которая никогда не была так счастлива, как теперь, подавая чашки с чечевичным кэрри длинной очереди забастовщиков. Поедающие кэрри сталевары узнали Лимаала Манделлу и принялись показывать на него пальцами и перешептываться.
— Милостивый боже, даже дом мой у меня отобрали! — воскликнул он и заперся в доме доктора Алимантандо, еще глубже погрузившись в тайны времени и временности.
Раэл–младший и забастовочный комитет наблюдали за первой доставкой продуктов в Дорогу Отчаяния. На той стороне железнодорожных путей Землеустроительная Компания Галлацелли–Манделла разметила несколько гектаров земли оранжевой пластиковой лентой в рамках подготовки строительства большого жилого комплекса, ожидая взрывного роста населения города. В результате получилось идеальное поле для трех чартерных лихтеров, позволяющее посадить их и разгрузить тридцать тонн различных продуктов.