Харвис не знал.
Спустившись в гостиную, он повел носом: Мама Мгбеи расстаралась, приготовила ароматную куриную запеканку. Помнится, в детстве Харвис всегда прибегал на кухню и смотрел, как добрые черные руки его няни укладывают в горшок начинку. «Слой за слоем, — повторяла Мама Мгбеи. — Слой из непослушных мальчиков, слой из бедовых девочек, слой из проказ, слой из кошачьих глаз. А ты куда смотришь! Вот я тебя сейчас!» И они заливисто смеялись, и горшок отправлялся в печь…
— Харвис, сыночек! — Мама Мгбеи выпрямилась от печи и, подойдя к Харвису, крепко обняла его. — Чего ты в такую рань?
— Не спится, — угрюмо признался Харвис. Мама Мгбеи вздохнула и, сняв с плиты кофейник, указала Харвису на стул.
— Садись, кофейку попьем, — сказала она и, когда Харвис послушно устроился за столом, поинтересовалась: — Чем будешь заниматься?
Харвис пожал плечами. Принц Альден приглашал его погостить в Везерли — король Клаус все-таки предпочел оставить сына в почетной ссылке — но Харвис предполагал, что там будет слишком много воспоминаний и вина.
— Я не знаю, Мама Мгбеи, — ответил он. — Я хочу уехать отсюда.
Нянюшка понимающе качнула головой. Придвинула к Харвису тарелку со свежевыпеченными булочками.
— Сыночек, ты ведь и сам знаешь, — она смотрела с таким теплом и любовью, что Харвис почувствовал, как защипало в носу. — Куда бы ты ни поехал, ты всегда возьмешь с собой себя. Перемена места не принесет тебе счастья.
С этим трудно было поспорить. Харвис отправился в изгнание, но все изменилось только тогда, когда он нашел Эвглин.
— Мама Мгбеи, а сколько тебе лет? — вдруг спросил он. Нянюшка рассмеялась и ответила:
— Когда у тысячехвостого Джембе было еще только восемьсот хвостов, я вышла замуж в первый раз. А когда у него будет две тысячи хвостов и один рог, то Владыка Мгунгва приберет меня в синюю саванну.
— Значит, я могу полагаться на твой опыт… — задумчиво сказал Харвис. Мама Мгбеи только рукой махнула.
— У тебя и своего опыта хватает. Мой маленький Харвис давно вырос.
На кухню заглянула служанка и, правильно поняв взгляд Мамы Мгбеи, ушла. Нянюшка вздохнула.
— Ты тоскуешь, сыночек, — промолвила она. — Ты не можешь вернуть ни девочку, ни силу, и эта тоска тебя прикончит. Поверь мне, мой хороший, так и будет.
Харвис и не сомневался. Он думал о своем будущем примерно такими же словами. Он все прекрасно понимал.
— Что же мне делать, Мама Мгбеи? — спросил он. Нянюшка улыбнулась и похлопала его по руке. Прикосновение было живым и ободряющим, как в детстве.
— Займись делом, Харвис, — посоветовала она. — Видишь ли, милый мой, я просто старая женщина и не знаю, как творить магию и как ее возвращать. Но зато я знаю, что разбитую душу можно склеить работой. Не всегда, конечно. Но очень часто это помогает.
Мама Мгбеи улыбнулась и откусила от булочки. Зубы у нее были крепкие, белые, как у совсем молодой женщины. Харвис подумал, что когда-то Мама Мгбеи была веселой и красивой девчонкой и бегала по саванне так, что могла обогнать льва.
— Я утратил магию, — сказал Харвис. — Я вытек. Я ничего не могу сделать.
Мама Мгбеи только рукой махнула.
— Харвис, говорю ж тебе: я не смыслю в магии. Но ты можешь делать свою работу и без волшебства. Тебя изгнали за умные мысли. Давно ты садился за книги, сыночек? Давно думал о других мирах?
Харвис хотел было ответить, что Мама Мгбеи не понимает всей тонкости его работы, но вдруг осекся и понял, что она была права.
Он точно знает, что существует множество обитаемых миров.
Он наметил условия, при которых открываются врата между мирами.
И рассчитать механизм открытия врат он сможет и без магии. Это чистая механика и расчет.
— Знаешь, а ведь ты права, — произнес Харвис. — Я ведь могу просто сесть за стол и начать работу. Здесь-то как раз магия и не нужна.
Мама Мгбеи торжествующе улыбнулась и снова похлопала Харвиса по руке.
— Вот видишь! Думаю, это хороший выход.
«А когда откроются врата, — вдруг подумал Харвис, — то я найду Эвглин».
Мысль была легкой и ослепляющей. Впервые за все эти тяжелые дни ему стало спокойно.
Глава 6. Дорога по облакам
Да, ребенок.
Семь недель.
У него уже было крошечное сердечко, и оно стучало так быстро и громко, оно так спешило жить, что Геля на мгновение перестала дышать. Врач вернулся за стол и, начав заполнять бумаги, спросил:
— Оставляем?
Геля не сразу поняла, что он имеет в виду. Одевшись, она вышла из-за ширмы и села на стул. Врач оторвался от карты и вопросительно посмотрел на нее. Он выглядел ненамного старше Гели, но в его лице уже поселилась какая-то профессиональная усталость. Геля подумала, что именно заставило этого молодого парня, отдаленно похожего на Борха, пойти в гинекологи.
— Оставляем? — повторил он.
— Кого? — испуганно спросила Геля. Врач завел глаза, всем своим видом показывая, как его вымотали тупые пациенты. Медсестра, которая быстрым неразборчивым почерком оформляла направления на анализы, рыкнула:
— Ребенка! Ты только что залетела, а уже тупишь!
Геля посмотрела на нее так, что медсестра осеклась и опустила взгляд к бумагам. «Никто и никогда не будет так со мной говорить, — подумала Геля. — Я уже не та девчонка, которая всего боялась».
Она летала на драконах и видела лесных богов. Она никому не даст себя в обиду.
— Оставляем, — сухо сказала она и перевела тяжелый внимательный взгляд на врача. — Что-то еще?
Вопросов больше не было.
Спустя четверть часа Геля вышла из женской консультации с огромной стопкой направлений на анализы. Утро было солнечным и ясным, и, глядя, как из-за деревьев неторопливо выползает осеннее солнце, Геля неожиданно подумала, что все еще наладится.
Минувшие недели прошли в беготне и хлопотах. Таня и Кир все-таки решили отвести Гелю в институт, пред светлы очи декана. Геля прекрасно понимала, что ничего хорошего из этого не выйдет, но, когда они подошли к дверям деканата, крошечная желтая точка в ее животе вдруг дрогнула, разливаясь теплом, и Геля услышала голос Харвиса:
«Просто плавно проведи рукой по воздуху. И скажи нужные слова. Sim aakh lessalom beth».
— Sim aakh lessalom beth, — послушно повторила Геля и мягко погладила невидимую кошку. В следующую минуту вся их компания уже ввалилась в деканат, и Геля услышала, как Таня говорит:
— ТамарМихална, здравствуйте. У нас тут, в общем, вот кто вернулся.
Декан оторвалась от ноутбука, и Кир мягко вытолкнул Гелю вперед.
— Здравствуйте, — негромко сказала Геля. Декан их факультета имела славу строгой, почти безжалостной дамы — и теперь эта безжалостная дама смотрела настолько растерянно и удивленно, что ее сухое лицо казалось несчастным и детским.
— Шувалова! — выдохнула декан, нервным движением подхватила ручку со стола и принялась ее развинчивать, не сводя взгляда с Гели. — Живая!
На ее возглас из примыкающей преподавательской выглянула зам по воспитательной и, всплеснув пухлыми руками, привалилась к стене, чтоб не упасть.
— Геля! — воскликнула она, и троица дружно протянула:
— Здравствуйте, Ольга Ивановна…
В отличие от декана, зам была женщиной мягкой, жалостливой и понимающей. Геля имела все основания полагать, что в этом конкретном случае сможет справиться и без заклинания. Огненная точка дрогнула в животе, и голос Харвиса прошептал:
— Satthmaa singth alomath.
— Satthmaa singth alomath, — повторила Геля и сказала уже тверже, глядя куда-то вперед: там над головами декана и зама разливалось жемчужное зарево, и его надо было просто покорить своей воле. — Я хотела бы восстановиться на втором курсе. Мне рожать весной, сессию сдам досрочно.
Таня и Кир, которых заклинание не затронуло, посмотрели на Гелю с одинаковым оторопелым выражением. Конечно, они не допускали даже возможности того, что декан пойдет навстречу — отправились в институт просто так, чтоб окончательно отмести эту вероятность. Но декан вдруг в очередной раз развинтила ручку и сказала:
— Раз ты беременна, то нужно свободное посещение.
Геля кивнула, с трудом сдерживая улыбку. Заклинание работало — оно покорило даже непробиваемую бюрократическую глыбу их декана.
— И комнату в семейном общежитии, — подала голос Таня, пихнув Гелю в бок. Дескать, раз уж ты начала шаманить, то не прекращай. — А то ребенок родится, а идти некуда. У Гельки мама умерла, а папаша алкаш!
Зам нахмурилась, и Геля успела испугаться, что все рухнуло, и у них ничего не выйдет — но Ольга Ивановна потерла кончик носа и ответила:
— Устроим. Смирновы как раз уехали, есть комната.
Когда они вышли из учебного корпуса, то Геля почти без сил рухнула на скамейку под деревом. Таня и Кир опустились рядом, и Геля услышала растерянный голос подруги:
— Блин, я не верю. Мы у Тамарки что-то выбили!
Кир достал смартфон и, уточнив время, добавил:
— За пятнадцать минут.
Это действительно было чудо. Геля прекрасно понимала, что декан и слушать бы ее не стала. Указала бы, где дверь, и на этом беседа подошла бы к концу. Но сейчас они сидели на скамейке под деревом, у Гели снова была учеба и комната в общежитии, и родной мир постепенно привыкал к ней и не собирался выбрасывать прочь.
Если бы еще тут был Харвис — тогда Геля ни о чем бы больше не просила. Но Харвиса не было.
…Стоя на ступеньках женской консультации, Геля смотрела, как из-за деревьев поднимается солнце, и чувствовала только глухую тяжелую тоску. Наступала осень, ее ребенку было семь недель, и крошечная фасолинка на снимке УЗИ казалась чем-то прекрасным и непостижимым. И Геле было горько от того, что она хранит в себе маленькое чудо — и не может разделить его с Харвисом.
Как он там, думала Геля, неторопливо шагая к автобусной остановке, как он там, вспоминает ли обо мне? Ей хотелось надеяться, что Харвис вернулся к своей работе над вратами в обитаемые миры, ей хотелось верить, что он ищет способ найти дорогу к Эвглин — но Геля старательно запрещала себе и верить, и надеяться.