Справа сверкнула молния, и над Везерли раскатился такой грохот, что Харвис с трудом удержался на ногах. Туманная рама содрогнулась и стала заваливаться влево, город в ней дрогнул и начал медленно расплываться, словно картина, которую облили водой. Харвис протянул к нему руку в бессловесной мольбе о помощи, в просьбе не забирать у него Эвглин — и город растаял.
Пушок негромко вскрикнул в тумане, и Харвис почувствовал запах горелого мяса.
Дождь хлынул сплошной стеной. Харвис стоял неподвижно, смотрел, как всхрапывают драконы, как в сыром мареве расплываются очертания дворца, как растворяются остатки тумана. Артефакт мигнул красным и погас. Кажется, к Харвису подбежали принц и полковник, кажется, его били по плечам и поздравляли с успешным экспериментом, кажется…
Пушка не было. Там, где он стоял, на траве осталось выгоревшее пятно. И увидев его, Харвис рухнул на колени и заплакал.
В общежитии Пушок наелся до отвала — возможно, в первый раз в жизни он завалился на спину, раскинув лапы и сыто урча. Когда студенты предлагали ему очередную вкуснятинку, он только сонно прикрывал глаза и издавал довольный стон. За полчаса Пушок слопал столько вафель, пряников и конфет, что хватило бы на небольшой кондитерский магазин.
— Главное, чтоб коменда не увидела, — сказала соседка Гели, третьекурсница с физмата. Недавно у них с однокурсником родилась двойня, и каждый день Геля слушала, как за стеной плачут дети, а взрослые то ругаются, то готовятся к семинарам: на учебу молодые родители ходили по очереди.
— Это да, — согласилась Геля, поглаживая круглое пузо варана. — Выставит сразу.
Это в самом деле был Пушок: на одной из пластинок драконьего панциря Геля еще в Эльсингфоссе заметила уродливый шрам — и сейчас он тоже красовался на животе варана. Когда соседка ушла, Геля села на пол рядом с сонным Пушком и задумчиво спросила:
— Маленький, как же ты сюда попал?
Варан раззявил пасть и вздохнул: дескать, не задавай вопросов, женщина, я объелся и устал. Геля погладила туго набитое пузо, и варан пошевелился: из распахнутой пасти выскользнул язык и легонько погладил Гелю по животу.
— Да, — вздохнула она. — Я беременна. У меня будет ребенок.
— Хры-ы, — негромко сказал варан. Геля подумала, что кто-нибудь обязательно проболтается комендантше про нового обитателя общежития, и тогда придется как-то прятать Пушка — его непременно захотят выставить.
— Как там Харвис? — поинтересовалась Геля. Пушок перевернулся на живот и заскреб лапами по полу, всем своим видом показывая печаль и страдание. Гелю обдало ледяной волной, и некоторое время она сидела молча, не в силах вымолвить ни слова.
Харвис…
— Он заболел? — спросила она. Варан фыркнул и утвердительно качнул головой. Геля ахнула, зажав рот ладонями. Харвис болен, все очень-очень плохо, а она тут и ничем не сможет ему помочь.
— Серьезно заболел?
Пушок снова фыркнул и постучал хвостом по полу. Похоже, дело было хуже некуда. Что с ним могло случиться? На него напало то лесное божество, которое выкинуло Гелю из мира? Или все дело в человеческих интригах, и Харвиса убрала претендентка на трон?
Размышления Гели прервал стук — дверь открылась, и в комнату заглянула Таня.
— Привет! — улыбнулась она. — А ты чего на полу… — в этот миг Таня заметила варана и взвизгнула, испуганно прижав руки к груди: — Ах ты ж мать твою, Господи Боже..!
Пушок обернулся к двери и раскрыл рот, словно говорил: конечно, я сыт, но для маленького пряника всегда найду место.
— Привет, Тань, — Геля помахала подруге и сказала: — Заходи, он не кусается.
Таня с невероятной осторожностью вошла в комнату, закрыла за собой дверь и, косясь на Пушка так, словно он был бомбой, готовой взорваться в любую минуту, села на стул.
— Откуда он у тебя?
— Ты только не пугайся, — предупредила Геля. Положение казалось ей до ужаса дурацким, смешным и страшным одновременно. — Но это тот дракон, который был у меня в Эльсингфоссе.
Глаза Тани снова округлились, сделав девушку похожей на смертельно напуганную сову. Геле вдруг захотелось истерически засмеяться. Что такого-то? Просто дракон из другого мира, который как-то умудрился преодолеть границу между мирами. Испуг Тани быстро сменился деловитой задумчивостью, словно она прикидывала, как именно можно использовать неожиданного пришельца.
— Он сам сюда попал, или его прислали? — спросила Таня. Пушок снова стукнул хвостом по полу и поскреб линолеум пухлой лапой.
— Харвис заболел, — ответила Геля, чувствуя, что вот-вот расплачется. Ощущение бессилия и слабости было настолько глубоким и болезненным, что Геля на мгновение забыла, как дышать. — Тань, Харвис заболел…
Лицо Тани сразу же приобрело выражение искреннего сочувствия и желания помочь не словом, а делом. Она всегда была очень энергичной и частенько приговаривала: нечего нюниться, ввяжемся в драку, а там видно будет.
— Так, слушай, пузан, — сказала Таня, пересев к Пушку. — Как, говоришь, тебя зовут?
— Пушок, — едва слышно ответила Геля. — Он дракон.
— Да хоть бегемот, — отмахнулась Таня. — Это неважно. Сейчас я буду тебя, Пушок, пытать вопросами. Если ответ «да», то стучишь хвостом. Если ответ «нет», то лапой скребешь. Понял?
Варан, похоже, оторопел от подобного напора и некоторое время удивленно таращился по сторонам, делая вид, что все это к нему не относится. Таня без обиняков шлепнула его ладонью по спине и повторила:
— Понял?
Пушок решил не сопротивляться и застучал хвостом. Таня расплылась в довольной улыбке и погладила варана по голове — тот довольно заурчал и снова раскрыл рот.
— Гелькин муж заболел? — спросила Таня, кивнув на Гелю. Морда Пушка мигом приобрела скорбное выражение, и он легонько стукнул по полу хвостом. Таня понимающе кивнула и спросила:
— Серьезно?
Еще один удар. Геля шмыгнула носом, пытаясь удержать слезы.
— Он тебя послал за Гелькой?
Варан поскреб лапой по полу. На линолеуме появились едва заметные царапины.
— Ты сам за ней пошел?
Снова скребок лапой. Таня удивленно подняла бровь, а потом ее лицо прояснилось.
— Случайно попал?
Пушок стукнул хвостом. Геля зачарованно смотрела то на варана, то на подругу, невольно удивляясь тому, насколько лихо выстраивается у них беседа.
— Умница ты моя, — Таня снова погладила Пушка по голове и спросила: — Слушай еще, Пушнина. Харвис хочет вернуть Гельку обратно?
Пушок застучал хвостом настолько энергично, что чей-то женский голос из-за стены мигом посоветовал уняться. Таня только рукой махнула.
— Ша, без вас тошно. Так, Пушнина, едем дальше. У него есть способ ее вернуть?
Пушок задумался, словно не был уверен. Геля вспомнила сундук с бумагами Харвиса, теорию множества обитаемых миров и наскоро наброшенные чертежи на салфетках. Харвис наверняка пытался открыть врата — возможно, именно поэтому и заболел.
Варан снова стукнул хвостом, и Таня довольно усмехнулась.
— Способ есть, только работает через раз, — предположила она. — Поэтому тебя, пузатик, и выкинуло сюда. Так?
Очередной удар хвостом. На мгновение Геле стало очень-очень радостно: Харвис ее не забыл, Харвис хотел ее вернуть… Что он скажет, когда узнает, что у них будет ребенок? Крошечная золотая фасолинка, что плавала у Гели в животе…
— Так, ну тогда надо думать, как помочь этому способу сработать, — судя по всему, Таня была невероятно рада. Она читала книги о волшебстве и попаданцах, и любимые романы вдруг стали реальностью. Пушок вдруг зафыркал и принялся рыть линолеум передними лапами настолько энергично, что Геля невольно схватила его, пробуя сдержать. Комендант увидит, во что превратился пол — убьет всех.
— Понятно, — кивнула Таня. — Понятно, Пушнина, ты умница, — она с торжеством посмотрела на Гелю и сказала: — Похоже, надо вам работать одновременно. Открывать дверь с двух сторон.
У ребенка должен быть отец. Не воспоминания матери, не ее рассказы и описание — живой, настоящий человек, который будет рядом, который сможет и научить, и поддержать, и поверить.
Впрочем, это была не единственная причина, по которой Геле хотелось вернуться. Сейчас она с полным на то основанием чувствовала себя дурой — не простой дурой, а набитой идиоткой. Когда Геля находиласьв Эльсингфоссе, ей хотелось вернуться назад, и она мучилась и страдала, потому что родина была далека и недосягаема. А сейчас, наконец-то находясь в своем родном мире и сумев в нем обустроиться, она мечтала о том, чтоб снова оказаться рядом с Харвисом.
Дурочка. Дурочка, которая окончательно поняла, что Харвис был для нее единственным близким человеком. И теперь он нуждался в ее помощи.
Лежа на кровати под тонким казенным одеялом, Геля задумчиво смотрела во тьму. Совсем уже осенний вечер перетек в хмурую долгую ночь. Иногда под окнами общежития проезжали машины, свет их фар проплывал во мраке, и комната оживала. По стенам скользили причудливые тени, и Пушок, давно заснувший возле кровати, вздрагивал и негромко фыркал во сне, словно чувствовал рядом с собой кого-то невидимого.
После диалога со стучанием хвостом Таня сбегала в магазинчик на первом этаже общаги и купила три пакета пряников, моментально став Пушку лучшим другом. Геля заварила чай, и беседа на полу продолжилась вновь. Выяснилось, что Харвис не болен — он просто утратил все способности к магии, и, узнав об этом, Геля вздохнула с облегчением. Конечно, она понимала, что для волшебника лишиться волшебства — все равно, что умереть. Но все же Харвис был здоров и, насколько она поняла из дальнейших объяснений Пушка, сумел справиться со своей потерей. Он рассчитал механизм открытия врат, и во время эксперимента Пушок провалился из Эльсингфосса на Землю.
Он нашел Гелю по запаху — это было нетрудно. Геля представила, как варан бежит по городу, принюхиваясь и ловя направление ветра, и невольно поежилась. Пушок невероятно рисковал.