Какое-то время шли молча. Иван крутил в руках кусок деревяшки, словно раздумывая, что бы с ним сделать.
– Ты не бойся его, – вдруг выдал он.
– Кого? – опешила девушка.
– Мага. Вас он не угробит – слишком великая ценность для этого мира.
Она нахмурилась.
– Нас?
– Ага. Вас, магов. Грен Лусар не из тех людей, кто выпускает то, что попало ему в руки. Думаешь, почему он с вами носится? От вселенски огромного сердца и доброты? Вряд ли. Взгляд у него змеиный, и брешет много. Вы нужны ему. А мы так, в довесок пошли.
– Ты говоришь так, будто бы мы вещи какие-то, – прошептала Марина.
Ваня глянул на нее насмешливо и одновременно грустно, словно сказать хотел: да, а ты как думала? В сказку попала?
Но он произнес иное:
– Как ты видишь свою будущую жизнь?
– Я не думала об этом.
– Подумай, – велел он и подал руку, помогая перебраться через ствол упавшего дерева.
Марина, мучительно краснея, вложила свои пальчики в его крепкую ладонь и поймала себя на мысли, что отнимать их не хочет. И, едва обрела равновесие на земле, тут же отдернула.
– А ты как видишь свою жизнь? – спросила, чтобы скрыть неловкость. – Чего хочешь?
– Дом и кусок земли, чтобы как минимум не голодать, – ответил Иван сразу же. – Свое дело, мастерскую… Я, знаешь ли, с детства с деревом работаю. У отца с товарищем была небольшая фабрика, корпусную мебель делали. Кажется, я лет в шесть уже что-то вырезать начал. Нравилось очень. Мать ругалась, конечно, страшно: я как-то чуть палец себе не отсек. Вот, видишь шрам? До сих пор след виден.
Он протянул девушке левую ладонь, а она все смотрела на его лицо, такое простое и открытое. Грубоватые черты становились почти красивыми, когда он рассказывал о том, что любит, взгляд светлел, а на губах появлялась теплая улыбка.
– Марин?
Она вздрогнула и опустила ресницы.
– Тогда зачем тебе тренировки с тэном Рейнаром?
– А как иначе? Просто так никто ничего не даст, да и нравится мне гьярра эта. Рейнар очень хорош в своем деле.
– Вас же убивать учат! – возмутилась она. – Неужели именно так – проще?
– Хочешь сказать, лучше быть беззащитным, да?
Она молча насупилась и скрестила руки под грудью. И тут же чуть не упала, споткнувшись о камень. Ваня подхватил.
– Марин, в этом мире каждый мужчина – защитник. И от того, можешь ли ты упокоить ближнего или дальнего своего, зависит твоя жизнь. Благополучие твоих же людей. Вот чему нас учат.
– А без «упокоить» никак?
Голос прозвучал так тоскливо, что Марина поморщилась. Парень улыбнулся ободряюще.
– Не бойся, я буду хорошим учеником.
Ваню окликнул Витька, и он, извинившись, ушел вперед, оставив смущенную девушку размышлять над его словами.
И зачем он раздает такие обещания – ей?
Глава 15
– Ты совсем больной?!
Тимур глянул на Линду исподлобья. Рыжая взъерошена, зеленые глаза сверкают зло. И чего приперлась? Он так долго планировал, ждал, решался, а она явилась теперь, грозя все испортить.
– Черт, Лин, свали отсюда! – буркнул он и попытался пройти мимо девушки, но она схватила за рукав.
– И не подумаю. Какого хрена тебе у грена Лусара понадобилось?
– Такого.
Он осмотрелся. Нет никого, но надолго ли? Заметит кто, и все: он пропал, вопросов не оберешься.
– Лин, просто поверь, мне туда надо! Я потом расскажу.
Девушка облизнула губы и тоже нервно огляделась.
– Если возьмешь что, он заметит.
– Я не дурак, только посмотрю.
– А приглашение?
Вопрос резонный, в обиталище мага человеку теперь просто так не зайти. Обычному человеку.
Тимур дернул плечом.
– Мне не надо.
– Но…
– Линда, блин!
– Ладно. Только быстро!
Он молча юркнул за дверь. Не скрипнула. Уйти, возможно, тоже тихо получится.
Дом небольшой, полутемный, окна здесь если и прорубают, то мало и узкие. Крепкая кровать – настоящая, мощная, с резным изголовьем и изножьем. На ней расшитое покрывало, подушек аж три. На вычурном столике кувшин с узким горлом, пара резных кубков и блюдо с фруктами. Роскошь для этой глуши.
Красиво живет, зараза. А у ребят – общая комната, жесткие матрасы и пара комплектов одежды на смену.
Рабочее место в углу, там чистота и порядок: бумаги стопочкой, свертки и книги на стеллаже. И склянки, много склянок всех форм и размеров. Хорошо хоть лап и ушей засушенных нет, или что там полагается ведьмам и колдунам? А может, просто припрятано все?
– Не о том думаешь, – пробормотал Тимур. – Ищи.
Поморщился. Что искать-то? Признаваться себе не хотелось, но эту вылазку он продумал плохо. Самым сложным казалось попасть в дом. До прошлой недели рядом все время крутился кто-то из людей Снура, а потом, как маг наладил ментальную «шугалку», необходимость в охране отпала. В дом без особого приглашения от владельца хода не было никому.
Никому, кроме Тимура. И Виктора, но тот вламываться в чужой дом вряд ли бы стал. На них заклятие, выворачивающее мозги незваным гостям, не работало. Как, почему – Тим не знал, но радостно своей непрошибаемостью воспользовался.
Казалось, попади он в дом, и что-то обязательно найдется. Что-то, безусловно подтверждающее злодейства грена Лусара, в которых парень не сомневался.
Дур-р-рак!
Хорошо хоть Мию с собой не прихватил, хотя подумывал об этом. Девчонка маг, для нее все эти склянки и бумаги должны что-то значить. Может, зря не прихватил? Хотя… Она бы не прошла. Она другая.
Тимур снова встряхнулся и решительно уселся за стол. Пальцы выбили затейливую дробь, огладили темное дерево. Заглянул под столешницу. Пусто. Взгляд зашарил по полочкам стеллажа, зацепился за сверток с обтрепанным краем. Так и есть, карта. Далеко не новая, непривычная, но подробная.
Точки, линии, надписи на джерре. Горные цепи, капли озер и нитки рек, неровное пятно, обведенное черным, – Арденские темные земли. Взгляд метался в поисках ориентира, но не находил. Мелькнуло название соседнего городка, который хоть и далеко, но ближе, по слухам, ничего крупного нет. Тимур выдохнул. Вот оно. Пробежался по прихотливо извивающейся дороге, отметил озеро, пару рек и несколько безымянных точек, видимо селений. И уткнулся в еще одну такую же – в их деревню, Крайнюю.
Гораздо ниже по карте была отметка, сделанная другой рукой: Гор-да-Мерк.
Кровь прилила к лицу, застучала в ушах.
Скала Памяти. Холм с плоской, будто бы срезанной вершиной, знаки на камнях, бурые пятна – следы многочисленных жертв. Воздух, которым наконец-то можно дышать. Крики, стоны… чужая боль, почти осязаемая. Люди на земле, в балахонах вроде монашеских, неестественно бледные лица. Другие люди, их добивающие. Кровь, кровь, снова кровь…
Место обряда и первое воспоминание ребят из иного мира.
Худшее из всех первых воспоминаний.
Пальцы сжались в кулаки, а взгляд все скользил по линиям и значкам, запоминая картинку. Карта – уже что-то. Им ведь и этого не показывали.
За дверью послышались голоса. Тимур вздрогнул всем телом, карта выскользнула из пальцев и, оглушительно шурша, упала на пол. Наклонился за свертком, схватил, пихнул на полку – ту или нет, уже неважно. Прятаться было некогда, да и некуда, и Тим метнулся к двери. Выглянул в щелку. Сердце, колотившееся у горла, упало, в голове поселилась звенящая пустота. Мужчина: темные волосы, гладко зализанные в хвост, чистая дорогая одежда, цепочки поверх ворота.
Грен Лусар, маг и «спаситель невинных».
Человек, который обещал и запугивал, а еще врал им с самого начала – здесь, рядом, метрах в четырех от него. Благо спиной, ведь перед ним Линда – мнется, встряхивая гривой, и что-то бормочет.
Ох, рыжая, выручай!
– …и что?
От голоса мага, обычно сдержанного, мороз пробирал по коже и хотелось исчезнуть, но Линду это не остановило.
– Я искала тебя. Мне больше не к кому обратиться.
– Что тебя тревожит? Рейнар обижает? Или еще кто? Говори же, мне некогда.
Русский его был весьма и весьма неплох, и в Тимуре вновь поднялась злость. Да, этот Лусар маг, но почему он говорит на новом языке так – чисто, уверенно? Разве это возможно?
Вдох, выдох, приглушить чувства, хоть как-то рассеять сознание. Нельзя думать громко, нельзя, а злость – самая яркая из эмоций. Так Мия учила, а ей он верит.
Линда все говорила и говорила: о том, что с ребятами и Рейнаром ей хорошо и она чувствует себя хоть на что-то способной, что никто ее не обижает, ну если только чуть-чуть, но это не главное. А главное – ей до боли душевной хочется большего.
– Я хочу учиться. Как маг.
– Лин, ты знаешь, это бессмысленно. У тебя нет дара.
– А вот это вообще-то жестоко!
Голос Линды едва не звенел от обиды. Тимур выдохнул вновь и отворил дверь. Он маленький и незаметный, и до угла дома не так много шагов.
– Да, я знаю, с контурами у меня не очень, я безнадежна… почти безнадежна. Я скорее помру, чем что-нибудь наколдую. Но вдруг есть хоть малюсенький шанс, что у меня разовьются способности, пусть скромные, но мои! Не надо говорить, что так не бывает! Пожалуйста. Я очень хочу!
Шаги на «раз-два-три». Не спеша, но и не медля, словно бы мимо шел.
Голос Линды полнился горечью:
– Ты маг и мужчина. Тебе не понять, что такое быть женщиной, да еще здесь. Спать не в своей постели, сторониться тех, кто сильнее и наделен властью, ежиться от нескромных взглядов и фраз. Не иметь ничего своего. Знать, что мир этот полон силы, искрящейся и огромной, что стоит руку лишь протянуть – и вот она, тут! И понимать, что тебе это не дано, что ты ущербна, судьбою обижена и так и останешься… просто… собой. Никем.
Тишина была столь напряженной, что заставила обернуться за шаг до угла. Рыжая едва не дрожала. Хрупкий взъерошенный птенчик, которого хочется приласкать. Грен Лусар протянул ладонь, и девушка, всхлипнув, уткнулась ему в плечо.
Тимур отвернулся и шагнул за поворот. Прошел вдоль стены, стараясь двигаться ровно и не срываться на бег, юркнул в приоткрытую дверь сарая. Там было темно и пахло старым сеном и козами, но парень уселся рядом с загоном и принялся водить над полом рукой, «рисовать», не касаясь земли. Памят