– Ладно, – буркнул он.
И они отправились собирать народ. Кто-то, как Лера или Пашка, держался лучше, кто-то хуже. Кривился от нового ментального удара Иван, сбиваясь с шага и крепче прижимая к себе Марину, которая дрожала у него на руках. Лизка бледной тенью следовала за ними. Маги организовали круг, и суровая Хильда одной рукой держала поводья сразу двух лошадок, а второй поглаживала по спине дрожащую Оленьку.
Макс, Марго, Юрка, Никита… Тимур нырял под щиты гьярраваров, оглядывался, перебегал меж людьми и шептал беззвучно, считая про себя своих. Подумалось вдруг, что не видит ни Олега, ни Даня – и кольнуло печалью и горькой виной выжившего. Не найти их тут, как ни ищи.
Из леса вытащили Дэна, и парень выдохнул. Вот уж кто был не в себе и все рвался – то вперед, к глухорну, то сломя голову прочь. Не ушел далеко, не влип еще в какую-то гадость. Хорошо.
А остальные? Неужто все тут?
Замер, вспоминая тех, кого видел. Крутанулся на месте, выискивая темные волосы и ладную фигурку Алины. Она же с Соней была, а потом… куда-то делась.
В районе старой мельницы завизжали так отчаянно, что Тимур на время забыл про девушку. Шагнул в сторону, вглядываясь в спины гьярраваров. Часть явно была внутри, и старый дом едва не вздрагивал. Стонала, осыпаясь трухой, крыша, а в провалах окон что-то мелькало. У порога бесформенной грудой лежало тело, из-под раскинутых щупалец растекалась кровь.
Последний глухорн бился за жизнь отчаянно, зло и никак не хотел подыхать. Отлетел к окну кто-то из гьярраваров, встряхнулся и кинулся вперед. Прокатилась по людям еще одна ментальная волна, но слабенькая, вздрогнули-то не все. Грохнуло в стену, поехала, осыпаясь, часть крыши и… на миг все стихло, а после ветер принес радостный рык воинов, заваливших одну из самых опасных тварей темных земель.
Тимур скривил губы, не желая поддаваться кипучей радости момента, но не выдержал и ухмыльнулся. Переглянулся с Лизой, улыбающейся тихо и робко, и тут же, вспоминая, посерьезнел.
– Алину видела?
Та заморгала растерянно и помотала головой.
– Эй, народ! – повысил голос Тимур, поворачиваясь кругом. – Хоть кто-то Алину видел?
Ответом были озадаченные лица. Парень стиснул кулаки.
Поодаль, со стороны оставленных и заросших по самую крышу домов, послышался визг, неясный хлопок, треск и едва различимый стон. И Тим, игнорируя выкрик младшего мага, поспешил на звук.
Глава 29
От страха, вязкого, животного, холодели ладони и комок вставал в горле. Она задыхалась, хватая ртом воздух, и не могла пошевелиться, а потом вздрогнула – и понеслась, как раненая лань. Подвернулся под ноги камень, и она упала, обдирая ладони, путаясь в длинной юбке. Перевернулась на спину, попятилась, взрывая пятками землю. Над головой бил копытами вставший на дыбы конь, и она зажмурилась что было сил. Копыто грохнуло в камень совсем близко от левой руки, кто-то подхватил девушку под мышки и грубо вздернул на ноги.
Ноги не держали. Алина качнулась вперед и вцепилась в первое же попавшееся плечо. Горячая ладонь грена Иртена скользнула ей на талию, придержала, позволяя выдохнуть. Маг смотрел с сочувствием, но, как только она кивнула в ответ на его «стоишь?», отпустил, делая шаг в сторону.
И тиски страха сжали ее вновь.
Она боролась. Честно пыталась бороться – так, как их учили: отделяя мысли свои от навязанных, экранируясь от чужого, ища центр спокойствия у себя в груди.
Вокруг ржали лошади, что-то рычали гьярравары, кто-то плакал, визжал. Ее толкали и придерживали, не давая упасть, что-то спрашивали, и она кивала, не понимая, о чем речь. Бороться не получалось. И, когда прокатился новый ментальный удар, сердце сорвалось в сумасшедший бег, паника накрыла волной, и она, пятясь, сделала шаг, другой. Развернулась и бросилась в лес.
Куда угодно, только подальше отсюда.
Она упала уже на обочине, поскользнувшись на влажном камне. Скатилась в овражек, ударилась о старый замшелый ствол, и тот осыпал ее трухой. Застонала, выпутываясь из юбки и перекосившегося плаща. Страх крутил внутренности и гнал дальше, и мысль о том, чтобы переждать нападение где-то в тихом укромном месте, показалась весьма здравой.
Она оглянулась всего раз. Подхватила юбку с шоллой и зашагала в лес, уже внимательнее глядя под ноги.
Подлеска тут почти не было, под плотными кронами он загибался на корню. Лишь малинник, разросшийся широко, и корявая яблоня с мелкими красными плодами. Обошла их и остановилась у старого, сплошь увитого плющом дома. Шум боя и гомон толпы были едва слышны, но не настолько тихи, чтобы потерять направление. Волны страха сделались едва ощутимыми. Такими, что можно терпеть.
Алина выдохнула и прислонилась спиной к стене дома. И тут же взвизгнула, когда стена эта прогнулась под ее весом. Взмахнула руками, теряя равновесие, схватилась за плети, внезапно колючие, но они разошлись, и девушка завалилась назад. Вновь хлестнул по венам страх, она забилась, раня ладони, дергая юбку, зацепившуюся за шипы. Попятилась и, получив свободу, снова рухнула на спину, всем телом ощущая острые камни.
Сердце грохотало в ушах, нечем было дышать, но… тут было темно, тепло и тихо, и никто не торопился на нее нападать. Она вздохнула раз, другой и постепенно успокоилась, поглядывая на проделанную ею дыру в травяной занавеси. Близко. Она всегда успеет уйти, если вдруг что.
Постанывая, поднялась. Болели колени и спина, отчаянно саднили ладони. Алина поднесла к лицу правую, потом левую, принюхалась и скривилась. Кажется, сбила и расцарапала их в кровь. Огляделась уже с любопытством.
От убранства дома не так много осталось: ветхие деревянные настилы у стен, рассохшаяся бочка, резной столб, почерневший от времени и наполовину скрытый под густым слоем мха, и перегородка с покосившимся проемом двери. Странно, но тут сохранилась даже крыша. Она светила дырами, в дальней части дома сильно просела, и с потолка свисали корни какого-то деревца.
Интересно, кто тут жил? Успели ли они спастись, когда… пришла пора спасаться? Или… Она крутанулась на месте, очень сильно надеясь, что сумрак старого дома не скрывает костей последних хозяев.
В углу зашуршало, будто напоминая: девочка, ты не в обычной заброшке, ты в темных землях. Сердце прыгнуло к горлу, и сумрак дома резко перестал быть тихим и спокойным. Переступила с ноги на ногу, и раздался хруст. Шагнула назад и, напрягая зрение, пригляделась. То, что казалось камнями, камнями не было. Продолговатое, белое… много. Кости. Целая россыпь костей, мелких, хрупких, вряд ли человеческих, но… Алина ахнула и прижала ладонь ко рту, чтобы не заорать. Тревожный взгляд метнулся в угол, где шуршало. Темно, слишком темно, чтобы что-то рассмотреть.
От удара она ушла не иначе как чудом. Качнулась в сторону, и на это место обрушился неведомый зверь. Закогтил юбку, и девушка взвизгнула, дергаясь прочь. Попятилась к выходу, не сводя взгляда с существа, на чью территорию невольно проникла. Оно шипело недовольно и стучало хвостом по полу, разметая обломки костей. Не больше кошки, но ей и этой твари хватит, чтобы бесславно помереть.
Зверь взрыкнул и прыгнул на нее. Алина завизжала вновь, и с ладоней ее сорвалось пламя. Плотный комок, который дохнул жаром в лицо, ударил в тварюшку, с хлопком разросся, высветив и разметав все вокруг, а саму девушку швырнул на плети живой занавеси. Ее вынесло наружу и так приложило спиной о землю, что вышибло дыхание, и Алина лежала, раскрывая и закрывая рот, словно рыба. Застонала, не в силах подняться, с опаской покосилась на дымящийся проем.
В ушах звенело, мысли путались, и, когда над ней нависла чья-то тень, она вскрикнула и забилась, пытаясь вывернуться из чужих рук, что схватили за плечи. Ладони нагрелись, она почти развернула их в сторону новой напасти, когда запястья ее стиснули еще чьи-то пальцы, крепкие и холодные, и силы резко оставили, а в голове так же резко прояснилось.
Моргнула раз, другой.
Тимур обеспокоенно хмурил брови, придерживая ее за плечо, сзади слышались еще голоса и хруст веток под сапогами. Кто-то из гьярраваров сунулся в проем дома и удивленно присвистнул. Холодные пальцы грена Лусара отпустили запястья, и девушка перевела взгляд на мага.
Он смотрел так, что проще было убиться самой, не дожидаясь, пока это сделает он. Алина, мучительно краснея, вдруг поняла, что нарушила главное правило темных земель, которое было озвучено не раз и не два.
Что бы ни случилось, не применять магию.
Дорога потихоньку забирала в горы, шла вдоль склона, и река по левую руку шумела все дальше и ниже, за сотни лет промыв себе немалый каньон. Виды открывались невероятные, и каждые полкилометра пути били в самое сердце своей невыносимой красотой. В груди колотился восторг, и рука по давней привычке тянулась к карману за смартфоном, чтобы красоту эту зафиксировать и передать остальным. Хотелось смотреть, впечатывая в мозг картинки, дышать, пробуя на вкус упоительно свежий воздух, запускать пальцы в упругий мох, трогать шершавую кору сосен.
Жить хотелось.
– Горы, горы… – шептала она, задыхаясь от восторга и нежности, и страстного желания летать птицей. – Как же я вас люблю.
Но ни смартфона, ни даже кармана у нее не было. Как и времени, чтобы остановиться и вобрать в себя все прелести этого мира. Приходилось следить за дорогой, лесом, спинами гьярраваров и настроением лошадей: зверье чуяло опасность лучше нее самой. Рассчитывать на мирный поход, как в прошедшие сутки, больше не приходилось.
Темные земли ощерились и следили за ними десятками пар глаз, словно ожидая одного неверного шага, человека, отошедшего в кустики, разведчика, оторвавшегося от своих. Линда и без чутья Мии ощущала это давящее внимание. Не могла не ощущать.
– Ты же понимаешь, что нам и торийцы не нужны, – шипела она Витьке, который шел рядом, – мы тут вполне успешно самоубьемся. Сколько еще до края? Сегодня точно не дойдем, да и завтра… Ох, не знаю.