И она упорхнула, оставив Бориса негодующе смотреть ей вслед.
– Нет, это что такое? Даже номер телефона не дала, хотя я сам виноват, надо было спросить. Ну да это ерунда. Я его и так узнаю.
Он отправился к деду с бабкой, то и дело посмеиваясь, вспоминая Асины шутки. Обычно он не зацикливался на высказываниях девиц, но сегодня ему было приятно думать, что и он был на высоте.
Дед встретил его сердитым нравоучением:
– Мне позвонил Вадим, сказал, что ты водил в ресторан какую-то очередную девицу. Причем абсолютно деревенского вида. Что опять за прихоти?
Борис возмутился. Какое дело этому Вадиму до его спутниц? Вот ведь доносчик поганый! Но деду ответил сдержанно:
– Мама просила. Это девушка, которая спасла Лену. Мать считает, что мы должны быть ей благодарны.
Дед смягчился.
– Понятно. Но я все-таки напомню тебе, чтобы ты был осмотрительнее. Сам понимаешь, наше положение выше среднестатистического, и многие девицы желают в жизни устроиться получше за наш счет.
– Так же, как Вероника? Она бы с удовольствием предоставила мне обязанность обеспечить все ее прихоти. С твоей подачи, заметь.
Дед сердито тряхнул головой.
– Тут я был неправ, признаю. И хватит уже тыкать меня носом, как нашкодившего щенка.
– На щенка ты вовсе не похож.
– Хватить острить. Не смешно. Мне гораздо больше бы хотелось походить на щенка, чем ты думаешь.
Борис решил сменить тему.
– Где бабушка?
– В оперном театре. Там сегодня дают премьеру Доницетти.
Борис подумал, что Ася наверняка не знает, кто такой Доницетти и с чем его едят.
– Она в вип-ложе?
– Естественно. В мехах и бриллиантах.
– Почему бы и не проветрить их время от времени, раз имеются.
– Вот-вот. Мне порой кажется, что она в театры только для того и ходит.
Внук заступился за бабушку.
– Она и в самом деле любит музыку, это уж ты придираешься. Мы с ней ходили в оперный, когда я еще в детский сад ходил. В те времена бриллианты проветривать было не принято. Да и не было их тогда.
– Ладно, я просто ворчу. В моем возрасте я могу себе это позволить.
– Да уж, в твоем возрасте многое можно себе позволить.
– Я тоже так думаю. В крайней степени спишут на старческий маразм. Тебя покормить?
– Дед, тебе же доложили, что я был в ресторане. Как ты думаешь, что я там делал?
– Во времена моей молодости там подавали еду, а что сейчас, не знаю. Давно никто не приглашал.
– А с той поры ничего не изменилось, дед. И если ты намекаешь на приглашение, то напрасно. Бабушка тебя все равно никогда в сомнительное заведение типа ресторана не пустит. И не потому, что опасается за твою нравственность, а просто боится за твой ЖКТ.
– Ох уж этот мой ЖКТ! Чуть что – ЖКТ, ЖКТ! О склерозе никто не говорит, хотя в моем возрасте он уже должен проявляться во всей своей красе.
– А на академиков склероз не распространяется. Сыграем?
– Безусловно. Чтоб склероз и дальше не распространялся.
Борис сыграл с дедом в шахматы. Пару раз выиграл, пару раз свел вничью, остальное бездарно продул. Оправдываясь, заявил:
– Это я тебе поддаюсь, дед, чтоб ты на меня не обижался.
– Да никогда ты никому не поддаешься, хотя порой это и нужно делать. Ты просто не умеешь находить компромиссы.
Пришла бабушка, в эйфории от прекрасной музыки, и Борис с чувством хорошо исполненного долга смылся домой.
Дома позвонил знакомому, имеющему доступ к базам всех сотовых операторов региона, и через пять минут с язвительной улыбкой набирал телефон Аси.
Она взяла трубку и недоуменно проговорила:
– Алло?
– Извини, Ася, что так поздно, но, надеюсь, ты еще не спишь?
Борис был уверен, что в ее голосе появятся восторженные нотки, но она зевнула и сказала:
– Почти сплю. Мне завтра рано вставать. Что звонишь?
Борис мысленно стукнул себя по лбу. Получил? Вот что значит излишняя самоуверенность. Не надо считать себя неотразимым.
– Как ты добралась до дома?
– Хорошо, как ты слышишь. Конкретнее, пожалуйста.
Борис заторопился:
– Может быть, сходим на Доницетти?
– Ты имеешь в виду премьеру «Любовного напитка»?
Борис решил, что Ася не так уж проста, как он решил.
– Ну да. Пойдешь?
– Надо с графиком работы согласовать.
Борис пообещал:
– Я все выясню и позвоню. Если все сойдется, пойдешь?
Ася сонно согласилась. Она отключилась первой, а у Бориса возникло неприятное ощущение, что от него просто отделались, чтоб он спать не мешал.
А Ася в это время тихо радовалась, что удосужилась прочитать афиши по дороге домой. А то сидела бы сейчас в глубокой луже. Все-таки Галя права, спутника нужно выбирать себе по росту. И в прямом, и в переносном смысле. А она постоянно промахивается. Хотя Бориса она не выбирала. А вот с Виталием действительно промахнулась. Надо снизить уровень запросов. Может быть, водитель скорой подойдет? Она припомнила развязного, непрерывно курящего парня из параллельной смены, и поморщилась. Нет, что-то и пробовать не хочется.
На следующий день после вызова Оля с Асей сидели в комнате отдыха. Ася с холодноватой усмешкой рассказывала, в каком крутом заведении побывала вчера. К ее удивлению, Оля ни от чего ее остерегать не стала, а заинтересовалась исключительно ресторанной кухней.
– Очень вкусно, говоришь? Может быть, мне тоже туда заглянуть?
Ася хотела сказать, что цены в этом ресторане вовсе не для их зарплаты, но вспомнила о Глебе и осеклась. Откуда она знает, какой стадии достигло их знакомство? Может быть, они уже и в рестораны ходят?
Ей стало немного жаль Виталия, но лишь чуть-чуть. Несмотря на его холодность, в сердце жила робкая надежда на развитие их отношений. Хотя она и понимала, что это глупо, но, видимо, надежда и в самом деле умирает последней. Скорее всего, одновременно с непризнанной любовью.
Глава пятая
Вызов следовал за вызовом, и день закончился быстро, как всегда. Вечером, когда Ася сидела на кухне, разглядывая испеченный Галиной весьма непрезентабельный пирог с капустой и раздумывала, как вежливо отказаться от его поедания, раздался звонок сотового. Она посмотрела на дисплей – номер был незнакомым. Осторожно ответила и удивилась. Звонил ее бывший босс, Аркадий Васильевич. Как всегда, сразу взял быка за рога.
– Ася, привет! Не хочешь вернуться? Нам официально рекомендовали взять тебя обратно. Так что никаких проблем.
Василисе стало досадно. Как избавляться от нее, так по приказу начальства, как возвращать, так тоже без начальства не обошлось.
– Неудобно, Аркадий Васильевич. У Пал Палыча вообще специалистов не останется. Лето же, половина сотрудников в отпусках. Если только осенью.
Это прозвучало так аморфно, что Аркадий Васильевич сник. Он-то думал принести добрую весть.
– Ну хорошо, ты права, конечно. Неприлично так неблагодарно относиться к приютившему тебя человеку. Но ты про нас не забывай, ладно? Мы тебя ждем и скучаем. Все сотрудники передают тебе привет.
Разговор закончился, а Ася долго еще смотрела на телефон, кривя губы. Отчего-то захотелось плакать. Теперь, когда она реабилитирована, все передают ей привет? А почему тогда, когда нуждалась в ободрении и поддержке, никого из них на горизонте не оказалось?
Она понимала, что не права, что Аркадий Васильевич сделал для нее все, что мог, что ее бывшие коллеги при редких встречах всегда выражали свою с ней солидарность, но все равно обижалась.
Снова зазвонил телефон. Даже не глядя на дисплей, Ася догадалась, что это Борис. И чего ему от нее надо? В его раскаяние и желание загладить вину ей не верилось. Ответила корректно, но без особых эмоций:
– Здравствуй, Борис!
Он довольно хохотнул.
– Ты сохранила номер моего телефона? Приятно.
– И не думала. Просто ни у одного моего знакомого нет столь легкого номера. Думаю, такие номера только для вип-персон.
Борис легко согласился:
– Ты права, такие номера не для всех. Но будем считать, что ты меня осадила. Не надо зазнаваться.
– Это ты стопудово прав. Зазнаваться никогда не надо. Все равно кто-нибудь приземлит.
– В смысле?
– Во всех смыслах. У тебя что-то конкретное?
– Пока нет.
– Тогда будь здоров, у меня дел полно.
И она отключилась.
Борис раздраженно положил телефон, сердито ворча: а вот не надо связываться с плебейками. Она даже не знает, что первым заканчивает разговор тот, кто позвонил. Немного остыв, признал, что трепался бы с ней еще долго. Почему-то с ней ему хотелось болтать ни о чем, хотя прежде он пустопорожние разговорчики не признавал.
Что это с ним? Стосковался по душевности, которой прежде и не знал никогда? Но это же нелепо! Ася не его круга и с ней ему ловить нечего. Но нельзя не признать, что какая-то изюминка в ней есть. Но для него это ничего не значит. Он увивается за ней только для того, чтобы проучить, и ничего больше.
Через день позвонил Асе снова.
– Спектакль в эту пятницу, на следующей неделе в среду и в субботу. Когда сможешь пойти?
Ася немного подумала.
– Лучше всего в среду. Если это тебе удобно, конечно.
– Было бы неудобно, не предлагал бы. За тобой заехать?
– Нет, лучше встретимся у театра. Начало в семь?
– Да. Ты бывала в оперном?
– Приходилось.
Ася не стала уточнять, что была там один раз за все время жизни в городе, еще учась в колледже, да и то лишь потому, что кураторша повела их в театр практически насильно. Она не помнила, что за спектакль тогда шел, в памяти осталась лишь жуткая скука. Какого лешего теперь она согласилась на эту пытку? Она же терпеть не может классику. Пытается залечить боль, нанесенную Виталием? Но это так глупо! Борис никогда не заменит Виталия, его никто не сможет заменить.
Сказала о новой встрече Гале, и та слово в слово повторила ей:
– Ты же от тоски умрешь, как в прошлый раз. Мне кажется, этот Борис тебя просто испытывает.