Анастасия Петровна вознегодовала.
– Как ты со мной разговариваешь! Это недостойно благородного человека!
Иван Ярославович ехидно заметил:
– А я всю жизнь был благородным. Могу на старости лет побыть неблагородным.
Борис в зародыше прервал разгоравшийся скандал.
– Боюсь, ты мне об этом сказал поздно. Я кошмарно начал. И кошмарно кончил. И не знаю, как исправить. Я не понял себя. Просто не подумал. Я идиот. Но и ты, дед, тоже хорош. Если бы ты не говорил мне о ней гадости, я бы к ней так не относился.
– А тебе давно бы уже пора свою голову на плечах иметь, а не моей жить. Я тоже человек, и тоже имею право на ошибку. – И хмуро признал: – Людям свойственно ошибаться. Я в свое время тоже ошибся, не понял, не разглядел. А когда встретил свою единственную, было уже поздно. Как я уже сказал, я всю жизнь был благородным человеком.
Бабушка сердито фыркнула и выплыла из комнаты.
Мужчины проводили ее взглядом.
Борис сочувственно спросил:
– Дед, а бабуля всегда такой была?
– Да нет, поначалу она была простой и веселой. Это потом ей голову одна дамочка задурила. Я в то время только-только кандидатскую закончил, а та уже женой профессора была. Ну и понеслось. Анфиса Федоровна сказала то, Анфиса Федоровна сказала сё. Мне бы Настю тогда еще приструнить, но мне не до того было. Я докторскую защищал, карьеру делал. Детьми-то, по сути, она одна занималась. Вот и выросло то, что выросло. У меня только на тебя время появилось, да и то немного.
– Ты недоволен детьми?
– Не то что недоволен, я свою вину чувствую. Если бы я в свое время им побольше умных вещей говорил, они бы потолковее были. А твою мать я вообще проворонил. Если б не Настасья, которая своим снобизмом ей жизнь отравила, она бы до сих пор с твоим отцом жила. Возможно, счастливее, чем с этим альфонсом.
Борис машинально налил чаю из коричневого керамического чайника себе и деду. Сжевал печенье, не почувствовав вкуса, и уныло попросил совета:
– Это дело прошлое. Но вот как быть мне? Я и в самом деле все испортил.
Иван Ярославович поучительно молвил:
– Ты прекрасно знаешь, что поправимо все, кроме смерти. Тут уж человек бессилен. А что касается всего остального, то он либо хочет чего-то добиться, либо нет. Так что уж ты определись, сделай милость, чего ты хочешь. И конкретно ты, не я, не бабка, не твоя мать, а только ты. Нужна тебе эта девочка или нет? Отсюда и действуй.
Борис прислушался к себе. И не смог понять, чего же в самом деле хочет. Это было как лабиринт без путеводной нити. Казалось, Василиса легко заменима. Ведь заменила же ее Любашка в Турции? Или он это сделал только потому, что Ася была недоступна? Вот черт, как все закрутилось и перепуталось в его жизни.
Дед тихонько заметил:
– Ты попробуй разобраться в себе. Подумай. Не спеши. Не пори горячку. Но и резину долго не тяни. Такие девушки, как Василиса, в девках долго не сидят.
Борис вспомнил про Виталия и кивнул головой.
Поехал на работу, и просидел в офисе до позднего вечера, просматривая почту, ругаясь с прорабами и стараясь не думать о Василисе. Но все равно в голове вертелись пренеприятные мысли: простит ли она его? И как они будут жить, если простит? И думает ли она о нем? И как думает? Как о подонке, пытавшемся ее унизить, или как о запутавшемся в трех соснах парне?
А Василиса о нем не думала. Ей было не до него. Виталий, неделю проработавший без нее в гордом одиночестве, дулся, не желая сказать ей ни слова. Она тоже не спешила перед ним оправдываться. Оля, сиявшая от счастья, почитала всех вокруг такими же счастливицами, как она сама, заставляя Виталия буквально скрежетать зубами от досады и бессилия.
Ася подозревала, что между ними состоялся какой-то судьбоносный разговор, потому что Виталий выглядел каким-то уж очень мрачным.
На следующий день Ася с Виталием сидели в обновленной комнате отдыха. Виталий пил кофе, одновременно читая какую-то инструкцию, и Ася исподволь разглядывала его лицо. Он в самом деле осунулся, или ему это только кажется? Внезапно он поднял голову, перехватил ее взгляд и спросил:
– Что ты собираешься делать в выходные?
Ася пристально посмотрела в окно, будто уже видела там что-то такое, что было недоступно Виталию.
– Поеду домой. Картошку убирают. Нужно помочь.
Виталий внезапно предложил:
– Я тоже могу поехать. У меня отпуск. Если надо, помогу.
Василиса потрясенно приподняла плечи.
– А о том, что подумают мои родители, ты подумал?
Виталий хмыкнул.
– А какая разница, что они подумают?
– Тебе-то никакой, конечно. А вот для меня разница большая. У нас в деревне девушка если приезжает с парнем, то это однозначно жених. А ты в каком качестве появишься?
Виталий как-то странно вздохнул.
– Ну и я в этом же качестве появлюсь.
Василиса грустно отказалась.
– Не надо, спасибо. Я не спасательный круг. Я никого не хочу заменять. Да и не смогу. Я – это я.
Виталий неестественно широко улыбнулся, став похожим на загнанного волка.
– Однозначно. Ты – это ты. Никто и не спорит. Но, может, попробуем?
– Что, на безрыбье и рак рыба?
Виталий с силой потер лоб.
– Сейчас раки деликатес и ценятся гораздо выше какой-то там рыбешки. Так что сравнение некорректное.
– При чем тут сравнения? Я ведь о смысле говорю.
– Да это я так. Понимаешь, ты мне нужна. Это я хорошо почувствовал за эту неделю. Кстати, где ты была?
Ася неохотно объяснила:
– В Турции. Меня Кетов возил в Анталью.
Виталий помрачнел.
– Понятно. Сплошной ля мур.
Василиса развеселилась.
– Ну да. Борис после вечернего шоу отправлял меня в мой номер, а сам развлекался на стороне. Веселуха.
Виталий недоуменно развел руками.
– А какого лешего тогда он тебя с собой поволок?
Ася неопределенно помахала ладонью перед своим носом.
– Загадка природы. Это у него нужно спрашивать.
– И ты что, на него не в обиде?
– Какая обида? Я очень довольна, что ничего ему не должна.
Виталий встал и сделал несколько наклонов в стороны, разминая мышцы.
– Ладно. Но меня ты все-таки с собой возьми. Едешь-то когда?
– Завтра. Сразу с утра.
– Вот и чудненько. Я тоже буду готов.
Ася приготовилась возражать, но диспетчерша, не Нина, а какая-то новенькая, официальным тоном объявила:
– Бригада Петрова, на выезд!
Подхватив тяжелый чемоданчик, Василиса быстро прошла вперед, оставив Виталия за собой. Запрыгнув в салон скорой, устроилась на сиденье и задумчиво посвистела.
Как ей быть?
Конечно, у Виталия болит душа. Это она хорошо понимает, у нее самой душа болит не меньше. И нужен кто-то, кто помог бы унять эту боль. Вопрос в том, хочет ли она стать суррогатом, эрзац-заменителем? Этого, конечно, не хочет никто. С другой стороны, в такой ситуации всегда найдется кто-то, кто его утешит. А там, глядишь, стерпится-слюбится?
Если подойти к этой ситуации не в романтических очках, а здравомысляще, то не лучше ли, если это будет она, Ася? Она хоть искренно его любит. Возможно, со временем и он ее полюбит? Если отойти в сторонку и ждать, можно остаться с носом. А этого она категорически не хочет.
Что ж, похоже, надо воспользоваться ситуацией и расценивать ее как подарок судьбы. При таком раскладе, без излишней гордости, его предложение надо принимать.
Всю смену Виталий вопросительно поглядывал на Асю, ожидая приглашения, но она отводила взгляд, не считая нужным сообщать такие важные вещи на ходу. После работы внимательно посмотрела ему в глаза и сказала:
– Если не передумал, то завтра в восемь утра выезжаем от моего дома.
Виталий с облегчением вздохнул. Почему-то ему казалось очень важным поехать с ней.
– На чем поедем?
– На машине брата. Мы едем всей семьей, я же тебе говорила.
– Ладно. К восьми подойду.
Вечером Ася, сидя на кухне с братом и золовкой, посреди обсуждения семейных дел внезапно заявила, будто только что об этом вспомнила:
– Да, кстати, завтра с нами поедет мой врач, Виталий.
Андрей с Галиной замолчали, пораженно уставившись на нее. Наконец Андрей сердито спросил:
– Ты понимаешь, что это значит?
Василиса мило улыбнулась.
– Да, конечно.
Галя взвизгнула:
– Так ты что, замуж выходишь?
Ася задумчиво протянула:
– Возможно.
Андрей возмутился.
– Что это еще за «возможно»? Или выходишь, или нет. Если нет, то никого я с собой брать не буду. Прекрасно знаешь, что батя мне за это шею свернет.
Ася замахала руками.
– Ладно, ладно, выхожу!
Андрей немного притушил пары.
– Смотри, Аська, не дури! Что это за врач?
Галина суетливо вмешалась:
– Андрюша, ты помнишь, я тебе говорила о Петрове? О враче, с которым Ася ездит в бригаде?
Андрей хмуро кивнул.
– Это он! – Галина произнесла это с таким удовлетворением, что Ася с Андреем уставились на нее с подозрением. Галя, усмехнувшись, уточнила: – Я рада! Мне он нравится гораздо больше, чем этот пижонистый Борис!
Ася пожала плечами.
– Мне тоже.
Андрей пожаловался:
– Вы это о чем? Я ничего не знаю!
Галя мило его утешила:
– Это девичьи секреты, дорогой! Не для мужских ушей!
Андрей поднялся из-за стола и пошел в комнату, сердито бурча под нос:
– Ну и секретничайте без меня, у меня сейчас футбол начинается!
Галя проводила его неодобрительным взглядом.
– Ему какой-то матч важнее собственной сестры!
Ася махнула на нее рукой.
– Галя, оставь! Это же хорошо! А то сейчас занудства было б – не расхлебать!
Невестка сердито погрозила ей пальцем.
– Ты, Аська, точно с ума сошла! Зачем ты этого Виталия позвала?
– Я его не звала, он сам попросился.
– А ты ему объяснила, что все его будут твоим женихом считать?
– Объяснила.
– И что?
– Он сказал: пусть.
Галина поразилась.
– Что это значит – пусть?