Жалеть картечь не стоило. Но Азамат не успел. Обрез уже прыгнул в руку, когда сверху пришелся сильный удар. Пришлось стрелять на авось, надеясь попасть и не думая о девочке. Если она была здесь, конечно. Собственную жизнь Пуле никто бы не вернул.
Грохнуло хорошо, перебив так и не прекратившийся рев. Тварь, крепкого мужика с бочковатой грудью, поросшего какими-то белесыми и острыми гребнями, отшвырнуло в сторону, но лишь на чуть-чуть.
Тот с места, наплевав на ранения, прыгнул снова. Прыгнул, метя точно в шею Пули, широко раззявив рот и выставив руки, зажимая в них какое острое приспособление. Пришлось сжигать и второй патрон. Слугу ударило прямо в лицо, снеся половину головы, и Азамат замер, ловя пустоту логова, замер, отодвинув капюшон с левого, не оглушенного сильно, уха. И только из-за этого услышал всплеск.
Навья ждала. Терпеливо ждала конца боя. И это одновременно и плохо, и хорошо. Хорошо, потому как она все же явно неопытная и не очень сильная. Как ее родственники, встреченные им раньше. А плохо то, что если не сработает сюрприз и она вернется… Азамату придется иметь дело с осатаневшей от боли и страха тварью. Быстрой, хитрой, умеющий убивать прямо с рождения.
— Что бы тебя… — Он подобрал рогатину, торопливо смахнув грязь с древка. Скользить оно не должно, одна ошибка, одно неверное движение и все. Азамат оторвал кусок ткани от чего-то, напоминающего куртку, одетую на второго из убитых слуг. Скрутил петлей, присобачив ту к оскепищу и продев ее на ладонь. Шагнул вперед, на ходу решая вопрос о перезарядке. И не услышал, ощутил взрыв, пришедший через воду колодца. Саму берлогу ощутимо тряхнуло. Ясное дело, берег, а тут, на те, гранаты рвутся.
Весь сюрприз состоял именно из них и мотка нейлоновой лески, найденной в закромах запасливого Ильяса. Его наемники, вооружившись кольями, сделали несколько растяжек там, где показал Азамат. Выход он обнаружил еще вчера, совершенно случайно, по выплывшему клоку волос с остатками кожи. Сейчас один из сюрпризов сработал. Палыч не подвел, обработав запал какой-то хитрой смолой, задержавшей воду. Вот только… какой урон нанесла одна единственная граната РГД? В это самое время в дальнем углу кто-то всхлипнул.
Азамат вздрогнул, покосившись на звук. Успел заметить маленькую фигурку, когда колодец выпустил из себя хозяина логова. Хотя, как успел заметить и понять Азамат, все же хозяйку.
… Рамиля они искали два дня. Но так и не нашли… в тот раз. Друг, переставший быть человеком, пришел сам, угодив в засаду. Хотя засаду Мишка, бывший командиром отряда, устанавливал не на него.
Иссиня бледный и шатающийся, покрытый илом, Рамиль вышел к костру. Двинулся, тихо и хищно к спящей фигуре, вцепился в нее, рванул на себя голову. И обиженно, недоумевающее заскулил. Жертва сама рассыпалась на несколько частей, превратившись в шлем, ржавую канистру и два бревна, найденных на берегу. Связать Рамиля так и не получилось, он умер от выстрела в голову. Спуск выбрал Азамат, и потом долго сидел рядом с телом.
Навью, вернее, семью навьев, они нашли позже. Имя водяным дал Сергей Саныч, самый старый в отряде, разменявший целую сороковую весну. Сказал, мол, водились такие твари раньше. В сказках всяких. А теперь вот наяву появились.
Четверых существ, похожих на людей лишь отдаленно, отряд смог взять, лишь потеряв восемь своих. По два бойца на каждого странного мутанта, по два друга за жизнь темного, серовато-зеленого врага. Сам Азамат остался в живых лишь благодаря чуду и Мишке, успевшему достать АПС. Девятимиллиметровые заряды для Стечкина остановили вожака, оставив его практически без головы. Но и тогда сильное тело, менявшееся на глазах, все хотело добраться до Пули, сжимающего в трясущихся руках АК, ходивший ходуном. И люди смогли увидеть метаморфозы, подаренные водяным последствиями Войны.
— Ты смотри-ка… — Сергей Саныч ткнул «дульником» РПК в бедра лежащего тела. Те влажно и нехотя отлепились друг от друга, но через пару секунд вновь сомкнулись, слились практически воедино, не разомкнешь. — Вот ведь, на, сукины сыны.
— И дочки. — Мишка смешно пошевелил своими рыжими усиками. — Это вот баба же?
— Ну а кто еще то? — Саныч брезгливо коснулся двух выпуклостей на груди. — Они ж тебе не тритоны какие-то, или там еще что-то такое. Люди, в своем не так далеком прошлом. Детей вон, сразу видно, в пузе носят и рожают потом.
— А что это за клей такой? — Азамат оперся о влажную, потеющую мутной жижей стену. Ноги существа как сошлись вместе, так пока и не расходились. А лежало тело на стареньком пластиковом столе, с ножками, почти полностью утонувшими в пластичном «полу» пещеры. — Хвост держать?
— Тоже мне, юный натуралист. — Саныч сплюнул и задымил «козьей ножкой». — А то не видно. Хотя… знаешь, спорт такой был, до Войны. Одевали люди на ноги один такой огромный ласт, ну, вроде хвоста, и плавали. А у этих, вон, сам видишь, какие штуки по щиколоткам идут?
Азамат видел. Смотрел. Запоминал. У людей прибавилось врагов, а раз так, стоило узнать больше.
Отряд не забрал с собой тела. Разлагались водяные быстро, даже чересчур. Кое-что запомнили, Мишка даже записал и зарисовал. Командование похвалило и немного поощрило. А Азамат, потеряв товарища, возненавидел порождений Войны еще больше. И запомнил все увиденное.
«Навья» прицепилось сразу. Мутанты, обозванные Санычем, у такого крупного города, как Новая Уфа, старались не появляться. Зато возле поселений поменьше их хватало. Амфибии, для них родным домом стала вода, но и суша не казалась чем-то странным. Странная клейкая слизь, выделяемая при плавании, намертво скрепляла ноги. Кожистые длинные лохмотья, росшие по щиколоткам и разлапистые широченные ступни, превращались хвост. Да такой, что любо дорого посмотреть… Если со стороны.
Когда навьи выходили на сушу, наплывы на теле, делавшие в воде его еще больше приспособленным к быстрым броскам за жертвами, разглаживались, теряли важность, ненужную на суше. Ну и щупальцы, вернее, что-то, куда больше похожее на большие паучьи лапы. Самое главное оружие навьи, самая важная часть построения жизни. Живой механизм, обеспечивающий их постоянными рабами из людей, попавших под воздействие впрыскиваемого вещества.
Все это Азамат запомнил надолго.
Когда пальцы ухватились за капсюль, по спине Пули пробежала холодная струйка. Ясное дело, что взмок он уже несколько раз и очень сильно. Но сейчас пришлось ее почувствовать, как бы он не хотел обратного. Патрон, зажатый в руке, оказался старым. Вместо твердого латунного цилиндра Азамат ощутил чуть ребристую пластиковую рубашку одного из своих старых собственных патронов.
Навья попалась совсем молодая. Худенькая, не успевшая нарастить сильных мышц, очень гибкая. Она вылетела из колодца разом, темной молнией, молча. И с ходу атаковала, так же, как и любая из ее родственников. Взмыла под потолок, оттолкнувшись хвостом, выгнулась к Азамату.
Уже в полете слизь стала терять свою клейкость, превращая темный, блестящий от воды хвост в пару крепких и сильных ног. Осколки РГД прошлись по левой стороне навьи, раскромсав ей бока, темнеющие кровью. Но ее это не останавливало, наоборот, лишь злило, прибавляя сил.
Азамат отреагировал автоматически, нажал на спуск. Картечь, попав в верхнюю часть груди и шею, решала бой в его сторону. Если бы не одно «но». Выстрела так и не произошло.
Белея светлеющим животом, навья ударила рукой, вооруженной немалыми когтями. Азамат отбился обрезом, неожиданно ставшим лишь обузой, перехватил удобнее рогатину. Силы водяной не занимать, ловкости тоже, но вот опыт-то на его стороне.
Концом древка ударил за колено, дернул на себя, подсекая навью. Ударил ногой, сильно, прямо между выпуклых грудок, отбросил к стенке. Успел услышать мокрые щелчки, успел заметить метнувшиеся к нему щупальца, почувствовал удары. В грудь, и практически в подмышку, и в бока. Услышал еле уловимый скрежет кости по металлу. Уставился в темные, но, все же, человеческие глаза водяной, даже через респиратор остро пахнущей чем-то резким, водой и остатками недавней еды.
— Так-то, сука! — Азамат хотел бы улыбнуться ей в лицо. Картинно, глупо, но улыбнуться. — Съела, тварь?!
Жилет, кожаный, с пластинами из титана и металлической сеткой внутри, он заказал в Дёме давно. Тот частенько помогал, пригодился и в этот раз. Будь на месте навьи ее более взрослый сородич, то, кто знает, как все могло бы обернуться. А вышло так, как вышло. Шипы не справились с металлом, остановились, не добравшись до плоти человека.
Навьи были людьми. Не так и давно. Тут Азамат сразу же согласился со всеми доводами Саныча. Разве что двадцать лет, разделяющие между собой Пулю и молоденькую хищницу, для обоих превратились в миллионы лет. Миллионы лет эволюции, пронесшихся за два десятка лет мгновенной вспышкой. Но страх и у нее, и у него остался одинаковым. Азамат ударил всем весом тела, напряжением всех мышц, сгустком своей личной злобы к твари, убившей его друга и супругу, подарившую Мишке ребенка. Ударил, видя все превращения навьи, уже ставшей все больше похожей на человека. На женщину. Совсем молоденькую девушку.
Молочно белая кожа, мгновенно ставшей такой из темно-зеленоватой. Высокая маленькая грудь и красивый живот, идеально сложенное тело, тонкое, с перекатывающимися мускулами. Так навьи и брали людей, встречая одиночек, зовя на помощь несколькими криками. И лишь потом вгоняли в тело шипы, впрыскивая несколько миллиграмм прозрачного вещества. И все. После этого человека больше не было. Был лишь послушный раб, животное, выполняющее все требования хозяина.
Сейчас длинные, с несколькими суставами щупальца, так похожие на паучьи лапы, еще не обвисли вниз, безвольно и слабо. Навья стегала ими вокруг, как хлыстами, разбрасывая комья влажной глины, мох, наросты со стен. Кричала, широко раскрывая рыбий черный рот с острыми мелкими зубами. А прямо в глубокий пупок, на гладкую кожу паха, на вздувающиеся сильные мышцы бедер, брызгаясь и пенясь, текла струями темная кровь. Ее, навьи, кровь.