И вдруг:
– Сурен!
Вася кричит. Машет рукой. Показывает два пальца. Больше губами, чем голосом: «Домбай».
«Да неужто?!» – думает Сурен и направляется к нему.
Рядом с Васей стоит молодая парочка. Он повыше, она пополней. У него чемодан, у нее цветные подушки под шею для путешествий. У обоих вид растерянный.
Вася жестами изобразил что-то вроде «Будьте знакомы» и отвернулся дальше работать.
«Домбай?» – «Домбай». – «Отличный выбор». – «Сколько будет стоить?» – «Как обычно: два пятьдесят». – «Это сколько?» – «Ну, две пятьсот». – «Понятно, окей».
Торгуется она. Он даже не пытается открыть рот. Смотрит оценивающе на Сурена. На лице смесь страха и любезности. Типичное выражение лиц москвичей, впервые прилетевших на «черный Кавказ». Много таких повидал Сурен.
«Впервые на Кавказе?» – «Да». – «Москвичи?» – «Да». – «Давай с чемоданом помогу». – «Все в порядке, не нужно».
Оглядывает окружающих таксистов. Кивает тем, с кем пересекается взглядом. По пути жмет руку Семену.
– Держи по ветру, но не простудись.
– Держи востро, но не уколись.
В стороне Альбертыч: кивнули-моргнули взаимно.
Дальше только встречающие. Потом шлагбаум. Потом машина, дорога, Домбай…
Глава 9. Свет
Почти до шлагбаума, пока девушка не спрашивает, куда они идут, Сурен думает, не продешевил ли. Отвечает ей, что почти пришли, и показывает на парковку у дороги. Она задает следующие частые вопросы: почему он припарковался не на территории аэропорта и почему не сотрудничает с таксопарком аэропорта. Получает отрепетированные ответы. Обычно Сурена еще спрашивают, работает ли он официально, но в этот раз девушка не спросила и ему не пришлось обманывать.
Положить чемодан в багажник Сурену все-таки доверяют. Схватившись за ручку, он вспоминает про рану, но не отпускает. Рывком: поднял – опустил.
Парень садится вперед и тут же пристегивается.
– Сразу видно – москвич: сел и пристегнулся. – Сурен довольно улыбается, оглядывается на девушку, а она сидит непристегнутая, хлопает глазами, застигнутая врасплох.
– Сзади тоже нужно?
– Ну, здрасте. Конечно нужно. И нужно не мне, а вам.
Заерзала в поисках ремня, пристегнулась.
– С богом, – говорит Сурен, подмигивает в зеркало, заводит двигатель.
Зажужжала работяга, завертела шестеренками, побежала по дороге. Чувствует, шельма, настроение хозяина, ободренного долгожданным заработком. Попробуй скажи потом, что это бездушная груда металла. Не будь в машине пассажиров, запел бы Сурен, закричал от радости, а так лишь оглянулся на них и засмеялся, не способный сдержать эмоций.
– Эх, ребята… – запнулся, задумался, но сориентировался: – Домбай – отличное место. Первый раз? Завидую. Сам бы сорвался на пару дней.
Парень улыбается, трет ладонями колени. Девушка – Сурену видно ее в зеркало заднего вида – оживилась, попробовала податься вперед, но ремень не пустил.
– Часто ездите туда? Что рекомендуете посмотреть? – спрашивает она. Лицо у нее обычное, но улыбка красивая, зубы ровные, глаза добрые. Сурен это отмечает.
Часто ли он ездит в Домбай? В месяц до десяти раз бывает, если повезет. Может ли что-то порекомендовать? Вряд ли. Обычно как бывает: привез клиента, высадил и поехал домой. Все как-то недосуг самому приехать белым человеком, погулять да посмотреть. Но в прошлом году жена вдруг организовала однодневный выезд. И по мосту через Алибек прошли, и на канатке поднялись до «Тарелки» (гостиница), и фотографий наделали. Поэтому сейчас Сурен легко привирает:
– Регулярно вожу туда клиентов. Нет-нет да и с семьей заедем. Горы, отели, рестораны – все, что нужно для отдыха, есть. Воздух чистый, прямо пьянит. Горы мощные, смотришь на них и цепенеешь от их колоссальности и при этом заряжаешься от них энергией. Как батарейки аккумуляторные заряжаются, так и ты – погуляешь там, посмотришь по сторонам, подышишь горным воздухом – и следующий месяц ходишь отдохнувший и помолодевший.
Это Олегово сравнение – про аккумуляторные батарейки, но оно показалось Сурену таким точным, что он его запомнил. И потом, когда год назад был в Домбае, пытался почувствовать эту энергию. И ведь чувствовал! Удивительное ощущение. Возвращался домой, как заново родился. Правда, уже следующим утром стало понятно, что энергия куда-то выветрилась. Но сравнение хорошее…
Девушка спрашивает, что там делать, куда ходить, что смотреть.
Мост, канатка, кафе с хычинами… Кажется, больше Сурен ничего и не видел.
– Везде ходить. Все смотреть, – бодро советует. – Подняться на канатке. Пообедать в одном кафе, поужинать в другом. Местная кухня – что за прелесть: хычины, лакумы, шашлыки. Если катаетесь на лыжах, то сам бог велел.
– А это что за горы?
Они уже отъехали от аэропорта и сейчас мчатся по трассе Минводы – Кисловодск в сторону Черкесского шоссе. С левой стороны возвышаются невысокие горы.
– Их тут несколько вокруг Пятигорска. Я знаю названия некоторых: Змейка, Чертов палец, Медовая, Шелудивая. Вон та, большая, вроде бы Развалка. Но это не те горы, ради которых приезжают на Кавказ. Эти просто общий антураж создают.
Сурен смотрит по сторонам. Пытается понять, какие первые впечатления от Кавказа могут быть у этих ребят. Похвастаться завораживающими красотами пейзаж с дороги, конечно, не может. И даже те редкие просветы, которые выстреливают между холмами, окружающими дорогу, открывают слишком плоские перспективы. Обманчив и некрасив вид отсюда. И даже горы слева не имеют должного масштаба.
– А Пятигорск далеко?
– Тут все близко, – отвечает он. – До Пятигорска полчаса, до Ессентуков сорок минут, до Кисловодска пятьдесят. В Пятигорске гора Машук, кстати. Если будет время, то рекомендую в эти города тоже заехать, задержаться на пару дней. Всероссийская здравница, как-никак. Нарзаны, парки, достопримечательности.
Сурен смотрит на парня, смотрит на девушку в зеркало, мол, такая вот история, спрашивайте еще. Они понимающе кивают, но ртов пока не открывают. Вопросы не сразу рождаются, повисает непродолжительная пауза, частично вызванная вниманием на обгон, который делает Сурен. Он торопится завершить маневр до начала сплошной линии и успевает аккурат вовремя.
– Вас Сурлен зовут? – спрашивает парень.
«Сурен», поправляет его Сурен. Они знакомятся. Степан и Полина.
Степан руки не протягивает – обнимает рюкзак. Знает про москвичей такое Сурен. Руль тоже не отпускает. Полина машет ладошкой в зеркало.
Степан спрашивает, много ли в эти края приезжает туристов в марте, потому что время демисезонное. Но только Сурен успевает сказать, что в Домбай и Архыз люди едут круглый год, как у Полины звонит телефон и она отвлекается. Чтобы не перебивать ее, он замолкает.
Мама звонит. Долетели хорошо. Степе привет. И ей от Степы. Он машет через плечо, не оглядываясь. Погода нормальная: облачно, но дождь не обещают. Взяли такси. Ехать час. «Час, да?» – не отрываясь от трубки, спрашивает она Сурена, смотря на него в зеркало и подаваясь вперед, насколько пускает ремень. «Два с половиной», – отвечает он. «Два с половиной», – повторяет она. На пару ночей всего, на выходные, в понедельник на работу. Да, квартиру затопили. Днем случилось, жильцы были на работе. Обои отошли. Потолок красить придется. Могло быть и хуже. Попробует с соседями поговорить о компенсации, а там как получится…
Слушает Сурен и вспоминает, что забыл позвонить жене. Сейчас Полина закончит, и он наберет ее. Достает телефон из кармана, чтобы был под рукой. Пропущенных звонков нет. Жена будет рада. «Я и не сомневалась», – скажет она.
Так и видит, как она кружилась в белом халате, морщила под ногой коврик. Красными губами в воздух «чмок», пахну́ло запахом ее духов…
К восьми Сурен будет дома. Может, Светке позвонить? Но нет – устанет как собака. В другой раз.
Полина выключает телефон, и Степан спрашивает, что она сказала про затопление квартиры.
– Ничего такого. Если ее прямо не попросить, то она и не предложит.
– Ты слишком легко преподнесла. Нужно было сгустить краски. Придать драматизма.
Не нравится Сурену, как он это говорит. Знает он такую породу манипуляторов. Краем глаза смотрит на его руки, не видит кольца. Может, не женаты.
– Ладно, разберемся, – закрывает тему Полина.
Сурен звонит жене. Она берет трубку почти сразу: «Да». Легко говорит, на выходе, как сквозняк потянул форточку. Занята, понимает Сурен.
– Звездунь, еду на Домбай, к ужину буду.
Это все, что он хотел сказать. По сути, даже ответ ее не нужен. И теперь она знает, что у него все хорошо, а он знает, что она за него рада. И настроение сегодня вечером и завтра утром у них будет хорошее. Будут завтракать, будут строить свои скромные планы на будущее.
– Это хорошие новости. Аккуратней на дороге. Буду ждать, – говорит она.
– Пока.
– Пока.
И мысль мелькает – сейчас только мелькает, но ранее ее не раз обдумывал, – что нет на свете второго человека, кроме жены, с кем хочется делиться даже таким пустяком. Время так крепко связало их, что это уже какой-то психический диагноз. С детьми почему-то нет такой связи. С друзьями тем более. Друзья? Кто такие друзья? Вот эти «пацаны» из аэропорта, как они называют себя, – мужики всех возрастов? Не дружба это, конечно. Это товарищество, коллектив, приятели. Ну, хорошо – «близкое» знакомство, «крепкое» товарищество. Но не дружба.
Мчится автомобиль вперед. Никак не попадет в его бок трассирующая очередь разделительной полосы. Плывут вокруг тканые пейзажи с холмами и перелесками. Шумит мотор.
– Музыки у вас нет? – спрашивает Степан.
Нет ни магнитофона, ни радио, отвечает Сурен и рассказывает, почему так получилось. Частично оправдывается тем, что из-за гор радио в дороге все равно не ловит.
– А вы лезгинку слушаете?
Смешной вопрос. Сурен улыбается про себя.
– Лезгинку никто не слушает, под нее танцуют.
– И вы танцуете?
Да что ж ты будешь делать?! Теперь уже Сурен улыбается в открытую. Смотрит на ребят – издеваются или нет. Только что по телевизору показывали, как в столице кавказцы танцуют лезгинку на Красной площади и как это не нравится москвичам. Но это же дикость. Просто так лезгинку никто не танцует. А те, что у вас на Красной площади танцуют, – это мелкие провокаторы. Сурен пытается это объяснить. Степан внимательно слушает. Полина понимающе кивает.