Кошечка написала на деревянной дощечке имя Окё, налила в миску воды и подала все это больной. Окё окунула дощечку в миску и окропила водой Кошечку.
Кошечка оперлась локтями на поставленный рядом ящик и уткнула лицо в ладони. Женщина не услышала внутри себя никаких голосов, но она и не ожидала их услышать. Возникло другое: ее вдруг охватили печаль и жуткое одиночество. Она почувствовала невыносимую, острую до боли жалость к источенным временем костям, которые чужие люди выкопали из земли и бросили в поле.
— Я голоден, — заговорила она наконец, и собственный дрожащий от тоски голос показался ей чужим. — Мне одиноко. Мне страшно. Никто не заботится о моей душе, которая идет по Трем путям.
Окё широко раскрыла глаза.
— Похороните мои кости как положено, — Кошечка знала, что ей делать, так же твердо, как если бы душа, отлетевшая когда-то от полуистлевших костей, говорила вместо нее. — Помолитесь над моими останками, сожгите ладан, накормите мою душу, и я больше не стану лишать плодородия утробу этой женщины.
ГЛАВА 13Заставь тень сдвинуться
Кошечка сидела возле маленького каменного алтаря, посвященного божеству-покровителю деревни. Рядом с ней высился поросший мхом валун — сиденье для неупокоенного духа. Перед этим камнем она воткнула ветку аниса, к которой прикрепила сложенные по диагонали полоски белой бумаги и прядь волос Окё. Сама Окё стояла на коленях по другую сторону валуна. Жители деревни расселись поблизости среди позеленевших от времени могильных памятников и высоких деревянных похоронных палочек.
Кошечка чувствовала, как кровь стучит у нее в висках.
— Я всего лишь священник низшего разряда, и мои молитвы могут оказаться недейственными…
Несмотря на такое заявление, в толпе жителей деревни послышался тревожный шорох, когда она собрала четки в горсть, громко стукнув бусинами о бусины: считалось, что стук четок будит злых духов. В задних рядах зрителей заплакал чей-то ребенок.
Кошечка прочла нараспев стихи из пьесы театра но, которыми там вызывали духа. Она была совершенно уверена, что здесь никто не слышал подобных фраз.
Чисто вверху, чисто внизу, чисто снаружи, чисто внутри!
Во всех шести царствах чисто, о дух. На сером коне сюда лети!
Вдруг ветер качнул кроны сосен над головой Кошечки, и ей показалось, что она почувствовала запахи затхлой воды или аромат испарений незримого тела. Окё застонала. Ее глаза бешено завращались в орбитах. Голова женщины упала, потом закачалась из стороны в сторону.
Кошечка в тревоге запнулась. Что, если с этой бедняжкой случится припадок на глазах у всей деревни? А вдруг она своими заклинаниями действительно вызвала к жизни что-то ужасное и дьявольское? Но как бы там ни было, она уже зашла слишком далеко в своих действиях и не может остановиться на полдороге.
Кошечка громче стукнула четками о четки и стала сильно вздрагивать: может, так ей удастся привлечь внимание несчастной женщины и принять ее напряжение на себя.
— Слушайте меня! — Снова собственный голос показался Кошечке незнакомым, хотя она знала, что это все от волнения: она взяла на себя очень трудную миссию. Молодая женщина вспомнила еще один признак транса колдунов — глубокое громкое дыхание, и стала дышать именно так. — Мое имя Саэмон из Идзумо. Вот моя печальная история, — начала Кошечка рассказ о том, как изъеденные мышами, коричневые, как смола, кости оказались на недавно расчищенном поле. — Много лет назад я влюбился в красавицу-куртизанку. Чтобы оплатить свои кутежи, я продал свой дом и все, что имел. Мои дети стали просить милостыню, чтобы заглушить боль в пустых животах хотя бы горсточкой проса. Моя верная жена покончила с собой, вонзив нож себе в грудь на глазах у наших плачущих малышей.
Кошечка мысленно поблагодарила слушателей, увидев, что они вытирают рукавами слезы.
— Женщина, околдовавшая меня, не была обычным человеком, — тут Кошечка понизила голос, чтобы привлечь внимание крестьян к продолжению рассказа. — Это очаровательное существо, чьи губы ласкали мои уши, чьи пальцы скользили по моей обнаженной спине…
Слушатели все как один сделали вдох и наклонились вперед. Кошечка тут же одернула себя. Нет, она не развлекает сейчас гостей в «Благоуханном лотосе». Эти крестьяне хотят услышать рассказ о демонах похоти, но желают, чтобы он был, по крайней мере, нравоучительным.
— Женщина, которая меня околдовала, на самом деле была дьяволицей-кошкой[15] с глазами как угли и зубами-бритвами. Она перегрызла горло нежной красавице с голосом звонким, как у жаворонка, выпила ее кровь, спрятала тело несчастной под крыльцом, потом вырыла могилу и закопала убитую, а сама приняла ее облик. Я начал подстерегать по ночам пьяных прохожих, я убивал и грабил их, забирая деньги себе, а их имущество продавал, чтобы заплатить любимой за ее ласки. Мои друзья, подозревая, что я попал во власть злого духа, спрятались однажды за ширмой и дождались, пока я и моя любовница вошли в соседнюю комнату. Она снова и снова требовала, чтобы я удовлетворял ее похоть, и наконец я повалился на ложе без сил, словно мертвый. Тут возлюбленная стала высасывать мою душу через концы моих пальцев, и друзья поняли, что она дьяволица.
Они набросились на нее и стали бить. После первого удара женщина задрожала и стала извиваться. Ее нос вдруг расширился, глаза сделались огромными, как два ручных барабана, на лице выросли кошачьи усы и шерсть, а уши заострились. Она стала рычать и шипеть. Потом, оставив в руках моих друзей свой длинный черный хвост, она выскочила за дверь, прыгнула на крышу и исчезла.
Когда силы вернулись ко мне, я отправился на поиски своих детей. Они лежали в ямах на дне пересохшей реки, куда сбрасывают тела казненных преступников, и даже о месте, где их закопали, не знал ни один человек.
Слушатели зашмыгали носами, и когда Кошечка остановилась, переводя дыхание, она услышала чей-то плач.
— Во искупление своих грехов я дал обет проползти через всю Японию. Когда я добрался до ваших мест, на меня напали разбойники. Они убили меня, сорвали лохмотья с моей спины и оставили мои кости гнить без погребения.
Кошечка наклонилась вперед и опустила лицо в ладони. Она вся дрожала и чувствовала себя очень усталой. В толпе слушателей стояла мертвая тишина. Наконец заклинательница выпрямилась.
— Саэмон сожалеет, что причинил такое горе носильщику каго и его достойной жене, — теперь Кошечка говорила своим обычным голосом, но он звучал глухо и хрипло. — Когда мы произнесем над его останками положенные молитвы, он воссоединится с Буддой. Если вы после этого будете кормить его душу жертвоприношениями, он больше не станет беспокоить вас.
Пока жители деревни тихо поднимались со своих мест, Кошечка сидела недвижно, глядя прямо перед собой. Она мысленно молилась, чтобы прах неизвестного не причинил вреда ей самой. Она боялась, что совершенное только что кощунство повредит странствиям ее души. Любая мысль и любой поступок в этой жизни влияют на карму человеческого существа. Зло порождает зло, добро рождает добро. Кошечка очень надеялась, что ее старания упокоить потревоженный дух относятся к добрым делам.
Кошечка пыталась заснуть на жестком тюфяке, набитом рисовой шелухой, но грубая конопляная ткань тюфяка и одеяла, которым она была укрыта, раздражала ее кожу. Молодая женщина отставила в сторону брус из кедрового дерева, служивший ей подушкой, и положила голову на локоть согнутой руки, потом, чтобы успокоить себя, просунула другую руку под край тюфяка и нащупала свой посох в четыре сяку со скрытым в нем древком нагинаты.
Она рано ушла с праздника, сославшись на усталость. Напряжение, которого потребовали изгнание вредоносного духа, похороны костей и выслушивание благодарностей от жителей деревни, совершенно обессилило ее. Весь день женщины, проходя мимо комусо, шептали просьбы помолиться за их детей или старых родителей, а мужчины отводили «священника» в сторону, чтобы попросить амулет для увеличения мужской силы.
Кошечка знала, что, если не уйдет отсюда на рассвете, старейшины деревни уговорят ее пройти по полям на горном склоне с просьбой о благословении божеств. Эти люди умели сами держаться на плаву в переменчивом потоке жизни, но стоило ли упрекать их, если они хватались за плот, когда он оказывается рядом?
Кошечка вытянула ноги, пытаясь унять боль и ослабить тяжесть в желудке: еды сегодня вечером было много, но не такой, к которой она привыкла.
Чтобы освободить эту комнату для молодого монаха, Окё ушла ночевать к своей золовке. Во второй комнате дома, служившей также и кухней, Гадюка, староста и наиболее почитаемые люди деревни продолжали свой праздник, сидя вокруг очага. Они положили руки друг другу на плечи и пели, качаясь всей цепочкой из стороны в сторону. Гадюка надел на голову повязку, завязав ее под подбородком, и раскрыл веер.
Остальные гости стали отбивать такт, хлопая в ладоши, и Гадюка начал пляску — шуточное подражание чувственному танцу куртизанок. Смех гостей заполнил маленькую комнату. Когда хозяин дома закончил танцевать и сел на место, раздалась целая буря хлопков.
— Ну как, хорошего монаха я вам привез? — крикнул он.
— Еще бы не хорошего! — отозвался Сакута, который уже не совсем четко выговаривал слова. — Я никогда не видел, чтобы священник был таким мудрым и таким молодым. Тут кое-кто уже поговаривает, что он — сам святой О-Дайси-сама, который ходит среди нас переодетым.
— Мы можем собрать деньги по подписке и построить здесь храм, — сказал кто-то. — Люди будут приходить сюда на поклонение со всей страны. Женщины, которые хотят избавиться от проклятия бездетности, побегут к нам толпами и понесут дары. Наша деревня станет известным святым местом.
— Мы построим гостиницу, чайные лавки, ларьки для торговли мелочами на память, — добавил более практичный крестьянин.