— Мы можем спрятаться и дождаться, пока враги пройдут, младший брат. — Касанэ тоже увидела самураев.
— Они знают, что я здесь. Рано или поздно эти люди найдут меня. — Кошечка решила, что так или иначе ей придется вступить в бой, а это место лучшее из всех возможных. — Даже если они попытаются убить меня, я не умру, пока не придет мой час.
— Тогда я остаюсь с вами. — Касанэ все еще опиралась на костыль, но опухоль на ее лодыжке исчезла. Она уже могла двигаться без труда, хотя и немного хромала. — Я тоже не умру до своего часа.
Кошечка вздохнула: до чего упрямы эти крестьяне!
— Тогда спрячься так, чтобы тебя не было видно.
Кошечка услышала голоса врагов раньше, чем они показались из-за выступа скалы. Увидев беглянку, слуги Киры остановились, чтобы посоветоваться и связать рукава, как это недавно проделала Кошечка. Их пятеро, но им придется нападать по одному. И в этом узком проходе очень мало места для разворота руки с мечом.
— Сдайся, и мы не причиним тебе вреда! — объявил главный из слуг Киры, с важным видом выступая вперед. Это был уродливый коротышка, ненамного выше Кошечки, но с длинными руками.
— Чтобы поймать тигренка, надо войти в логово тигра! — поддразнила врагов Кошечка и встала в боевую позицию: копье прижато к боку, его острие направлено под углом вверх.
Большая молния — клубок извилистых нитей — внезапно на миг осветила место боя. Последовавший за ней гром отозвался дрожью в груди Кошечки. Отважной девушке показалось, что кожа на ее ребрах туго натянулась, и в груди отдались отголоски небесного гула, как в барабане после удара. Она вспомнила совет Оёси: «Двигайся спокойно, как цветок лотоса в центре бушующего пожара».
Слуги Киры вынули мечи и стали приближаться к Кошечке с осторожностью, которая польстила ей. Дочь князя Асано встретила их холодным отстраненным взглядом. Она лишь жалела, что у нее нет шлема, в котором можно было бы перед схваткой сжечь благовония и пропитать их дымом волосы. Так делал воин, желавший, чтобы его голова даже в руках врага имела достойный вид.
— Я Асано-но Кинумэ! — Кошечке пришлось кричать, чтобы ветер не заглушил слов ее вызова. — Дочь Асано Такуми-но Ками Наганори, князя и властителя замка Ако, третьего по значению в роду Бансу-Ако!
Кошечка сделала глубокий вдох. Она чувствовала себя частью обволакивающей ее грозы.
— Я немного значу, но мне безразлично, буду я жить или умру сегодня на этом месте. Если вы желаете испытать силу моего оружия, подходите!
Главный из ее врагов отказался унизить себя ответом на вызов женщины и сделал шаг вперед, беспечно держа поднятый клинок острием вверх у плеча, словно Кошечка была безоружна. Вступив в узкий проход, длиннорукий поднял меч, собираясь отбить удар наглой девки и обезоружить ее, но просчитался.
Кошечка применила прием, которому научил ее Оёси и который хорошо помог ей в схватке у парома возле Кавасаки: ее копье описало ровную дугу — так быстро, что вместо острия мелькнуло размытое пятно, — и глубоко вонзилось в предплечье врага. Кошечка сделала стремительный выпад, проталкивая лезвие дальше — в грудь нападавшего, и отбросила его обратно к скале. Она услышала приглушенный звук металла, задевшего за камень: копье прошло насквозь.
Враг медленно опустился на землю и замер в сидячем положении у подножия скалы. Древко копья накренилось под тяжестью его тела. Кошечка уперлась ногой в грудь самурая и выдернула оружие из раны. Она поняла, что этот противник мертв, и переключила внимание на следующего.
Держа копье горизонтально над головой, дочь князя Асано опустилась на левое колено, а правую согнутую ногу выставила перед собой. Повернув древко, она отбила рубящий удар, сделала широкий замах и острием копья распорола следующему врагу живот. Когда противник упал, она прикончила его, пробив ухо.
Труп остался лежать в проходе между скалами, что еще больше усложнило положение нападающих. Двое уцелевших слуг Киры принялись отвлекать внимание Кошечки обманными выпадами и угрозами, а третий стал взбираться на левый скальный выступ, цепляясь за выемки и отверстия, проделанные в камне ветром, чтобы напасть на беглянку сверху или сзади.
Но там его подстерегала Касанэ. В узком каменном коридоре девушка не могла размахнуться костылем, поэтому она подобрала булыжник размером с кулак и завязала его в один из концов полотенца. Когда враг оказался прямо под ней, дочь рыбака тремя круговыми движениями раскрутила в воздухе свою булаву и изо всей силы опустила ее на бритую макушку противника. Тот качнулся, но не упал, потому что застрял между скалами. Касанэ продолжала наносить удары, пока обломки костей не вонзились в мозг.
Потом, шатаясь и дрожа, она легла животом на валун, за которым пряталась, и посмотрела через край камня на двух оставшихся в живых самураев. Когда они стали оглядывать скалы в поисках пропавшего товарища, Касанэ мгновенно отпрянула и осталась незамеченной.
— Сиро, где ты? — крикнул один из врагов.
— В аду! — крикнула Касанэ с таким жутким дьявольским хохотом, что даже Кошечка вздрогнула и почувствовала, как волосы встают дыбом у нее на затылке.
Враги повернулись к Кошечке спиной и со всех ног побежали прочь, спасаясь от нечистой силы. Они так торопились скрыться, что даже не вложили мечи в ножны.
Касанэ спустилась по тропе и подбежала к огромной куче камней, которую многие поколения путников нагромоздили возле маленькой статуи Дзидзо. Выбрав несколько увесистых голышей, она подтащила их к краю обрыва. Кошечка поняла замысел подруги и помогла ей. Женщины взяли по камню, такому тяжелому, что каждой пришлось пустить в дело обе руки. Беглянки вскинули камни над головами, мрачно усмехнулись друг другу и стали ждать.
Когда уцелевшие слуги князя Киры показались на том неровном участке дороги, где Кошечка впервые заметила их, беглянки швырнули вниз свои метательные снаряды, целясь во врагов, и наклонились за новыми. Большинство камней пролетели мимо, но Касанэ, которая еще совсем недавно бросала палки в ворон, прогоняя их с поля, целилась лучше своей госпожи. Ее второй камень ударил одного из слуг Киры в плечо у основания шеи. Враг упал, покатился по крутому склону, перелетел через край тропы и свалился в пропасть. Его товарищ кинулся в заросли и исчез.
Касанэ помогла Кошечке сбросить тела двоих убитых врагов вниз, в долину реки. Кошечка знала, что не может взять с собой оружие самураев, и поначалу хотела вонзить их мечи в землю посреди дороги, как вызов князю Кире. Однако потом решила, что надо быть умней и оставлять за собой как можно меньше следов. Мечи полетели в пропасть за своими хозяевами.
— Где третий, старшая сестра? — Кошечка сложила руки и спрятала ладони в рукавах, чтобы Касанэ не видела, как они дрожат.
Помогая друг другу, беглянки вытащили третьего мертвеца из расщелины и избавились от него таким же способом, как и от остальных. Покончив с «приборкой», они ощутили на лицах жгучие уколы первых капель холодного дождя. В следующий миг небесные хляби разверзлись. Ливень превратил пятна крови в розовые лужи, а потом и совсем смыл их со скал и земли.
Кошечка и Касанэ укрылись под придорожной скалой, которая нависала над дорогой, и теперь переводили дыхание. Кошечка надела железный колпачок на острие своего копья. Струи дождевой воды, сбегавшие по крутой тропе, уже превратились в ручьи и промывали себе русла. Какое-то время они уносили щебенку, потом покатились крупные камни.
— Ты хорошо сражалась, старшая сестра! — Кошечка вскинула посох, салютуя своей верной помощнице. — Я горжусь тобой!
— Ваша светлость изволили научить свою недостойную служанку все делать старательно и доводить до конца: «Если ешь яд, вылижи и тарелку».
И Касанэ поклонилась очень низко, как полагалось крестьянке, обращающейся к дочери князя. Она слышала, как Кошечка выкрикнула свое подлинное имя.
— Для меня, ничтожной, большая честь, что ваша светлость так благосклонны ко мне.
Госпожа и служанка поднимались по размытой тропе. Кошечка поддерживала Касанэ под руку и печально улыбалась. Крестьянка снова рискнула жизнью ради нее. Дочь рыбака оказалась не только мужественной и верной, но и находчивой. Она заслужила право знать все о своей госпоже.
ГЛАВА 48Порой струйка, порой бурное море
Река Ои бушевала сразу за Симадой, двадцать третьей почтовой станцией на пути от Эдо до Киото. Ои всегда считалась коварной, а в сезон дождей становилась смертельно опасной. Это была самая капризная из всех многочисленных рек, пересекавших Токайдо.
В это время года неприятностей от Ои не ждали, но сейчас зима выдалась на редкость теплой, талая вода, стекающая с гор, вздула широкую пойму реки, подточила крутые берега и углубила дно там, где раньше оно было мелким. Дожди размывали горные склоны, и деревья, сползавшие с них к воде, теперь покачивались на волнах, а камни, щебень и грязь, уносимые течением, откладывались в устье реки.
Кошечка стояла, глядя на мутные воды Ои, а Касанэ читала официальный указ, прикрепленный к дорожному столбу.
— Тут сказано, что мы не должны переправляться, — медленно шевелила губами крестьянская девушка. — Дорожная управа сообщит путникам, когда дорога станет безопасной, и тогда все смогут переправиться «по очереди, согласно своему общественному положению».
— Даже если вода спадет сегодня, княжеские процессии займут все лодки и всех речных носильщиков. Короче, мы можем прокуковать здесь много дней.
Кошечка и Касанэ взглянули назад — на соломенные крыши Симады. Дождь превратил улицы городка в трясину. Везде, где только могли остановиться путники, у дверей хижин и элегантных домов, лежали кучи грязных сандалий, а с карнизов свисали мокрые соломенные дождевые плащи. Их было так много, что они висели в несколько слоев и не могли просохнуть.
Гостиницы городка оккупировали слуги, носильщики и свита направлявшегося в Эдо советника князя Хино. Половина его людей успела переправиться сюда, и теперь они застряли в Симаде, ожидая прибытия вельможи. Поезд князя Вакидзаки еще задерживался, но его ожидали с часу на час, и путники низших разрядов принуждены были ночевать уже под навесами ворот в часовнях и под мостами.