– Боги милостивые, мне кажется, что если я в ближайшее время не съем мяса на костре, то просто умру, – посетовала Герда.
– Ты мои мысли повторила, – ответила я подруге.
– И мои, – промолвила Эмилия с усмешкой.
– А почему бы нам не собраться нашей замечательной компанией? – предложила я. – Тем более что сегодня пятница. А то в последнее время все дела да заботы. Время, проведенное нами вместе на балах, не в счет. Разве на балу так поговоришь, как на домашних посиделках?
Спустя полтора часа в нашей беседке звучали взрывы хохота, трещали поленья в каменной печи и стучали по разделочным доскам ножи. Так было всегда – собираясь вместе, мы будто открывали портал в страну вечного хохота по малейшему поводу. Наши супруги идею собраться вместе встретили с энтузиазмом и через час после наших звонков примчались с местного рынка во всеоружии.
К мясу и нарезке овощей нас не подпустили, и мы с подругами, расположившись за другим столом, занялись вырезанием декоративных фонарей из тыквы. Однако наши мужчины с опаской поглядывали на маленькие ножи в наших руках.
– Будьте осторожней, – напомнил Делайл нам после того, как это сказал Мариус.
Через пять минут эту просьбу повторил Эрик.
– Мальчики, осторожное и неспешное вырезание узоров в тыкве никак не повредит ни нам, ни будущим малышам. Ну что вы, в самом деле, – посетовала я, а потом мой взгляд упал на решетку, висевшую в жарком нутре каменного мангала, где запекалось мясо, и я сглотнула голодную слюну.
Оказавшись в деликатном положении, я поняла, что такое на самом деле дикий голод, когда ты не можешь думать больше ни о чем, кроме как о еде. До головокружения, до дурноты! Я как зачарованная смотрела на аппетитные куски и слышала, как шипит мясной сок, попадая на раскаленный древесный уголь. А потом посмотрела на такие же голодные глаза Эмилии и Герды.
– Вы что, совсем ничего не ели все это время? – спросил у нас Делайл. – Я же писал тебе еще утром, что там Миана оставила тушеную утятину с картофелем и рис с морепродуктами.
– Нам хватило пирожных с чаем. Вроде бы… – с сомнением ответила я.
– А потом мы услышали запах дымка, жареного мяса… И дальше все как в тумане, – поведала Эмилия и усмехнулась.
Мужчины переглянулись и понятливо заулыбались.
– Может быть, в ожидании мяса вы все же что-то съедите? – уточнил мой супруг, пытливо глядя на нас.
– Ну-у, если девочки захотят, но я намерена ждать мяса. Потому что безумно хочу именно мясо с мангала, и никакое другое.
– Это все гормоны, ничего не поделаешь, – пояснил довольный и счастливый Мариус.
– Зато какие воспоминания останутся, – весело парировал Эрик.
– А какие встречи получаются! – добавил мой супруг. – А то все бегаем, суетимся, а тут – раз, и повод собраться появился. Кстати, как прошел ваш визит с Эмилией в театр перед двухлетним отпуском?
– А мы втроем поехали. Наш худрук в шутку сказал то же самое, что и Герде в последний перед отпуском день что если мы после решим не возвращаться в театр, то он сам тогда уйдет из театра, – поведала я.
– Но такого, естественно, не будет, – усмехнулась Герда. – Мы любим наш театр.
– Так что лорд Арис может спать спокойно, – подытожила Эмилия.
Так получилось, что к мысли о ребенке мы с подругами пришли одновременно. Наши мужья к этому этапу жизни были готовы уже давно, но нам потребовалось время, и нам его дали, терпеливо ожидая, пока мы сами созреем для этого желания. И не так давно, весной, прогуливаясь втроем по апрельскому парку после очередной репетиции, мы разоткровенничались и все вместе сделали вывод, что наше время для материнства пришло. Мы действительно этого хотим.
Первой свою вторую половину долгожданной новостью осчастливила Герда, а три недели спустя с разницей в два дня своих супругов обрадовали и мы с Эмилией.
Фигуры у нас пока что особых изменений не претерпели, а едва заметно округлившийся животик еще легко скрадывался расклешенными юбками и платьями. Однако платья свободного кроя на все случаи жизни для женщин в интересном положении уже находились на стадии выкройки у леди Арилиш.
Сейчас по закону Эсфира мы находились в отпуске по будущему материнству. О том, что в двухлетнем отпуске после рождения ребенка мне не придется скучать, я уже знала. А что делать сейчас? В первые дни я даже опешила от свалившейся на меня уймы свободного времени. Но потом моя деятельная натура нашла для себя занятия вкупе с еще двумя такими же неуемными натурами.
– Я в вас даже не сомневался, лисичка, – сказал мне недавно со смехом Делайл, слушая, как мы учились вязать крючком на занятиях.
Этот процесс оказался увлекательным и в то же время успокаивающим. Потому что, как и любая будущая мама, я волновалась обо всем, что связано с ребенком, а потому находилась в поиске дел, которые принесли бы мне успокоение. Моей первой законченной работой стали маленькие носочки для новорожденного. После них я связала шапочку. И носочки, и шапочка – кипенно-белые, потому что пол будущего ребенка оставался неизвестным.
Точно так же обстояли дела и у моих подруг. За эти годы наш магический потенциал постепенно восстановился до прежнего уровня, и та самая преграда, что работала как щит от считывания эмоций, теперь мешала доктору определить пол малыша, который на Эсфире узнавали с помощью магии и артефактов. В нашем случае артефакты выходили из строя, а доктор не мог ощутить тип энергии будущего ребенка – женская она или мужская. Видимо, самые первые детские вещички, необходимые в первые пару месяцев, мы купим в нейтральных расцветках.
К тому времени, как приготовились мясо и овощи, мы с подругами закончили вырезать тыквы. Делайл чуть приглушил свет в подвесных фонарях, я зажгла несколько толстых восковых свечей, а тыквы с заговоренным огнем внутри мы поставили на стол как украшение. Огонь в мангале, служившем и камином, тушить не стали, подбросив еще дров для уюта. За столом мы сидели парами, и когда перешли к чаю, я облокотилась о Делайла, а он обнял меня сзади, положив ладони мне на живот. Мне стало так хорошо, что сытая блаженная улыбка не сходила с моего лица, а душу переполняли бархатная нежность и тепло.
Мой взгляд то и дело возвращался к дрожащим языкам пламени в камине, и в какой-то момент я осознала, что уже не слышу разговоров и не вижу самого камина. Только оранжевые всполохи перед глазами, а потом… в мое сознание ворвался поток зрительных образов – ярких, солнечных, прекрасных.
Безмерно счастливый Эрик, сидя на садовой качели рядом с Гердой, баюкает малыша, который с легкостью помещается у него на руке. Малыш одет в забавный детский комбинезон из синего бархата, напоминающий мужской костюм.
Мариус целует спящую Эмилию и наклоняется к лежащей рядом дочери. На ней такие милые розовые носочки с кружевной оборкой. Рядом с кроватью – детская кроватка-люлька, и крошечное мятно-розовое платьице висит на ее спинке.
Я прижимаю к себе маленький теплый комочек счастья. Делайл подходит сзади и обнимает меня. Его смуглая ладонь нежно касается детской головки со смоляным пушком и мягкой повязкой с пудровым цветочком…
– Марьяна! Мари! Что происходит? Ты что-то увидела?
Видение внезапно рассеялось, и я вздрогнула. На меня смотрели пять пар встревоженных глаз. Напряжение повисло в воздухе – видимо, я умудрилась всех напугать.
Делайл внимательно посмотрел на меня, разглядывая лицо и держа за плечи.
– Все хорошо? Ты что-то видела там в огне, не так ли?
Мне понадобилась лишь пара секунд, чтобы осознать увиденное. И меня окатило чувство счастья. Безудержного, безграничного! Мы пытались узнать с помощью дара пол наших детей, но ничего не выходило. А у меня именно этот дар долго и упорно не возвращался, да и видения давно не посещали, их было сложно вызвать, и я махнула на это дело рукой, а тут… Так неожиданно. А главное – я увидела самое важное. Какой подарок мне преподнесен сегодня свыше! А точнее, не только мне. Всем нам.
Я уже улыбалась, глядя на них: на своего мужа, на моих подруг и их супругов.
– Все прекрасно! Все просто замечательно! – воскликнула я, едва сдерживая свою радость. – Знали бы вы, что я увидела сейчас! Если бы вы только знали!
– Ну, не томи же! Говори! – в один голос воскликнули Герда и Эми.
– Это настоящий сюрприз! Для всех нас!
И я довольно хихикнула, представляя, как сейчас это все сообщу.