же им помахал с капитанского мостика, что вызвало неописуемый восторг, кто-то даже запустил петарды – получился небольшой фейерверк. Примитивно, по-дикарски, однако не без приятности.
И вот теперь эти примитивные китайцы, пропахшие жареной рыбой, громят христианские миссии, убивают иностранцев, даже детей и женщин, уничтожают железную дорогу, в которую вложены миллионы рублей, и объявляют великой России войну! Да, да, не только России, всем странам, чьи войска находятся на территории Цинской империи, но ведь и России тоже, хотя её вооружённые силы находятся пока что лишь в арендованной Квантунской области. И они там находятся на законных основаниях! Да, участвуют в походе сводного отряда на Пекин, но ведь там, в столице, боксёры в союзе с имперскими войсками осаждают Посольский квартал, послов надо освобождать. А тут какой-то цзянь-цзюнь, провинциальный князёк, осмеливается заявлять, что возьмёт Хабаровск и Владивосток, города, основанные тем самым Муравьёвым-Амурским (ну, который пароход) по высочайшему соизволению деда, императора Александра Освободителя! Подумать только, на что посягает ничтожный чиновник! Нет, всё-таки надо вводить в Маньчжурию регулярные войска, и вводить немедленно! Нарушать договор, конечно, неприятно, русские, в отличие от тех же англичан или французов, никогда так не поступают, но… обстоятельства обязывают. Да и потом, раз уж объявлена война, следует воевать, блюсти свои интересы, в конце-то концов!
Николай Александрович начал было радоваться, что принял решение, однако из глубины сознания всплыл вопрос: а Германия, Англия, Франция пошлют в Китай регулярные войска? Какие-то контингенты там, конечно, имеются, наподобие русского на военной базе в Порт-Артуре, но этого, скорее всего, будет недостаточно. Не позвонить ли кузенам Вилли и Джорджи, не согласовать ли действия? Джорджи, правда, даже не наследник престола, но всё-таки любимец бабушки королевы Виктории, имеет на неё влияние и может что-то подсказать.
Ну ладно, а что они могут подсказать? Вряд ли что-то полезное России. Англия всегда готова поставить нам подножку, а Германия завидует нашим просторам. Надо рассчитывать только на себя, даже если трудно. Вот решил послать войска, значит, надо посылать, хотя сделать это будет очень непросто. На Дальнем Востоке их мало, а доставить нужное количество войск и снаряжения даже по железной дороге займёт уйму времени. Она, эта дорога, по большей части однопутная, а вокруг Байкала вообще нет пути – только паромом. И кстати, «нужное количество» – это сколько? Впрочем, пусть об этом болит голова у военного министерства.
Николай Александрович вдруг рассердился, правда, не понял, на кого – на Китай с его боксёрами, на военное министерство, на кузенов, от которых никакого проку, – ну не на себя же. Он позвонил в серебряный колокольчик и сказал вошедшему секретарю:
– Вызовите на пять часов пополудни военного министра.
Конечно, мог бы позвонить и сам, так сказать напрямую, но в случаях, когда подчёркивал официоз и превосходство императора над своими слугами – а Николай Александрович совершенно искренне считал всех подданных, не различая сословия, слугами самодержавного государя, – он использовал секретаря. Сегодня – он посчитал – был именно такой случай.
Куропаткин появился в рабочем кабинете императора ровно за одну минуту до пяти часов. Точно в назначенное время открылись двери в апартаменты государя и вошёл Николай Второй. Он никогда не задерживался, считая точность вежливостью королей, и относился с презрением к опаздывающим без исключительно важных причин.
Император сел в кресло во главе стола для заседаний, пригласил сесть военного министра. Куропаткин немедленно разложил перед собой бумаги из кожаной папки и собрался приступить к докладу. Секретарь не сказал, по какому вопросу вызов, и Алексей Николаевич решил доложить о последних преобразованиях в армии.
Ему было что сказать государю. После Крымской войны и неудач на Балканах российская армия находилась в плачевном состоянии. Принявший пост военного министра генерал от инфантерии Пётр Семёнович Ванновский за 17 лет руководства сделал много для её возрождения, и Алексей Николаевич Куропаткин оказался достойным его преемником. С одной стороны, он развил и закончил одни реформы Ванновского, с другой – выдвинул свои, несущие изменения, весьма положительные, по признанию самих военных. Сейчас он принёс проекты преобразования управления азиатских военных округов. Однако государь остановил его прямым вопросом:
– Значит, вы считаете, Алексей Николаевич, пришло время вводить в Маньчжурию регулярные войска? Как я понимаю, это – ваша хрустальная мечта: сделать из Маньчжурии вторую Бухару, некую Желтороссию.
– Да, ваше величество, сейчас самый подходящий момент. На это направлены и проекты изменения руководства азиатских военных округов, которые я намерен представить вашему вниманию, – Куропаткин похлопал ладонью по разложенным бумагам.
– Проекты рассмотрим обязательно, а пока срочно представьте расчёты количества необходимых для интервенции войск и реального времени для их передислокации в Маньчжурию. Сколько понадобится времени для расчётов?
Куропаткин задумался. Нужна была масса исходных данных, начиная с оценки потенциальных противников, что сделать весьма непросто, поскольку постоянно менялось количество повстанцев и переходящих на их сторону правительственных войск; от командующих Приамурского и Иркутского военных округов следовало получить полные данные о состоянии подведомственных им войск, чтобы оценить возможность их участия в интервенции; Министерство путей сообщения должно представить сведения о состоянии железной дороги от Урала до Иркутска и от Байкала до границы Маньчжурии и пропускную способность дороги и прочая, и прочая…
Император ждал, постукивая пальцами по лакированной поверхности своего рабочего стола. Военный министр с ужасом понимал, что потребуется не меньше месяца для подготовки плана кампании, но этого месяца ему никто не даст. Надо было ещё тогда, с доклада Витте, заняться этим вопросом, ведь понятно было, что когда-нибудь мы войдём в Маньчжурию, а я ушами прохлопал, поверил словам государя, что вводить войска не надо, – вот и приходится расхлёбывать.
– Что ж вы молчите, господин военный министр? – окатил император своего верноподданного ледяной волной. – Я спрашиваю: сколько вам нужно дней для подготовки плана?
– Не меньше трёх недель, ваше величество, – с трудом выговорил Куропаткин.
Николай Александрович с удивлением взглянул на него, сказал с сарказмом:
– Видимо, ваше министерство работает с такой же скоростью, с какой вы думали над моим вопросом… – И оборвал сам себя: – Даю десять дней, а пока подготовьте приказ командующим Приамурского и Иркутского военных округов и Квантунской области о немедленном введении войск в Северо-Восточный Китай. Следует очистить его от всяческих боксёров и дезертиров, предавших империю.
Гневная патетика, возвысившая последние слова самодержца, была воспринята военным министром как ослабление личного недовольства, и он осмелился спросить:
– Вы полагаете, ваше величество, что Декларация императрицы Цыси об объявлении войны вынужденная, принята под давлением предателей?
– Я полагаю, что Россия может действовать в соответствии с секретным соглашением и прийти на помощь правительству Цинской империи. И надо спасать КВЖД. Иначе не видать вам Желтороссии.
– Не могу с вами не согласиться, – радостно кивнул военный министр.
13
Станцию Янтунтунь поезд Вагранова и Саяпина прошёл без остановки. Она была пуста – ни русских железнодорожников и строителей, ни боксёров, ни китайских солдат, ни человека из местных. Словно какой-то неведомый ураган вымел людей без остатка, не повредив при этом постройки и пути.
– Вот бы так до Сунгари, – мечтательно сказал Иван подхорунжему Трофимову.
Он лежал на войлочном потнике, обнажённый по пояс – загорал под яростным китайским солнцем. Патронная лента была проверена, заправлена в приёмник, делать нечего – почему бы не понежиться?
Трофимов по-прежнему сидел на седле за пулемётом, в полном снаряжении, нещадно потел, но не сдавался, внимательно следил за окрестностями.
– Не накаркай, – угрюмо отозвался он, посасывая трубку. – До Сунгари ещё вёрст триста с гаком, всю жопу отсидишь.
Леса тут было меньше, поезд всё чаще вырывался на открытое пространство, обзор увеличивался. Это и радовало и пугало одновременно. Радовало, что у противника уменьшались возможности устраивать засады с перекрытием пути, а пугало то, что поезд становился виден издалека. «Как таракан на стене», – говорил подхорунжий.
Почему Янтунтунь оказался целым, осталось загадкой. Может быть, служащие КВЖД образцово провели эвакуацию, а боксёры ещё сюда не добрались, но, возможно, была другая причина – ни Василий Вагранов, ни тем более Фёдор Саяпин особо не задумывались. Их заботило другое: что ждёт на следующей станции – Сяохаоцзы?
– Надо было остановиться, – Фёдор проводил взглядом уползавшее одноэтажное здание вокзала с навесом над пассажирской платформой. – Вдруг тут есть связь с Сунгари?
– Не думаю, – возразил Василий. – Я как начальник станции при эвакуации обязательно вывез бы телеграфные аппараты и телефоны. Это – имущество первой степени ценности. Наравне с кассой.
– Чё ж, – вздохнул Фёдор, – остановимся на перегоне, где есть лес, и снова вышлем разведку. Заодно запасёмся дровами.
– И водой, – добавил Василий. – Речушек тут полно. В проекте дороги запланировано почти полторы тысячи мостов. На каком-нибудь и остановимся.
На станции Сяохаоцзы царила суматоха. Сюда пришло известие о страшной ночи в Пекине, захваченном боксёрами, ночи с 23 на 24 июня. Подстёгнутые объявлением войны всем великим державам, откусывающим ломтики Поднебесной империи, боксёры и войска – теперь уже наравне, поскольку боксёры приняли правительственный статус – устроили поголовную резню христиан, настолько кровавую, что какой-то острословец назвал её Варфоломеевской ночью Пекина. В добавление к этому кто-то пустил слух, что по железной дороге до Сунгари не добраться, поскольку на некоторых участках повстанцы разрушили пути. На станции были паровозы и вагоны, но они одномоментно стали бесполезны. Железнодорожные и строительные служащие и рабочие, со страхом и ужасом ожидавшие прихода необузданной многотысячной толпы, заметались в поисках надёжного пути бегства. Охранная стража и малочисленные команды русских солдат, месяц назад присланные сюда из Квантунской области, с трудом пытались навести хоть видимость порядка. Тем временем начальство искало в городе лошадей и повозки, чтобы сформировать обоз и двигаться вдоль дороги.