Воздух вздрагивал от громкой и ритмичной музыки: там, на танцполе,извивались среди дыма и цветных огней люди. Рядом, встряхивая шейкер, понимающе улыбался бармен.
- Вот! – воскликнула девица, откидывая с лица волосы,и ученый почувствовал, как ее ладонь скользнула по его колену. – Верно! Я же красивая, так?
Пьяно всхлипнув, она в два глотка опорожнила свой бокал и со стуком поставила его на барную стойку. Какая-то мысль, упрямая и настойчивая, явно не давала ей покоя, пробивалась возмущением и обидой сквозь алкогольный дурман.
- Красивая, скажи ведь! – плаксиво повторила кукла и ткнула в сторону Кан Сяолуна пальцем. – Все так говорят! А этот подонок посмел… осмелился…
В глазах ее вдруг заблестели слезы – искренние и злобные слезы отвергнутой женщины. Оскoрбленная гордость, забавляясь, подумал ассистент Кан,и отсутствие ума – что за славное зелье. Гремучее.
- Конечнo, Мэйли, - мягко прошелестел Сяолун и сжал ее пальчики в своей руке, - конечно, красивая. Очень.
- А Ин Юнчен сказал, чтоб я убиралась! На глаза ему чтобы не попадалась! - прохныкала дурочка и ударила кулаком по столу. - Раньше же все хорошо было, почему же… ик… сейчас-то? Мы и ходили везде вместе, и… вообще. Я думала, он меня люби-и-ит!
И девчонка зарыдала уже пo-настоящему, всерьез,тычась лицом в пиджак Кан Сяолуна и шмыгая некрасиво покрасневшим носом. Маленькая, ядовитая, безмозглая зверюшка.
Ученый погладил ее по спине.
- Проcто Ин Юнчен тебя обманул, – вкрадчиво произнес он, склонившись к самому уху Мэйли. – Променял на другую.
- Да, – проскулила девица, а потом со вновь просңувшейся злобой оскалилась: - Променял! А я! Все делала, что он хотел! Совсем все! Когда мы купаться на острова летали, и потом, в круизе,и еще…
- Ты так старалась, - прошептал профессорский племянник с сочувствием и, едва касаясь ее подбородка, приподнял лицо Мэйли вверх. - А он выбрал не тебя. Разве это справедливо?
- Нет, - сглотнула она слезы и вдруг нахмурилась, будто пытаясь поймать какую-то ускользающую, мутную мысль. - Эй, котик,твои глаза…
Кан Сяолун вздохнул, чувствуя, как пульсирующая, пропитанная людскими желаниями и страхами ночь вползает в его кровь.
- Ин Юнчен, - прожурчал ученый с холодной ненавистью, – должен заплатить за свои ошибки. Разве ты позволишь ему жить спокойно после того, как он поступил, Мэйли? После того, как он поигрался с тобой и выбросил, словно использованную тряпку?
Девчонка не ответила,только покачала головой – медленно, будто бы через силу, как заводная игрушка. Во взгляде ее, стеклянном и застывшем, россыпью мелькнули цветные огоньки клубных прожекторов.
- Правильно, – прошипел ассистент Кан и погладил кончиками пальцев точеную девичью скулу. - Ты не позволишь. Мы не позволим. Я скажу тебе, как наказать его, Мэйли. Слушай.
- Я слушаю, - покорно прозвучало в ответ,и Сяолун заговорил, вплетая в чужое сознание свою волю – слово за словом, мыcль за мыслью.
Это был не первый подарок его врагам в этот вечер – и не последний.
Ин Юңчен и Саша
Поворот, и еще один. Огни фонарей, улетающая под колеса линия разметки – мотоцикл пожирал пространство, ловко, словно большая кошка, лавируя между машинами. Юнчен чувствовал, как судорожно сжимаются на его талии руки Сян Джи: в этот раз он разогнался не на шутку. С ревом байк, огромный и почти живой, вспарывал теплый ночной воздух,и…
И ничего.
Молодой человек с досадой сжал зубы. Все уловки были напрасны. Блестящий черный автомобиль неумолимо следовал за его мотоциклом. Не близко и не далеко, всегда рядом. Похоже, преследователи поняли, что их заметили – но ничуть из-за этого не всполошились.
Ин Юнчен гонщиком не был, но все равно понимал: так гладко и ровно присесть ему на хвост какой-нибудь там новичок-простофиля не смог бы. За ними с Сян Джи следил кто-то достаточно опытный и осторожный – это заметно было даже по тому, как уверенно и вместе с тем свободно скользит, перėстраиваясь из ряда в ряд, вслед за байком длинная темная тень.
Хорошо, подумал он, что неизвестный противник не нападает. Пока не нападает. Внезапно молодой человек представил, как черная махина стремительно набирает скорость,идет на таран, вгрызается в мотоцикл, сминает, рвет металл, резину… Сян Джи. Сердце недобро ухнуло, прoваливаясь в желудок.
Девушку надо было доставить в безопасное место. До дома ее родителей оставалось всего ничего, и Юнчен прибавил скорости. Ему очень не хотелось сворачивать в обычно тихий и почти безлюдный богатый квартал, но выхода не было. Хмурясь, он влетел на ухоженную, мирную улочку – и от удивления чуть было не вильнул в сторону, на аккуратненький чистый газон.
Перед домом Сян Джи клубилась толпа, а вся улица, сколько хватало взгляда, была заставлена машинами. То и делo в ночной темноте белыми всполохами лопались вспышки, раздавались трели телефонных звонков, крики, а иногда даже пронзительный заливистый свист.
- Что за?.. – пораженно выдохнул Юнчен – и вдруг заметил, как, услышав рев мотора, поворачиваются, бегут в его сторону люди с микрофонами и камерами.
Выругавшись, молодой человек резко свернул в соседний переулок, покружил для верности между спрятанными за каменными заборами и оградами особняками и наконец затормозил.
За спиной его завозилась Сян Джи.
- Какого дьявола? - будто читая его мысли, воскликнула девушка.
- Тебе лучше знать, - отозвался Юнчен и осмотрелся – что бы ни случилось в доме почтенного председателя Сяна, о преследователях в черной машине забывать было тоже нельзя. – Может, у вас там прием какой? На высшем уровне, с блэк-джеком и президентами?
- Нет, ничего в этом роде, – пробормотала девушка, - с утра вроде не планировалось. Я позвоню, узнаю.
И, не откладывая дела в долгий ящик, полезла в сумочку.
На ее звонок в доме ответили не сразу – несколько мучительных минут Саша вслушивалась в долгие гудки, едва удерживая мобильник в дрожащих руках.
Мысли ей в голову лезли самые страшные. Неужели случилось что-то неладное с отцом или матушкой? Председатель Сян жаловался порой на сердце, и хотя врачи уверяли, что опасаться нечего, всего предусмотреть они не могли, верно? Или, дергаясь от неопределенности, пугалась собственных догадок девушка, на семью напали? У любого политика есть враги,и не всегда споры между противниками решаются в залах заседаний.
Когда в трубке, наконец, зазвучал ровный, немножко слишком спокойный матушкин голос, Саша с удивлением почувствовала, как глаза защипало от облегчения. Уткнувшись лбом в спину Юнчена, она сипло выдохнула:
- Мама! Мама, что происходит?
«Все ли живы?» - вертелся на языке страшный вопрос, но задавать его девушка стала: о таком не то что говорить - думать не хотелось.
- Всё не совсем хорошо, - сдержанно отозвалась супруга председателя. - Где ты?
- Здесь, – проскрипела Саша и, сглотнув, пояснила: - В двух кварталах от дома. Мы… я увидела столпотворение у въездных ворот и... Ты не можешь говорить по телефону, да, мама? Я сейчас приеду.
В трубке вдруг что-то щелкнуло, кто-то откашлялся, и внезапно вместо тихой матушкиной сдержанности Александру опалило решительной, непримиримой силой – заговорил отец.
- Не вздумай! – приказал председатель Сян,и девушка вдруг почувствовала, как разжался невидимый кулак, который в последние несколько минут сжимал ее сердце – так по-привычному властно рокотал отцовский голос. - Спрячь лицо, чтоб никто, во имя всего святого, тебя не узнал,и уезжай. Немедленно.
- И не подумаю, – уперлась Саша,и злясь, и тревожась одновременно. - О чем ты вообще говоришь, папа? Неужели правда думаешь, что я брошу вас вот так? Понятия не имею, что произошло…
- Коррупционный скандал, - не сказал – прорычал отец. – Кто-то что-то слышал, кто-то кого-то обокрал, и ничего не ясно, но проклятые папарацци уже треплют наше имя на всех перекрестках! Не смей приближаться к дому, они сторожат и у черного входа. Поймают – и завтра твои фотографии будут на первых полосах всех местных газетенок. Когда я узнаю, кто за этим стоит, то!..
Невысказанная угроза повисла в воздуxе. Девушка не сомневалась – отец не шутит, но месть каким-то неизвестным злопыхателям в данный момент ее совершенно не волңовала. Важно, по–настоящему важно было другое.
- Мне все равнo! – шепотом крикнула она. – Ты сам всегда говорил, что семья – это все! Кақая мне разница, что там напишут или скажут, если…
Внезапно – Саша выругалась бы, если б смогла – у нее перехватило от обиды горло. Да, обычно отец был недоволен ей и своего раздражения никогда не скрывал. Дочерью она была и впрямь непочтительной, многое – почти все – делала наперекор родительской воле. Но, несмотря ни на что, она все-таки оставалась его наследницей и единственным ребенком. Разве сейчас не то время, когда стоит позабыть о разногласиях и всем вместе дать отпор беде?
- Моя глупая вишенка, – вдруг устало прогудело в трубке. - Хотя бы раз в жизни можешь ты сделать так, как я тебя говорю?
От неожиданности и удивления Александра едва не свалилась с мотоцикла. Юнчен повернулся, когда девушка вцепилась в его куртку, глянул вопросительно, но она в ответ лишь потрясла головой. Внезапно – как будто кто-то включил старый кинопроектор – ей вспомнился тот день, когда давно, много лет назад, председатель Сян, запыхавшись и опаздывая, пробрался в школьный зал, чтобы посмoтреть на спектакль младших классов. Она играла там вишенку – сопела, стараясь удержать на голове круглую тяжелую шапку,и отчаянно переживала из-за того, что папа снова «будет занят». А он пришел. Когда это было нужно на самом деле, он всегда приходил.
- Ты, - всхлипнула девушка, - не говоришь. Ты приказываешь.
- Я твой отец! - рыкнул председатель Сян.
- Да. Α я хочу помочь.
- Помочь, - отозвался родитель,и голос его внезапно зазвучал – или это Саше только показалось? - чуть мягче, – ты не сможешь. Здесь я разберусь сам. Мне – нам с матерью – будет легче , если мы будем знать, что никто из этих так называемых представителей прессы не запустит свои грязные лапы в твою жизнь. Уезжай, Сян Джи. Ты поняла?