— О-о, во имя Христа... во имя Неба, замолчите! Никто никого не собирается убивать!
— Но я же вижу! Дети Христа мертвы!
— Это всего лишь лошадиная доза снотворного. Никому не причинено и не будет причинено никакого вреда.
— Но они мертвы! — заявил Франциск, однако уже не столь убежденно, озираясь в растерянности по сторонам.
— Они мертвы не более, чем вы. Зачем мы стали бы связывать их, если бы они были мертвыми? Оранж, давай сюда!
— Слушаюсь, мой генерал! — ответил Оранж, обойдя лимузин спереди.
— Вытащите того цветного парня из машины. Должно быть, это личный гость папы.
— Этот человек — священник. Мой помощник!
— Что вы говорите? А я подумал, что этот мальчик — из церковного хора... Полегче с ним, Оранж, — сказал Маккензи, когда итальянец вытащил находившегося в бессознательном состоянии черного прелата из автомобиля. — Положите его в кусты и расстегните ворот: чертовски жарко в таком одеянии!
— Вы утверждаете, что все они живы? — недоверчиво спросил Джиованни.
— Да, конечно, — ответил Маккензи и подал Веру сигнал готовить Фрескобальди к подмене. Двойник римского папы вел себя совершенно спокойно.
— Я вам не верю! Вы убили их! — снова закричал папа.
— Да замолчите же вы наконец! — произнес Хаукинз, но не в вопросительном тоне. — Послушайте же меня! Не знаю, как вы там руководили своими людьми, но, думаю, отличить живого солдата от мертвого вы можете.
— О Боже!
— Капитан Гри! — крикнул Маккензи скандинаву, который, с маской на лице, связывал священника у переднего лимузина. — Пожалуйста, поднимите этого человека и перенесите сюда.
Гри выполнил приказ. Маккензи взял папу за правую руку.
— Вот, дотроньтесь до шейной артерии этого человека. Чувствуете пульс?
Зрачки папы сузились, он сосредоточенно следил за артерией.
— Да... сердце бьется... Вы сказали правду. А другие? Они тоже живы? И их сердца бьются?
— Я же дал вам слово! — твердо проговорил Хаукинз. — Я должен сделать вам замечание, сэр. Победитель не лжет, если уверен, что его положение прочно. Мы отнюдь не скоты, сэр! Просто у нас мало времени, и поэтому мы вынуждены применять те средства, которые могут помочь нам сэкономить его. — Генерал подал Веру знак привести Фрескобальди, находившегося под действием наркотических препаратов, и затем вновь обратился к его преосвященству: — Боюсь, нам придется внести кое-какие изменения в ваше одеяние. Я буду вынужден...
Маккензи умолк. Папа Франциск с изумлением смотрел на Гвидо Фрескобальди. Он только сейчас узнал оперного певца. Чисто выбритый, без бороды и усов, его кузен более походил на Джиованни Бомбалини, чем сам Бомбалини.
— Гвидо! Это же Гвидо Фрескобальди! — вскричал папа так громко, что его, наверное, можно было услышать и в Неаполитанском заливе. — Гвидо, моя родная плоть! Моя кровь!.. Это же Гвидо!.. О Матерь Божья!.. И ты, Гвидо, — часть этой... этой ереси!
Синьор Гвидо Фрескобальди только улыбался.
— Сердце красавиц склонно к измене...
— С ним все в порядке, сэр, но с сегодняшнего утра он не все понимает. И будет оставаться таким еще некоторое время... Простите, но нам необходимо снять кое-что из ваших атрибутов и надеть на него!.. Капитан Оранж!.. Капитан Вер!.. Подайте руку мистеру Франциску.
— Сюда! — произнес Хаук тоном генерала-победителя.. Держа Гвидо Фрескобальди за плечи, он любовался полученным результатом. — Вы не находите, что он ничем не отличается от вас?
Франциск был ошеломлен. «Боже великий! Этот мерзкий Фрескобальди — вылитый я. Просто чудо Господне!»
— Вы с ним — как две капли воды, мистер папа! Папа Франциск едва слышно спросил:
— Вы хотите посадить этого... Фрескобальди на трон Святого Петра?
— По моим подсчетам, часа через два.
— Но почему?
— Поверьте, вы здесь ни при чем. Мне известно, вы прекрасный малый...
— И все-таки почему? Ради Бога, почему? То, что говорите вы, не ответ.
— И не рассчитывайте на него, — отрезал Хаук. — И еще: мне не хотелось бы, чтобы вы надорвали голосовые связки от крика. У вас такой мощный голос.
— Все же я вынужден буду надрывать связки, раз вы не желаете ничего объяснить мне... А-а-а-а!..
— Хорошо! Хорошо! Мы похитили вас. Чтобы получить выкуп. С вами все будет в порядке. Ни один волосок не упадет с вашей головы. Слово генерала.
Их разговор прервали подбежавшие к ним капитаны Гри и Блю.
— Район контролируется, генерал! — пролаял Гри.
— Введение снотворного произведено. К отправлению все готово! — добавил Блю.
— Хорошо! Мы трогаемся! Всем покинуть район операции! Приступить к выполнению соответствующих инструкций! У каждого — свое задание! Вперед!
Еще не умолк отзвук команды, как раздалось шмелиное жужжание. Это заработал двигатель вертолета, укрытого на замаскированной площадке в пятидесяти ярдах от центра проведения операции «Нулевой объект».
А затем вдруг послышался еще один звук. Со стороны дороги у вершины Аппиева холма. Резкий скрип тормозов.
— Стойте! — донесся из леса громкий вопль. — Ради Христа, остановитесь!
— Что такое?
— Бог мой!
— Что случилось?
— Сейчас объясню.
— Говори же!
— Отбой!
— Кретин!
Спотыкаясь на каждом шагу, Сэм спускался бегом с вершины холма по старой пыльной дороге. Выскочив из-за поворота, он подбежал к лимузинам и упал на одно колено.
Джиованни Бомбалини в изумлении уставился на Сэма и, увидев, что тот преклонил колено, машинально обратился к нему со словами благословения:
— Во имя Отца...
— Да замолчите ли вы! — рявкнул на папу Маккензи. — Проклятье, Сэм! Какого дьявола тебе здесь нужно? Мы предполагали, что тебе нездоровится...
— Эй, все вы, послушайте меня! — завопил Сэм. — Оглянитесь! — Он поднялся на ноги. Капитаны застыли на месте с каменным выражением лица. — Уходите отсюда! Сматывайтесь подальше, если вам жизнь дорога! Оставьте генерала одного! То, что вы делаете, — ловушка для вас! Махенфельд пал! Это случилось прошлой ночью! На ноги подняты сотни агентов Интерпола... — Челюсть Сэма внезапно отвисла, когда он взглянул на Маккензи. — Что ты сказал?
— Ты, сынок, палишь, как из пистолета. Я говорил уже тебе, что уважаю твой ум. Но, к сожалению, не могу утверждать, что и ты уважаешь мой опыт и знания. — С этими словами Маккензи отстегнул один из ремней, перекрещивавшихся на его груди поверх полевого френча. К ремню была прикреплена большая кожаная сумка, бившая по бедру при ходьбе. — Учти, парень, ни одна из серьезных наступательных операций не осуществляется без устойчивой связи с командным центром. Во всяком случае, после тысяча девятьсот семьдесят первого года. Черт побери, я пользовался портативным радиопередатчиком, чтобы через Ли Соль в Камбодже поддерживать контакт с частями, действовавшими на берегах Меконга.
— О чем ты?
— О высокочастотной радиосвязи, мой мальчик. Берешь нужную тебе таблицу — и можешь передавать и принимать радиограммы одновременно. Ты мыслишь и живешь старыми категориями, Сэм! Всего лишь полчаса назад вокруг Махенфельд а порхали только бабочки. Не знаю, как это вышло, но тебе крупно повезло, что добрался сюда без всякого сопровождения... Подумай, что случилось бы с тобой, если бы ты оказался здесь не один... Все в порядке, друзья! Приступаем к выполнению фазы восемь... Послушай, Сэм, ты отправишься вместе с нами в небольшую прогулку! И предупреждаю, парень, если ты выкинешь еще какой-нибудь фортель, я открою дверцу вертолета на высоте две тысячи футов, и тогда лети, куда пожелаешь!
— Мак, нельзя так! Не забывай об угрозе третьей мировой войны!
— А ты поразмысли о прелестях свободного падения, без парашюта, прямиком в тарелку со спагетти!
И тут раздался еще один звук. Тревожный. С вершины холма. Опять со стороны дороги.
Капитаны и турки замерли.
Хаукинз вертел головой, оглядываясь по сторонам и устремляя то и дело свой взгляд в сторону Аппиевой дороги.
Папа Франциск произнес лишь одно слово:
— Карабинеры.
Издали донеслось завывание полицейских сирен. Машины быстро приближались.
— Проклятье! Как это могло случиться, черт возьми?.. Сэм, это твоя работа?
— Боже мой, конечно, нет! Я ничего такого не делал... Да и не хотел, чтобы...
— Думаю, вы просчитались, синьоры, — произнес мягко папа.
— Что?.. В чем просчитались?
— Наш кортеж должен был остановиться возле маленькой, или, лучше сказать, не такой уж большой, деревушки Тускабондо. Всего лишь в миле отсюда.
— Господи!
— Бог милосерден, синьор генерал.
— Эти болваны, черт бы их всех побрал, прочешут холмы и поля!
— И возьмут под наблюдение воздух, генерал! — возбужденно воскликнул капитан Оранж. — У карабинеров целая армада вертолетов! Они могут обложить все небо!
— Господи!
— Слава тебе, Санта Мария! Слава Господу Богу! Только во Всевышнем спасение, генерал!
— Я уже сказал вам: заткнитесь!.. Капитаны, выньте ваши карты! Быстрее!.. Гри и Блю, прошу вас оценить маршруты отхода Е-восемь и Е-двенадцать. Другие маршруты хотя и короче, но более опасны. Даю минуту на размышление!.. Оранж и Вер, приведите сюда Фрескобальди. А сами присоединяйтесь к остальным!.. Сэм, оставайся здесь!
Вой полицейских сирен становился все громче. Казалось, что он уже раздается совсем рядом, у ответвления от Аппиевой дороги объездного пути. Фрескобальди, повиснув на могучих руках Маккензи, громко запел.
— Синьор, вы дали слово генерала, — промолвил Джиованни Бомбалини, шагнув к Хаукинзу. — Вы казались мне искренним.
— Что?.. Да-да, конечно. Вы не так уж отличаетесь от меня, как я подозреваю. Руководить людьми — дело весьма ответственное.
— Разумеется. И честность — одно из главных проявлений чувства ответственности. — Папа бросил взор на неподвижные тела людей из своего кортежа, лежавшие на траве в свободных позах, и, убедившись, что никому из его спутников не было нанесено никаких физических повреждений, добавил: — Понятно, так же как и сострадание к ближним своим.