– Ой, как мило, – улыбаясь, шепчет Ди.
Мэт наигрывает на гитаре первые аккорды.
– Завтра я буду петь на разогреве у Лайлы, а сейчас только предварительный прогон. Поехали.
Он начинает с песни, которая была популярна еще во времена «Финч Фор». В сольном исполнении она звучит намного интереснее. Девушки подпевают, шатаясь как… в общем, как пьяные. Затем Мэт переходит к каверу на «Каролина в моих мыслях» Джеймса Тейлора. Все в баре начинают танцевать, радуясь и подпевая. Наверное, мы с Ди здесь единственные жители другого штата, хотя Ди вполне может сойти за свою – она полна энтузиазма.
К пятой песне я почти забываю о том, что Мэт Финч – тот самый парень, который всю неделю действовал мне на нервы. Сейчас он кажется более человечным, открытым и мягким. Это всего лишь выступление в клубе, но в его голосе столько искренности, будто он поет для своих друзей. Я ловлю себя на мысли, что завидую микрофону, который находится так близко к его губам.
Мэт объявляет песню, которая поразила меня еще до того, как я его встретила – «Человек». Я полностью погружаюсь в музыку, аккорды внутри меня словно гигантская волна, то поднимаются, то отступают. Мир вокруг расплывается, и я вижу только лицо Мэта. Мыслями он где-то далеко, его глаза закрыты. Кажется, будто он в одиночестве поет у себя в комнате, а мы все – случайные зрители.
Боль в его голосе так неподдельна, что я чувствую ее сердцем, как свою собственную. Хочется узнать его ближе, увидеть его шрамы и понять, чувствует ли он то же, что я.
Понимаю, это смешно. Но мое желание сильнее, чем тупая тяга к никотину или стремление выпить четвертую кружку пива. Я жажду перемен, новизны. Тянет вернуться назад и стереть все свои ошибки розовым школьным ластиком, как в контрольной по математике. Жаль, что эти ошибки написаны не карандашом.
Песня уносит меня с жесткого деревянного стула, и я оказываюсь где-то в другом мире. Я забываю, что зал полон народу, пока какие-то пьяные девицы снова не начинают подпевать. Так бы и выплеснула на них свою воду со льдом!..
Мэт останавливается, чтобы выпить воды.
– Как дела, Чарлстон?
Толпа шумит – он их покорил.
– Отлично. – Он снова берет в руки гитару. – Песня, которую вы сейчас услышите, новая. Надеюсь, понравится. Она называется «Не сейчас».
Первые аккорды оптимистичные. Обнадеживающие. Мэт начинает петь, и я жадно вслушиваюсь в слова, пытаясь понять смысл.
Я не был так давно
В стране своих надежд,
Где целый день мечтал
Твое лицо увидеть.
Не знаю, что скажу,
И что ты мне ответишь.
Но я уже пишу
Признание в любви.
Я чувствую, что мое лицо вспыхивает, и это не из-за духоты в клубе. Он написал песню о Ди?
Мы спорим до утра
Бессонными ночами.
Но это все потом,
И надо подождать.
Мы только встретились
А мне уже понятно
Что будешь ты моей,
Но только не сейчас.
«Только встретились» – это явно не о Ди, они сто лет знакомы. Возможно, эта песня не о ком-то конкретном. Строго говоря, недавно Мэт познакомился со мной. Но он не стал бы писать песню обо мне и тем более не приглашал бы меня ее послушать.
– Какая крутая песня, – шепчет Ди.
Мэт закрывает глаза, и гитара становится громче, врываясь во второй куплет.
А взгляд твой говорит:
Увлечь меня не сможешь.
Я путаюсь в словах
И в мыслях хаос тоже.
Свалилась мне на голову,
Когда совсем не ждал,
Улыбка, дерзкий взгляд
И чертики в глазах.
Может, он написал это, чтобы подтвердить свои фальшивые отношения с Ди? Наверное, так и есть.
Откуда ты взялась,
Девчонка-недотрога,
Что с первого же взгляда
Всего меня прочла.
Совсем еще короткая
С тобой наша дорога,
Но верю, будем вместе,
А ты не знаешь этого пока.
В моей голове роятся мысли. Я хочу, чтобы эта песня была обо мне. Нет, что за глупость! Конечно же, я не хочу, чтобы она была обо мне. Зачем мне звездный мальчик, который находится в псевдоотношениях с моей лучшей подругой? Да, он классный, и что с того? Стоит мне захотеть, и я уйду из этого клуба с любым парнем. Только новая Риган так не поступит. Кроме того, Мэт Финч классический положительный герой, он ни за что не начнет ухаживать за такой, как я. Это исключено.
– Ух ты! – говорит Ди, когда песня заканчивается. – Эта песня просто покорит публику.
Хорошо, что Ди не предположила, будто эта песня обо мне. Потому что она не обо мне.
Мэт объявляет последнюю песню и играет еще одну композицию из сольного альбома. Толпа неистовствует, девчонки не сводят с него глаз, как загипнотизированные удавом кролики.
Под одобрительные возгласы и свист он исчезает за кулисами. Толпа рассасывается, бармен ставит обычную клубную музыку. Лицо Ди светится от восторга. Как здорово, что Мэт вытащил ее из отеля.
Боковым зрением я замечаю, что он пробирается сквозь толпу к нашему столику. Его немедленно обступает группа поклонниц с телефонами и дешевыми «мыльницами», прося с ними сфотографироваться. Девушки тянут к нему руки, щелкают вспышки, он игриво улыбается, и к моему горлу подступает тошнота. Оглянувшись по сторонам, чтобы убедиться, что никто не смотрит, я наклоняюсь к столу и поправляю пуш-ап бюстгальтер.
– Привет.
Вблизи видно, что его рубашка пропиталась потом. На любом другом это выглядело бы отвратительно, а на Мэте – почему-то даже сексуально, и я силой заставляю себя отвести взгляд.
– Ты замечательно выступил, – говорит Ди, пока я соображаю, как его похвалить.
Что сказать? «Когда я услышала эту песню, мне показалось, что мы знаем друг друга сто лет, словно мы были вместе в прошлой жизни. Ты зацепил меня, хотя совсем не знаешь, что творится в моей душе. Пообщаться бы с тобой наедине и понять, какие еще чувства ты у меня вызываешь».
– Ну да, неплохо, – я растягиваю губы в подобие улыбки. Чем больше я вижу увивающихся вокруг него девчонок, тем меньше мне хочется быть одной из них.
Его улыбка так же вежлива и неубедительна, как моя.
– Спасибо.
– Новая песня, – говорит Ди, беря его за руку, – просто великолепна.
– Спасибо.
Глаза Мэта на короткое мгновение задерживаются на мне. Отпиваю из стакана, просто чтобы что-то сделать. Вода кажется холоднее, чем раньше. Наверное, я разгорячилась.
– Я лучше пойду, пока нас не увидели вместе, – говорит он.
Ди кивает и делает шаг назад. Словно по команде, к Мэту подходит какая-то девушка и легонько трогает его за талию. Симпатичная – высокая, с длинными темными волосами и почти без макияжа. Она мило растягивает слова:
– Привет, прости за беспокойство. Не мог бы ты сфотографироваться со мной и моими друзьями?
Ненавижу, когда девушка покусывает губы, строя из себя саму невинность.
– Конечно, – отвечает Мэт.
Не желая быть свидетелем всего этого, я говорю:
– Подышу свежим воздухом.
Под «свежим воздухом» я, конечно же, подразумеваю сигарету. Пробираюсь сквозь лабиринт тел к двери. Снаружи разговаривают и курят несколько человек. Я перехожу дорогу и становлюсь в очередь к маленькому киоску между прыщавым парнем с огромным стаканом газировки и пачкой «Читос» и женщиной, покупающей пять лотерейных билетов. Когда я показываю продавцу фальшивое удостоверение штата Теннесси, подтверждающее, что мне двадцать один, у меня предательски потеют ладони. Впрочем, он даже глазом не моргает. Ухожу, торжествуя победу, с сигаретами и зажигалкой в руках.
Возвращаюсь к бару и ныряю в переулочек, где никто не помешает мне спокойно подумать. Прислонившись спиной к стене, закуриваю. Время замедляется. Я наслаждаюсь каждой затяжкой, в груди разливается приятное тепло. Я чувствую себя виноватой, и это одновременно отвратительно и прекрасно.
– Ты куришь? – раздается вдруг голос рядом со мной.
Я оборачиваюсь и вижу идущего ко мне Мэта с телефоном в руке. Он надвинул бейсболку на самые глаза.
– Нет. – Дым вырывается из моего рта, будто пар от чашки горячего чая.
Мэт подходит почти вплотную. Я замираю, парализованная его неожиданной близостью. Наклонившись, он смыкает губы на сигарете, зажатой между моими пальцами. Я ожидаю, что он сейчас сделает длинную глубокую затяжку, запретную для профессиональных певцов. А он зубами вытаскивает сигарету из моей руки и роняет на землю. Затем растаптывает ее ногой и победно вскидывает руки, словно матадор, победивший разъяренного быка.
У меня отвисает челюсть.
– Зачем… ты… это… сделал?!
Мэт вновь приближается ко мне, приподнимает пальцем козырек бейсболки, открывая лицо, и самодовольно улыбается, демонстрируя свои ямочки. Я раздумываю, куда лучше его ударить, правая рука так и чешется. Но вспоминаю о неправильном решении, из-за которого оказалась в гипсе левая.
– Курить жутко вредно, – говорит Мэт.
У него серые, как дым, глаза. Мне срочно нужна еще одна сигарета: у меня начались галлюцинации. Он кажется мне огромной сигаретой с дымчатыми глазами.
Я теряю дар речи. А Мэт как ни в чем не бывало танцующей походкой движется обратно к двери клуба, засунув руки в карманы. Он нарушил мое личное пространство и по меньшей мере пять социальных границ – и радостно уходит. Я роюсь в сумке – чем бы в него запустить; к сожалению, обнаруживаю лишь скомканный чек и мелочь из магазина.
Монеты не самые тяжелые – несколько пенни и парочка по десять центов, – но по крайней мере одна из них попадает ему в ногу. Остальные с металлическим звоном падают на тротуар.