— Нет, мам, я вот он! — тут же отозвался сын, с тревогой смотревший на неё.
— Ох и сволочь ты, Лешка! — Лида, опираясь на руку Марка, присела.
— Пойдем, поговорим, — протянул к ней руки сын, — я тебя понесу!
А Лида смотрела на мальчишку, так похожего на Андрюшку.
— Иди сюда, внучек мой!
— Ты, правда, моя бабушка Лида?
Она кивнула.
— А почему ты так долго не приезжала?
— Я папу твоего… — Лида проглотила матерное слово, — прибить готова, иди, мальчик, ко мне!!
— Мам, ты только не плачь, ма?
А ма, не обращая внимания на непутевого сыночка, любовалась внуком!! Гладила его по лицу, по таким родным и знакомым вихрам — чистый Андрюшка стоял перед ней. Внук как-то странно вздохнул:
— Бабуля моя! — прижался к ней.
И все — баба Лида и Арсюшка стали неразлучны.
Сынок, легко подхватив мамку на руки, понес её в парк, на скамейку, стоящую в отдалении, посадил, встал перед ней на колени, положил голову и, обхватив её за ноги, замер.
Марк и Арсюшка потихоньку шли сзади — дед успел сказать мальчику, что папе и бабушке надо побыть немного одним.
Лида гладила ставшую пестрой голову сыночка.
— Седины у тебя сколько много, сыночек ты мой, и фейс лица не совсем родной, эх, сынка!
Непутевый сыночек не отвечал, пряча от матери мокрое лицо.
А Лида приговаривала:
— Дурень ты мой! Мы же тебя с Андрюшкой… — она всхлипнула, — не знать столько лет, что ты жив, помирать от тоски…
— Мам, мамка моя родимая, прости, не мог я даже знак какой подать! Я только вот когда узнал, что вы с Андрюхой вместе… не сдержался, мам, мамочка моя родная, как я по тебе скучал! Я только и понял, какие вы у меня с Андрюхой, когда… пропал. Мам, я вас безумно люблю!!
— Эх, дурень! — Мамка взяла в руки его мокрое лицо. — Я пока оглушенная, но так хочется тебе промеж глаз засветить!!
— Мам, мамочка, Андрюха и за тебя, и за себя ещё засветит!
— Пап? — спросил внук. — Ты скоро бабушку освободишь?
Лешка улыбнулся.
— Вот, Лидия Сергеевна, какой у тебя внук нетерпеливый.
— Иди сюда, мальчик мой, — Лида прижала к себе мальчишку, — ох, сколько плохих слов хочется папе твоему сказать.
— Зачем?
— Затем, что скрывал тебя от нас.
— Бабушка, а дядя Андрей… он, правда, на меня похож?
— Один в один, даже вихры одинаковые! — подтвердила так до конца и не поверившая, что видит живого сына и внука, Лида.
— Я пока плохо въезжаю, как говорит один знакомый мальчишка, никак не могу увериться, что папка твой — вот он, рядом, а то, что есть ты — это чудо!!
— Мам, поехали к нам, в отеле не поговоришь толком, да и лишние глаза… Нет-нет, все нормально, это я перестраховываюсь.
Небольшая уютная квартирка, но видно было, что живут в ней только мужики, особенно по кухоньке. Внук потащил бабулю показывать свою комнату, похвалился спортивными достижениями, рисунками — у мальчишки несомненно был талант.
— А вот это — я так думал, ты такая, папа рассказывал какие у тебя глаза, какие волосы, вот я и представил, нарисовал.
Лида обняла мальчика:
— А я оказалась не такая!
— Да, ты лучше, и я вот вижу — я тебе понравился?
— Как ты можешь не нравиться, ты же мне с неба свалился в подарок, у меня нет пока ни одного внука-внучки, вот к осени Андрей кого-то родят только, а ты совсем взрослый, готовый внук.
— Это плохо?
— Это очень хорошо!!
— И ты меня всякого сможешь полюбить?
— Уже! — кивнула Лида.
— А если б я не был похож на дядю Андрея? — прищурился ребенок.
— Какая разница, на кого ты похож, ты наш внук с дедом Марком?
— А папа не говорил, что есть дед, только про тебя всегда и вздыхал сильно.
— Папа твой такого ремня заслужил!
Разговаривали они полусидя-полулежа на диванчике, внук доверчиво привалился к своей появившейся бабе Лиде, она обняла его… вот так и уснули бабуля с внуком, обнявшись.
А Лешка и Марк почти до утра сидели, негромко разговаривая, приглядываясь друг к другу. Лешка с долей ревности — как это у его мамки и другой мужик имеется, Марк — внимательно, сравнивая их с Андреем.
Лешка, узнав, что братик побывал в горячей точке, был ранен, горестно скривился:
— То-то я в то время места себе не находил, чувствовал, что дома как-то не ладно! Эх, братуха, боюсь даже на глаза ему показываться. Точно сразу в пятак получу!!
Кратко рассказал этому надежному мужику про свои скитания-прятки, попросил мамке не говорить.
— Только вдалеке от неё и понял, какая она, и очень дергался, зная, как она рвется, оказывается, ещё больше, чем я предполагал, получила! Ох, смогу ли я когда-нибудь исправить всё?
— Ты уже ей подарок самый нужный подарил — внука, да ещё на Андрея похожего, у неё же крылья за спиной выросли. А мать Арсюши где-же?
— Мать-то, ну как бы да — мать… — Лешка замолчал, — жил я тут с одной нашей, гражданским браком, так сказать… три года, залетела она, я на аборт не пустил. Как-то нерадостно она ребенка ждала, ныла, куксилась — родила — к малышу никак, я больше с ним возился. Потом совсем стала пропадать днями — послеродовая депрессия, вроде, а может, ещё чего. Потом пришел домой, сын еле пищит, мокрый, голодный — записка на столе, типа, тебе нужен он был — забирай. Документы выправил — отец-одиночка. Фамилия, правда, у нас с ним другая, так пришлось тогда — Ивановы мы с ним.
— А мать что же? И никогда не поинтересовалась ребенком?
— Пока в Хайкоу жили, ни разу не увиделись, я наводил справки — есть у меня тут кореша — болталась пару лет здесь, потом какой-то англичанин увез, вот так и живем с Арсюшкой вдвоем, привыкли, он про мать-то и не интересовался вовсе, а про бабушку Лиду… — Лешка помолчал, — Господи, я сам не верю, что мамка моя, вон в соседней комнате, это даже не счастье — это больше, чем счастье!! Марк, честно, я рад, что ты у мамки есть, она так изменилась, уезжал-то я, она вся заезженная была. Эх, козлина я первостатейная! Домой хочу… — он зажмурился, — надо будет пробить по своим каналам. Вроде прояснился горизонт, но ещё раз проверю, а если домой хоть на недельку, Андрюху обнять… — он гулко сглотнул.
— Будем надеяться, что сможешь приехать, у меня кой какие связи есть. Подумай вот о чем, тебя сразу на север отправим, работа там тяжелая, но народ настоящий. Туда так просто не добраться, а внук с нами будет жить? Лидуня ведь вся изведется, зная, что мальчишка без матери, да и нам с ней и Васе замечательно будет.
— Вася — это ещё кто?
— Вася — это Вася, самый главный в семье, все происходит с его одобрения или неодобрения. Принял сразу только сына, меня… ко мне приглядывался. Кто его знает, как он кошачьим нюхом людей признает, но с Лидуней у них любовь. Обсмеешься — если что-то не так, будет ходить за ней и ругаться, — Мяу, Мяу! Я в их высокие отношения не лезу, но мне дозволяется пузо чесать.
— Арся давно кошку просит, да все никак.
— Лида с утра в мальчишку вцепится, вот увидишь, и будет скандалить, чтобы внука забрать.
— Мамка моя, она такая! — нежно улыбнулся Лешка.
Утром сынок проснулся от подзабытого запаха — выпечки.
— Запах как дома, когда мамка пекла… Мама? — как был сонный, взъерошенный, вскочил и замер в проеме двери — его мама, мамочка родная, вытаскивала противень с плюшками.
Дождавшись, когда она поставит его, сынок облапил её и замер, уткнувшись ей в плечо.
— Мама, мамочка, я как в детство попал!
А мамочка бурчала, скрывая близкие слезы.
— Пришлось только плюшки, ничего нет для пирогов-то, бедное дитё — небось, фастфудами и живете?
— Не совсем, я мал-мала готовлю, научился.
Большой тридцатичетырехлетний дитенок сопел ей в ухо.
— Лешка, дай плюшки снять!
— Если бы ты знала, как не хочется тебя отпускать!
— Иди, умойся, я пока все приготовлю.
Когда на кухне появился Марк, сынок уже сидел за столом и с огромным аппетитом уминал горячие плюшки, — не хватило терпения ждать, когда остынут, а Лида, подперев щеку рукой, горестно смотрела на дитятко.
— Доброе утро!
— Доброе, на самом деле, доброе, за последние…цать лет! — съехидничала Лида.
— Мам, ты не меняешься! — широко улыбнулся Лешка. — Вот, Марк, представь, они с Андрюхой — две язвы, и я между ними… такой.
— Ага, белый и пушистый, — хмыкнула Лида. — А кто без валенка с прогулки пришел?? В котлован валенок свалился не вместе ли с тобой?
— Нет, — хитро посмотрел на неё сын, — так и было.
— И лоб ты не разбивал, и палец на ноге сам сломался, и с Витьком Маркиным ты не дрался?
— Витек? — сын захохотал. — Мам, он сам просил всегда!
— Вот, и я про то. Марк, тебе чай или кофе? Сынок вон как-то по-восточному заварил.
— Кофе!
Внук спал, а бабуля каждые десять минут заходила полюбоваться.
— Ну Андрюшка во всем!
— Не, мам, он помягче, не такой ехидный и драчливый. Мам, какой он стал?
— Да у нас в отеле планшет, там фотки со свадьбы есть и другие.
— Братик мой! — как-то счастливо улыбнулся Лешка. — Мам, боюсь с ним встретиться, сразу на кулак ведь налечу.
— Да, он так мечтает, как браслет увидел, сразу выдал: «Живой он гад!»
— На то и расчет был, он же меня как облупленного знает.
— Пап, а бабушка, она никуда не ушла? — заспанный ребенок с испуганными глазами стоял в дверях.
— Нет, солнышко, я здесь!
— Бабушка! — мальчишка рванулся к ней, Лида обняла его и сказала, глядя на сына:
— Прибью и без Андрюшки!
— Мам, я тебя так люблю!
— Полюбил он… — проворчала Лида, хлопоча возле внука. Марк только улыбался — его Лидуня, Лидочка сияла, особенно, когда смотрела на внучка, действительно счастье — увидеть после стольких лет тоски и слез живого сыночка, да ещё и с внуком. Понимая, что Лиде с Лешкой надо много о чем поговорить, закинул хитрую удочку:
— А мы вот и город совсем не видели и крабов бабулиных любимых надо купить.
— Дед Марк, — загорелся Арсюшка, — я тут все знаю, пойдем? А бабушка пусть с папой поговорят, папа всегда вздыхал: «Вот бы с мамкой моей хоть поговорить!»